В этой

Чем суше жизнь, тем мягче поцелуи.

Лист не взлетел. Лежит. Шуршит, как мышь.

Здесь кто-то полным ртом в фанфары дует,

И мягкий, к небу улетает, дым.

Цветной и горький, белый и прозрачный,

Висит пейзаж, прибитый к янтарю,

А день протерт как номер семизначный,

Как орден мужества, наколотый в зарю.

И все вокруг сияет позолотой,

Дубовый желудь, с шапкой набекрень,

Влетает в голову, и кажется, с чего-то,

Что ты пророс сквозь небо, как олень.

*

 Если 

с небес 

искрою упадет белой надписью мелом снежинка,

 в небо взлетит, 

и улетит, 

приблудная 

жизнь-картинка.

А 

в темноте 

желтый кленовый лист, весь зеленый, выворачивает нутро из почки 

 греет руки костер,

 и жилами заплетая,

в небо влетает, как дура-ракета,

темно-синяя воробьиная стая.

*

В этой 

странной 

         смеси дня и ночи 

месит 

         небо – 

кулаками бурый ветер, 

в рваных 

пятнах 

неокрашенные птицы 

наблюдают 

натяжение реки 

от хребта до трепетного моря, 

жизнь звенит и требует 

          волынок, 

и душа – растраченные кольца – 

все – считает 

в спиленных деревьях. 

В этой 

Жизни 

          Каменной и трудной, 

Каждый 

камень 

          Брошен и расчетлив, 

И легко 

          представить и запомнить 

влажный след потерянных. 

Иначе. 

Ничего. 

И. Тот, Кто это Создал 

 Поднимает волны 

            в океане 

и вращает сонмы 

            разношерстных 

Солнц, планет и каменных песчинок.