Для чего и как читать классическую литературу? Мнение Ю.Сапрыкина

В «Частном корреспонденте» иногда попадаются интересные статьи "на литературную тематику". Не все они, конечно, равнозначны, многие – просто вольные перепечатки с других сайтов и порталов, не все написаны понятно и гладко, но суть всё же уловить можно и эта суть важна для понимания многих деталей творческого процесса, в котором пребывают писатели.

Одной из таких статей является «Ничего такого Толстой не хотел». Фактически это – вольная перепечатка – конспект лекций Ю.Сапрыкина, работающего над проектом о русской литературе «Полка». 

Ссылка: http://www.chaskor.ru/article/nichego_takogo_tolstoj_ne_hotel_43525

Скажу сразу, что конспект, который стал основой статьи в Часкоре, сделан, мягко говоря, не слишком качественно. Очень многое изложено предельно тезисно, без должных пояснений, которые, в общем-то, должны присутствовать в конспекте. Формально – это всего лишь мнение одного конкретного человека, продвигаемое им в массы. Это мнение не претендует на некую исключительность или важность, оно просто есть. 

Достаточно внятно в статье поясняется, как Пушкин, Толстой и Достоевский стали классикой, почему давно пора отказаться от вопроса «Что хотел сказать автор?», зачем взрослым людям перечитывать книги из школьной программы и как именно это можно делать, чтобы казалось, что ты читаешь произведение впервые.

Ю.Сапрыкин, в частности, пытается опровергнуть некую «незыблемость» канона русской классической литературы, доказывая, что содержимое школьной программы, которая формирует и навязывает молодому поколению этот самый канон, менялось довольно часто – одни произведения появлялись в её рекомендационных перечнях, другие, соответственно, исчезали. Также Ю.Сапрыкин отмечает, что русская литература рассматривалась и как отражение развития революционных идей и как средство воспитания чувств и привития образцов поведения.

Ю.Сапрыкин попросил специалистов-литературоведов, учителей, писателей составить произвольный список наиболее важных произведений мировой и отечественной литературы. Результатом стал перечень из более чем ста позиций, ознакомление с которым проявило, что в настоящее время канон оказывается необычайно пластичным – в нём присутствуют и незыблемо-классические Толстой и Достоевский, и модернисты К.Вагинов и Л.Добычин. В списке присутствуют, конечно же, Пушкин, Гоголь, Гончаров, Лесков, Салтыков-Щедрин.

Выяснилось, что всё, что называется великой русской литературой, было создано между 1860 и 1880 годами – от «Войны и мира» до «Братьев Карамазовых». Меньшей по силе и влиятельности вспышкой Ю.Сапрыкин считает всплеск, имевший место между 1925 и 1930 годами – тогда писались и издавались «12 стульев», «Белая гвардия», «Собачье сердце», «Котлован» и «Тихий Дон».

Если, по мысли Ю.Сапрыкина, наложить на эту временную шкалу, где зафиксированы даты появления вышеперечисленных крупных произведений художественной литературы, политическую систему координат, то можно достаточно чётко обнаружить, что каждый расцвет имел место перед длительными заморозками. Ю.Сапрыкин небезосновательно отмечает, что в период заморозков тоже писались книги, но они по большей части писались либо в стол, либо в «сильно мёртвых» жанрах. В целом Ю.Сапрыкин определяет на этом основании историю русской литературы как большие открытия и – тянущиеся за ними хвосты, замечая, что даже Пушкин пережил переход от романтизма, к реализму: отвага героев сменяется разочарованием и сомнением, грозящими приобрести поистине массовый характер.

Небезынтересно и мнение о том, что каждая классическая книга в момент своего появления становилась безусловно революционной, причём – независимо от того, была ли она провокацией, экспериментом или примером вопиющего консерватизма. В любом случае классикой становилась та книга, которой раньше не было. Часто современники, знакомясь с новым текстом, будущей неминуемой классичности его просто не чувствовали – для них этот текст был непонятен, а иногда становился воплощением действенного ниспровержения устоев. В доказательство Ю.Сапрыкин приводит мнение критиков о «Евгении Онегине», «Войне и мире», «Анне Карениной». Для желающих уточнений – советую пройти по ссылке к тексту статьи на Часкоре и обратить внимание на ссылку внизу статьи – там немало интересных материалов. 

