Немного о мифологических двойниках

Про доппельгангера, должно быть, хоть раз слышали все. Его образ и название любят и писатели-фантасты, и кинорежиссеры, и разработчики игр. Чаще всего в фэнтези-сеттингах доппельгангером называют разновидность существ, способных копировать чужую внешность. И при этом зачастую практически лишенных собственной. Например, почитатели творчества Анджея Сапковского наверняка вспомнят допплера Дуду из рассказа «Вечный огонь» — там допплер (также именуемый мимиком) в мельчайших подробностях копирует не только внешний облик, но и характер, привычки, пристрастия и навыки купца-низушека Даинти Бибервельта.

– Минуточку, – буркнул Лютик. – Ты – Бибервельт? Ну да, несомненно. Но то, что сидит у столба, только что было тобою. Если я не ошибаюсь. Геральт! Все взоры обращены на тебя. Ты – ведьмак. Что тут, черт побери, деется? Что это?

– Мимик.

– Сам ты мимик, – гортанно проговорило существо, болтая носом. – Никакой я не мимик, а допплер, и зовут меня Тельико Луннгревинк Леторт. Сокращенно Пенсток. Друзья называют меня Дуду.

Однако в народных верованиях доппельгангер и другие, менее известные, но схожие с ним двойники — чаще всего не столько существо, сколько явление. Сам доппельгангер (doppelgänger) родом из немецкого фольклора, и буквально его название означает «двойник-ходок» или «двойник-посетитель». Так называют видение, предстающее человеку в облике его знакомого или близкого. В отдельных случаях — и его собственном облике (хотя, есть вероятность, что последнее — более поздние литературные домыслы). Немецкий доппельгангер чаще всего считается дурным знамением, вестником смерти, причем смерть он предвещает именно тому, чей облик принимает.

Акварель английского поэта и художника Данте Россетти «Как они повстречали самих себя»

В скандинавском фольклоре аналогом доппельгангера можно считать дух, именуемый вардогером (vardøger). Однако северный вардогер куда менее мрачен: обычно он возвещает вовсе не смерть, а попросту скорый визит того, кого изображает. Причем вардогер (вероятно, от слова vǫrð — «страж») способен повторять не только зримый облик своего живого двойника, но и его голос, запах, походку, манеру поведения и одежду.

В ирландских поверьях можно встретить призрачного двойника по имени фетч (fetch). Происхождение и значение этого термина неизвестно, но есть версия, что это — вариант древнеирландского слова fáith — «провидец». Чаще всего ирландский фетч, как и немецкий доппельгангер, предвещает смерть, но бывают и разночтения: например, поговаривают, будто фетч, явившийся ближе к вечеру — действительно вестник смерти, а вот утренний фетч с точностью до наоборот — долгих лет жизни.

Можно сказать, смесь двух этих фольклорных концептов я использовала в своем романе «Песнь Серебряной Плети».

На самой границе Тол-Луинд дорогу Киэнну преградил фетч. В том, что это именно фетч, а не живой пикси, не могло быть ни малейшего сомнения. Эрме умел создавать магический слепок самого себя как с ювелирной точностью, так и совершенно произвольно: десятикратно увеличенным или уменьшенным, стариком или младенцем, крылатым, многоглавым, тысячеруким, трансгендерным, с сияющим нимбом над головой или рогами демона и плюющей адским огнем пастью дракона. На этот раз он остроумно держал в руке свою собственную, отделенную от тела голову и при этом висел в воздухе примерно на уровне глаз.

Ну и наконец в фольклоре Финляндии дух, носящий отпечаток чьей-то внешности, зовется этиёйнен (etiäinen). И как раз он, вероятно, может считаться сверхъестественным существом: одним из многочисленных хальтия — существ, подобных эльфам, гномам и домовым. Этиёйнен, как и норвежский вардогер, предвещает скорое прибытие человека, причем ему даже не обязательно являться «во плоти» — он может проявлять себя ненавязчивым стуком двери и мелькнувшей на пороге тенью, или даже просто внезапной мыслью, воспоминанием.

В общем, феномен двойников обычно считают проявлением такого известного в мифологии, религии и оккультизме явления как билокация — одновременное пребывание чего-либо или кого-либо в двух различных местах. Или же просто предвиденьем, предчувствием и даже разновидностью дежавю.