Классно – но немножко «грязно». О цикле рассказов Николая Расприна «Побег из темноты»

Тематика цикла (а это рассказы «Вечное Возвращение», «Потерянный дом» и «Болото») – ужас бытия и попытки от этого ужаса освободиться.

Все три текста – многотропные, гиперметафоричные. Само по себе это не хорошо и не плохо, бывают удачные варианты, бывают нет. Здесь удачный. Это вариант «кинетических метафор», когда они не описалово, а часть сюжета. Стул, дребезжащий и делающий пребывание в комнате «до жути невыносимым» или бегающая мимо хохочущая тайна – всё это участники действия, а не описательная часть, и это действительно хорошо.

Хорошо, но в привычных-то версиях всё по-другому, кинетика и эстетика раздельно, вот лесок и в нём снежок (живописуем), а вот персонаж по этому снежку куда-то почапал (сюжетим). А здесь, получается, непривычно, сложнее. Отсюда и в комментариях: «С трудом мне дался ваш рассказ, очень затруднительно продираться сквозь такое количество сравнений и описаний, сюжет просто теряется на их фоне». Т.е. товарищ ридер совершенно не ловит сюжет, когда тот даётся по «метафорическому каналу», да и ловит ли он вообще этот канал, вызывает, честно говоря, большие сомнения – «...встречается такое как: "лживо-тающим голосом произнес Сергей, похожий на сгусток чернил, вылитый на тротуар". По моему скромному мнению — это перебор».

Дальше я покажу примеры переборов, по моему нескромному мнению – это точно не он. И даже с точностью до наоборот, один из лучших тропов текста – исчерпывающе даёт расстановку сил (герой ведь ещё не поднялся, он совершенно растерян, он в слабой позиции, и это хорошо представимо, вот эта его вылитость на тротуар), даёт правильные оттенки (сгусток чернил – а мысли Сергея, так и есть, сгущаются, и именно во что-то чёрное, чернильное), в конце концов просто удачный эпитет – «лживо-тающий». Лучше и не скажешь.

Немного по смыслу.

В текстах (в текстах вообще) как: что хорошо, что живо, что получилось, то и смыслообразователь. Здесь лучше всего показан сам «механизм» ужаса бытия. Он убедителен. И он узнаваем. Но я, слава богу, понимаю, что восприятие легко забредает в чистый субъектив, и в плане узнаваемости это как раз таки он, субъектив. Узнает тот, кто знает, остальные нет. Для остальных это такие вот фантастические ужастики. Т.е. смысл и в этом случае не потеряется, но это будет, конечно, лайт-вариант (смысл ужастика – сам ужастик).

Ну, и о «грязном», об ошибках.

Такое впечатление, что автор периодически забывает, при какой степени освещения всё происходит, кто и что может видеть, находясь в том или ином положении, кто и что вообще может. Какие могут быть «покрасневшие щёки» в полнейшей темноте? Осень, подглядывающая за героем «сквозь блокаду штор», только блокаду штор и увидит. Дыхание не может напоминать вздох, слёзы не могут течь из век, пусть даже «тяжёлых» и «полных отчаяния», а человек, который не смотрит на потолок («боялся поднять голову»), не увидит, что потолок смотрит на него «грозно».

И вторая группа ошибок. Я её назвала «Ни слова в простоте». Да, переборы есть. Иногда возникает ощущение, что автор ни в каком случае не хочет (не может?) сказать как проще, пойти кратчайшим путём. А ведь при любой степени сложности, при любом подходе это бывает нужно (скажу по секрету, это нужно всегда, и хорошие витиеватые стили на самом деле просты, но это тема отдельного разговора).

Например:

«На кладбище было безлюдно и глухо, как в затянутом дымкой болоте». Вот к чему здесь кладбищу болото, а болоту дымка? Ни мысль, ни картинку это не проясняет, наоборот (безлюдно в болоте?..). На кладбище было безлюдно и глухо. ВСЁ.

«Сдерживая раскаты душевных порывов...». Раскаты порывов? То же с «гроздьями сетевидных вен». Это просто нагромождение, невыбранность – видится сетью или видится гроздьями? Выбирайте.

«...Но она дёрнула ручку двери, и в вагон резко протиснулся яркий, ослепительный свет, озаривший пространство». Дверь открыли. Яркий, ослепительный свет. Скажите, а надо было говорить, что пространство озарилось? Это само собой не разумеется? Да, и не могу молчать: вот зэ фак ис «резко протиснулся»??? «Протискивание» – действие с усилием, предполагающее противодействие, НЕ резкое, НЕ единомоментное по определению.

Ладно, в лексику/семантику сильно уходить не будем, но вот ещё о чём точно нужно упомянуть. Прежде всего это касается рассказа «Болото», но краешком задевает и «Потерянный дом». Я об «идентификации» героев. Одно дело, когда ты только знакомишься с героем, и автор, представляя его: вот, мол, мужчина, у него, понимаете ли, бородка. Но когда ты с этим персонажем проводишь сорок четыре тыщи знаков, а он всё «мужчина с бородкой»...

В общем, надо что-то делать. «Болото» буквально рябит этим «мужчиной». Причём: он то «мужчина», то «молодой человек», что – если что – и не совсем одно и то же, даже не синонимы (гипероним / гипоним). Ясно, конечно, откуда ушки: текст аллегоричен, хочется обобщений, не хочется имён. Но я именно к именам и не призываю. Говорю только о том, что и так тоже не дело. Говорю, что хороший текст – страдает.

А закончу я на красивой и даже не депрессивной ноте – хорошие цитаты всегда оптимизм. И по ним, кстати, – ещё раз – видно, что ненавистная и ненавидящая реальность здесь один из героев, причём главных.

«Но реальность с ненавистью отнеслась к Сергею, и сторож уже вышел на вечный обход...»

«Секундные стрелки часов плелись по циферблату, делали солнышко и скатывались вниз. Сергей вглядывался в них и всё больше убеждался в своей правоте, но в одночасье начинал чувствовать себя обманутым. Вскоре ему почудилось, что стены пульсируют – они медленно сжимались и словно собирались раздавить хозяина квартиры, как беспомощную букашку».

«Тайна проскакала перед глазами. Смерть выглянула из-за луны».

«А небо всё смотрело на молодую семью, на их невзрачный вагон, на сам несущийся поезд и продолжало молчать».

«Кто-то незримый смеялся, наслаждался своим, только ему понятным спектаклем и хлопал большими, царственными руками».

«Когда он ленивыми и непослушными руками обматывал шнуром люстру, послышался колокольный звон пробудившейся, но вечно дремлющей церкви; глухой и задушевный лязг ударил по комнате...»