Великий квадрат не имеет углов. Неформат

Предисловие:

В общем, если вы искали самый настоящий неформат, то вот это он и есть — требующий изрядного попадания читателя в перекрестье групп или готовности пробовать непривычное и неожиданное. Всё-таки экзопланетная фантастика в древнекитайской стилистике — не фунт изюма.

О книге:

«Тетрадь в белом бархате», первая книга цикла «Шаньго чжуань» — произведение, стилизованное под классическую китайскую прозу. По страницам, сменяя друг друга, проходят царедворцы и мятежники, торговцы и разбойники, мастера фехтования и степенные книжники, — но интриги и стратагемы, битвы и рассуждения о государстве, потерявшем путь — это лишь половина истории. Есть и вторая — о долгих и не всегда успешных поисках погибшего прошлого и своего места в настоящем. Главный герой — не мастер боевых искусств, не наследник престола или проклятый миром изгнанник. Он молодой провинциальный чиновник, влюблённый в тайны и небо, некогда закрывшееся над своими сыновьями.

Отрывок:

Зрелище было эффектным. Приправленное галлюцинациями, о которых говорил Ким, оно неизбежно сковало бы меня ужасом. Мерзкие рожи девиц то и дело мелькали передо мной, но главную партию, конечно, играл человек в доспехах. Он занёс палаш над головой, но слишком медленно и театрально, чтобы на трезвую голову поверить, что он и впрямь собрался меня убивать. Прикинув, чего от меня ожидают, я срывающимся голосом спросил, кто он такой.

Ответ бы предсказуем:

— Генерал Ван Шифан, доблестный победитель мятежников, погибший от подлой руки канцелярской крысы Лю! Я ужас и погибель всех, кто нарушает границы моих владений, и ты — один из них!

Еле лопоча, я запросил пощады, на всякий случай поудобнее перехватил трость и приготовился стрелять. Настоящие доспехи пробить бы, наверное, не получилось, но я утешал себя мыслью, что передо мной дешёвая театральная бутафория.

«Генерал Ван» опустил оружие. Передо мною вновь замелькали гримасы девиц, и одна из них царапнула мне ногтями по лицу. Сквозь это беснование рокотали слова «призрака» о том, что жалкая моя жизнь не стоит и гнутого фэня, но мне её, так и быть, сохранят, если я дам слово никогда не появляться на подступах к Цинбао.

— Это слово ты завтра должен будешь скрепить клятвой и жертвоприношением на моём алтаре в здешнем лесу. В первый и последний раз ты ступишь под сень этих деревьев безнаказанно, тебя защитит этот талисман, — «призрак» бросил мне на грудь увесистый медальон, и внезапным взмахом палаша погасил свечу, ввергая комнату в непроглядную темноту. — Бойся оступиться. Уходи навсегда. Иначе гибель твоя будет ужасна, — голос звучал теперь со стороны книжного шкафа, и я понял, что «генерал» отходит к потайному ходу.

Но и в такой темноте можно было различить белые одеяния девиц. Одна из них была рядом с «призраком» и уже заходила в потайной ход, вторая (та, что была слева, между кроватью и стеной) неспешно обходила меня, двигаясь вдоль стены и делая какие-то пассы, призванные, должно быть, напоследок произвести на меня впечатление. Повинуясь моментальному азарту, я вскочил с места, сгрёб её в охапку и, оттолкнув дверь, выбежал в хорошо освещённый внутренний двор.