Казалось бы, заставить себя прочитать классический текст, знакомый со школы, просто, но на самом деле, как доказывает Ю.Сапрыкин, это очень сложно. Главное, по мнению Ю.Сапрыкина, это отказаться от восприятия классического текста как некоего вечного образца и примера для подражания и следования. Читателю надо побудить себя понять неожиданность книги, её странность и революционность.

Чтение не спасает от скуки, ибо оно само по себе, как минимум – весьма напряжный процесс. Оно также сейчас уже не показатель социального статуса: дутая интеллигентность, основанная на дословном знании цитат из классических текстов, озвучиваемых «к месту» - неприятна уже не на сознательном, но и на подсознательном уровне. Попытка объявить чтение средством передачи некоего культурного кода тоже не работает. Читать русскую классику только для того, чтобы «прокачать скиллы» - не нужно, в том числе и потому, что русскую классику из позапрошлого века читать попросту «не модно». 

Ю.Сапрыкин также стремится пояснить, почему нам, нынешним, так тяжело воспринимать и понимать тексты, относимые – то ли по традиции, то ли по инерции – к канону русской классики. По его мнению, тяжесть восприятия обусловлена тем, что на школьных уроках литературы учителя не давали себе труда внятно и доходчиво пояснить ученикам, почему этот текст был написан, обратить внимание детей и подростков на то, что происходило с автором текста, проще говоря – о чём думал автор, когда писал этот текст. Можно согласиться с тем, что узнав – в понятной и доходчивой форме – такие подробности – читатель будет испытывать гораздо менее сильное нежелание обращаться к набившим оскомину в школьные годы классическим текстам русской литературы. И не потребуется тогда придумывать, а точнее – бездоказательно додумывать ответ на классический учительский вопрос о том, «что хотел сказать автор» или «какие черты характера хотел раскрыть Толстой в образе Платона Каратаева». Вполне возможно может оказаться, что ничего «такого» Лев Толстой на самом деле и не хотел. На самом деле Толстой, вероятнее всего, не витал в эмпиреях, а внимательно относился к тому, что происходит в его собственной семье и в других семьях – соседей и близких знакомых. Толстого волнует, возможны ли счастливые семьи в принципе, беспокоит, что следует делать с собственными крепостными мужиками – то ли действительно дать им свободу, то ли нанимать их за деньги, наплевав на проблему «хозяин земли». Когда Толстой писал текст, который через десятилетия литературоведы – очень многие – объявят классикой – он, вполне возможно, хотел всего лишь разобраться с тем, что его волнует, причём волнует настолько сильно, мощно и глубоко, что он не может спать сам.

Для меня лично, как для человека пишущего, важно то, что Ю.Сапрыкин обратил внимание на куцость и убогость подачи «деталек» процесса создания классического текста даже в старших классах средней школы. Да, сейчас, в наше время, модно говорить односложно, коротко, телеграфным стилем, всемерно превознося важность подтекста слова «Короче!». Но ведь так было не всегда. Ю.Сапрыкин указывает, что Толстой пишет «периодами», использует сложные предложения, стремясь как минимум в предложении, а как максимум – в абзаце действительно, насколько это возможно, охватить весь мир. Да, язык Толстого от этого трудно воспринимается нашими современниками, привыкшими к односложным и простым предложениям – хоть письменным, хоть устным. 

В силу идеологической зарегулированности школьные учителя вынуждены были обращать внимание учеников на одни «деталюшки» и тщательно затушёвывать, а временами – замалчивать – неуклюже и неумело – другие. Мне было интересно узнать, что Толстой использовал «неправильный язык» специально, по той причине, что он выступал против всякой книжности. В какой-то мере это, возможно, соотносится с отвращением нынешних читателей – да и многих писателей тоже – к «заклёпочности», к вниманию к деталям. Ясно же, что будешь обращать внимание в тексте и расписывать всякие мелочи – современный читатель будет пролистывать эти простыни, какими бы профессиональными и точными ни были содержащиеся в них сведения. Простыми предложениями тогда точно обойтись нельзя будет, а к сложным современный читатель часто испытывает непреодолимое отвращение.

Подводя итог, отмечу две интересных мысли Ю.Сапрыкина: мы, нынешние, очень заняты собой, потому что нам сегодня стало очень интересно то, как мы устроены. Для самопознания уже создана и действует огромная индустрия, куда входят и психотерапия и книги по достижению успеха в самых разных начинания. Между тем, как утверждает Ю.Сапрыкин, Толстой знает про это больше и потому читать русскую классику надо потому, что она объясняет, какие бездны внутри нас самих зарыты. Русская литература – это и есть описание того, как мы, люди и личности, устроены.