Стихи-йное

Я тут начиталась блога Полины Вилюн https://author.today/post/152744?c=7821046&th=7821046  и вспомнила, что я тоже очень люблю стихи.

Не все но некоторые прям даже очень.

Хочу поделиться четырьмя самыми-самыми важными лично для меня.

На самом деле я люблю гораздо больше стихов и мне даже хочется сделать сборник стихов для себя, но я думаю не заругают ли меня за такую инициативу, всё таки стихи-то чужие.

Но эти.

Эти изменили мою жизнь.

Бесповоротно!

Правда узнала я об этом не сразу)

А у вас есть такие?

Делитесь!

Закрой глаза.
    Забудь о сентябре.
    Послушай –
    Это стелются туманы,
    Однажды,
    Тихим утром безымянным
    Нарушив
    Все условия в игре.
    Пускай дожди,
    Как красками, водой
    На стёклах пишут мутные узоры.
    Ты не смотри на них.
    Задёрни шторы.
    Поверь,  
    Там, за окном, шумит прибой.
    И  шёпотом
    Тебя я позову
    Туда,
    За грань,
    Где прячутся рассветы,
    Где мы возьмём в ладони наше лето,
    Как яблоко,
    Упавшее в траву.
    Осеннее ненастье взаперти
    Пускай подержит ветерок прохладный.
    Сплетём мы строчки нитью Ариадны
    И – босиком…
    По Млечному Пути…

Есть тот, кто способен меня покалечить,

Одним резким словом сломать мои плечи,

Одним только взглядом толкнуть меня в бездну,

Чтоб я научилась с собою быть честной.

 

Есть та, что способна мне дать оплеуху

За то, что в слона превращаю я муху,

Она — моя стойкость, стремление к счастью,

Мы с ней — одного механизма запчасти.

 

Есть тот, кто способен меня преумножить

До сломанных рамок без снятия кожи;

С ним можно ошибку в кодовке распарсить,

А после — справлять День Рождения на Марсе.

 

Есть те, кто мне дали на свете начало:

Не знаю надёжней иного причала.

Не важно, как быстро вперёд бегут числа,

Слова их меняют всегда мои мысли.

 

Есть те, кто мне дали для жизни основу,

О всех я сказала б по доброму слову.

От них я узнала, что мира законы

Записаны теми, кто им непокорен.

 

Есть те, чьё присутствие в красках картины

Я прячу за пыльной музейной витриной:

О них рассказала б я грязно и пошло,

Но место им там, где положено — в прошлом.

 

Есть люди, которые мне не известны,

С глубинами разными в личностной бездне.

У каждого — личная степень маразма:

Всем чокнутым — звёзды, а сломанным — плазмы.

 

И разность людей всех способна разрушить

Теченье времён, исказив мою душу,

Что в ярости снова попробует выйти

За тонкий предел горизонта событий.

 

А сумма людей всех земного гражданства

Способна порвать даже гиперпространство,

И суть — не в контроле над чувствами тела,

А в том, кем становимся, взявшись за дело.

У нее были вечные низкие джинсы "Lee", 

слишком длинные ноги, какой-то тайфунный ветер 

в темно-рыжей башке... И глаза без команды "пли!" 

расстреляли тебя, и отпели, и погребли 

под обломками представлений об этом свете, 

да надежно, чтоб не отрыли, не отскребли... 

У нее был какой-то безумно зовущий взгляд, 

хладнокровные точные пальцы, как нежный скальпель... 

По таким, как она, умирают, но не тоскуют и не болят. 

Перед теми, к кому они временно благоволят, 

разверзаются бездны, и с радостным "опускайте!" 

жертву тянут туда легионы смеющихся дьяволят. 

У нее был какой-то муж... То ли ассистент, 

то ли режиссер на одной из заброшенных киностудий. 

Был скрипучий диван, интерьеры из голых стен, 

и вакхический месяц... И темный, и вместе с тем, 

неожиданно светлый, как первое утро без жара и слабости при простуде 

с ощущением полной готовности всех систем... 

У нее были страсти - "Gitanes" и ямайский ром, 

и она, как напалм, выжигала любого постельного дзюдоиста... 

И, когда на рассвете, нежданно, как зимний гром, 

уходя навсегда, опершись о косяк бедром, 

оглянулась и протянула "hasta la vista", 

ты смотрел на нее, как смотрел на пылающий Рим Нерон.

Столько просьб у любимой всегда!
У разлюбленной просьб не бывает.
Как я рада, что нынче вода
Под бесцветным ледком замирает.

И я стану — Христос, помоги!—
На покров этот, светлый и ломкий,
А ты письма мои береги,
Чтобы нас рассудили потомки,

Чтоб отчетливей и ясней
Ты был виден им, мудрый и смелый.
В биографии славной твоей
Разве можно оставить пробелы?

Слишком сладко земное питье,
Слишком плотны любовные сети
Пусть когда-нибудь имя мое
Прочитают в учебнике дети,

И, печальную повесть узнав,
Пусть они улыбнутся лукаво…
Мне любви и покоя не дав,
Подари меня горькою славой.