Ритуал в китайской и вообще в дальневосточной традиции. Часть 1.

После статьи про ритуал "Уничтожения облика Врага" я неоднократно пытался подступиться к обобщающей статье о ритуале в китайской и окружающих Китай традициях. Самая большая проблема возникала сразу на этапе дефиниций. дело в том, что само понятие ритуала в европейской культуре и культуре дальневосточной - бытовой и культурологической, научной - различается не просто кардинально, но скорее бытийно. Нет, в архаических примитивных практиках имеющих место во все времена они неразличимы. Но архаичная практика и не подразумевает различения самими практикующими будучи не требующей осознания обыденностью. Однако, с появлением абстрактного мышления появляются и попытки осознания ритуала. Для понимания дальнейшего мне придется "немного" отвлечься на краткий сравнительный обзор европейской и китайской культурологий.

Собственно европейская культурология родилась и развивалась на основе греческой философии. Именно из нее был взят философский аппарат для победившей универсальной христианской религии. Да, универсализм подразумевает возможность приспособления идеи к любой реальности, в том числе и к инструментарию. Мы можем пронаблюдать изменение богословских методов и языка в соответствии с изменяющейся реальностью при сохранении универсального фундамента.

При этом надо учесть, что греческая философия, при всем ее богатстве была детищем специфического общества - полисов - осколков глобалистического общества, сохранивших родовую травму катастрофы бронзового века. Сохранение целостности  культурной, экономической и политической в рамках небольших городских общин надолго стало основой субъектности относительно малых социальных групп. Оттого греческая философия в глубине своей конфликтна, дуалистична. Любое взаимодействие в ней по умолчанию подразумевает конфликт, соперничество.

Китай проходил этот этап (падение Западной Чжоу приходится как раз на время катастрофы бронзового века). Однако, уже в период "Весен и Осеней" на пространстве будущей поднебесной действуют крупные, пусть и рыхлые, территориальные субъекты. На это накладывалась и специфика быта и труда в Древнем Китае, где совместная СОГЛАСОВАННАЯ деятельность была залогом выживания. Конфликт никуда не делся, он только оказался отодвинут на задний план парадигмой сотрудничества.

К чему все это? К тому, что европейская философия еще с греков два предмета рассматривает в первую очередь в разности, сравнении. А китайцы уже во времена "Весен и Осеней" сначала рассматривали взаимодействие (и делали это так, что до сих пор мозг взрывается), а потом сравнивали в уже построенной схеме. По этой причине определения понятий в Европах выглядят просто, как разграничения, сравнения отличий, а в Китае те же понятия приобретают форму мозголомную.

* В 19-м веке в европейской синологии было распространено мнение, что китайская философия ущербна, ей не хватает абстракции и четкости понятий. Это при том, что уровень абстракции задается уже иероглифической письменностью, которая включает в себя не только образы предметов, но и символы абстракций. Более того, развитая иероглифическая письменность требует постоянно решать ребус при чтении с учетом контекста. "Как переведешь, так и будет правильно," - сказал мне один хороший знакомый про мой перевод иероглифического текста. Сказал с улыбкой, но честно - один и тот же иероглифический текст имеет уровни понимания в зависимости от погружения читателя в контекст.

Но вернемся к ритуалу. Из длинного вступления можно догадаться, что ритуал в европейской культуре это некое выделенное по формальным отличиям последовательное действие. И формальное соблюдение ритуала есть главное условие его правильности.

А что Китай? О, в формализации они тоже знали толк (и об этом позже), но исходя из особенностей своего мышления рассматривали его как некую внутреннюю целостность, внешний формализм которой играет сугубо вспомогательную роль. Причем целостность эта с некоторых пор была крепко увязана с "естественностью", т.е. качеством присущим всем природным процессам. И в этом китайская идея оказалась близка к европейской культурологии уже второй половины 20-го века, когда ритуал да и вообще очень многие общественные явления стали рассматривать через призму психологии.

Дело в том, что большинство известных нам обрядов и ритуалов в своей схеме, или даже алгоритме, имеют психологические основания. Те же переходы границ связанные со сменой статуса, те же литургии (это не христианская придумка, этот термин из античной древности - "общее действие"), те же евхаристии-причастия - общая трапеза, как основание родственной связи. Но осознали мы это не так давно, а вот китайцы... Войну с обрядовостью, с буквализмом и формализмом, они вели уже в период "Весен и Осеней", закидывая в реку ведьм у-нюй собравшихся топить девственницу - невесту речного бога. А в число экзаменов танских чиновников входило написание сочинения по заданному тексту, да такое абстрактное, чтоб и смысл углядеть было трудно (немного утрирую, но это реально был экзамен на способность к абстрактному мышлению - пример можно увидеть в китайском же сатирическом романе У Цзинцзы "Неофициальная история конфуцианцев"). В этой культуре ритуал неизбежно должен был стать менее формальным, но более абстрактным и метафоричным.

И тут встает вопрос, как изучать ритуал, если на пути столько трудностей в понимании его структуры и содержания. Ведь учебников ритуалистики в привычном нам виде, восточная литература не сохранила (да и вряд ли они были). Этнографы европейские составляли формализованные описания обрядов (т.е. зафиксировали внешние изменчивые формы) наполняя их собственным европейским же смыслом (тут сразу вспоминается де Гроот "Война с демонами и обряды экзорцизма в Древнем Китае"). Впрочем, уже в 20-м веке европейская культурология начала обращаться к исследованию мифов, а позже и к их реконструкции. Описывать зарождение метода, да и сам метод во всей полноте я не буду - не осилю. Укажу доступных авторов и книги вместе с краткой выжимкой:

- Григорий Ткаченко "Избранные труды. Китайская космология и антропология" (анализ собственных представлений  древних китайцев о мифе и ритуале на основе "Люйши Чуньцю").

- Марианна Ивановна Никитина "Миф о Женщине-Солнце и ее родителях и его спутники в ритуальной традиции Древней Кореи и соседних стран".

Собственно Марианна Ивановна и выделила несколько мифологических сюжетов, базовых для большого числа ритуалов, она е и дала название этим сюжетам: "Миф о Женщине-Солнце и ее родителях", "Миф о Матери-Лошади и ее сыне-Драконе", "Миф о Матери-Свинье (отнюдь не домашней хрюшке!) и ее сыне", "Миф о Матери-Тигре и ее Сыне-Олене", "Миф о Матери-Тигре и ее Муже", "Миф об Отце-Мече и его трех сыновьях" (имеющий параллели с индоевропейской мифологией), "Миф о Первоотце и его сыновьях", "Миф о Стрелке-Солнце и двух Хозяевах Стихий". Содержание этих мифологических сюжетов можно прочитать в указанной книге, там же можно познакомиться и с обширным объемом литературных, обрядовых и мифологических источников, на основании которых были реконструированы эти мифы.

Важно другое: в ходе реконструкции и исследования получилось выделить устойчивую последовательность действий и событий с участием постоянного числа персонажей и объектов, т.е. миф и ритуал характеризуются:

1) постоянным составом участников;

2) тем, что один участник ритуала организует работу другого;

3) тем, что ритуал состоит из отдельных этапов-операций, совершаемых участниками;

4) единообразным сценарием;

5) стабильным результатом.

В итоге можно сказать, что ритуал есть алгоритм, динамический сюжет, в котором выбор участников-субъектов определял не только исход, но и текущие роли (иногда меняя ритуал, перестраивая его в другой). Сюжет основанный на психике индивида ("семейные" ритуалы) или психике группы (ритуалы "облика") и достаточно удобно иллюстрируемый алгоритмическим графом.

Тут к месту вспомнить "Книгу Перемен" с ее 64 сюжетами, которые приспосабливаются гадателями под жизненную ситуацию подкладыванием ролевых признаков и признаков сцены. Т.е. ритуал это высокая абстракция, которая сопрягается с реальностью - проявление закономерности в мир. Причем, закономерность эта напрямую зависит от субъектного усилия в выборе сюжета. Важнейшим в ритуале является психологическое событие, значимое усилие, которого достойны грядущие изменения.

Вспомним ритуал "Уничтожения облика Врага". В нем важно, чтобы субъект преодолел искушение Врага (отказался от предмета-подарка, будь то материальный предмет или абстракция, вроде предоставляемой возможности или удовольствия), и этим поднялся над Врагом, одержал психологическую победу.

В ритуалах "семейных", отвечающих за изменение статуса в частных отношениях (иногда эти частные соотвествуют государственным) этот психологический переход достигался временами эпатажностью, временами аскезой...

Самое забавное (и естественное), что абстрагирование диалектически повлекло и создание предельно формализованных символов-маркеров (позволяющих участникам опознать сюжет), вернее соответствия формальным признакам и... абстрактным символам (!), т.е. цифрам. Ничего удивительного в этом нет, на протяжении истории постоянно самые страстные, эмоционально яркие периоды совпадают с жесточайшим формальным каноном. Это вылилось в создание богатейшей цифровой, географической, цветовой и иной символики. И все это богатство сюжетов и атрибутов в эту часть не поместится. Ждите продолжения!

И да, почти готова вторая часть, осталось отрисовать графы ритуалов и сделать пояснения к ним.