Как следует начинать роман

Френдесса Итта Эллиман внезапно задалась вопросом, как надо начинать книгу: с диалога или с экспозиции?

На самом деле правильный ответ: да какая разница? Начинать надо так, чтобы читателя зацепило.

Вот, например:

НЕ МЕСТО ДЛЯ ПРИНЦЕССЫ

Пролог

Ана-Мод дала шенкелей Белянке, и та неохотно двинулась вперед. Ей не нравилось то, что она видела, слышала и то, что она обоняла. Тяжелый, железистый запах крови; вонь содержимого порванных чрев; дух пережареного мяса от тех мест, куда упали огненные заклинания. А по такой жаре уже к вечеру ароматы поля боя дополнит смрад гниющих тел. 

Ана-Мод сама дышала часто и глубоко, чтобы подавить тошноту. 

Когда они спустились с холма, где ждали исхода битвы, Белянка неохотно вступала в лужи крови, пачкавшие её копыта. 

А потом, в неглубоких ложбинах, пересекавших поле, кровь стала доходить ей до бабки. И тогда балованная, залюбленная кобыла стала осекаться на каждом шаге, показывая хозяйке, что ей не нравится наступать в эту быстро буреющую вязкую жидкость, уже покрывшуюся застывшей коркой.

В человеке пять цявлей крови. Когда коорд копьеносцев попадает под воздушные лезвия без магического щита, это тысяча цявлей. А тут на поле, похоже, не один десяток коордов посекло.

«Надо обязательно поощрить как-то моих боевых магов, — думала Ана-Мод, одерживая нервничащую Белянку, — и чтобы они обратили внимание, как неловко действовали маги той стороны. А то зазнаются, и будет как с теми».

Ещё Белянке с самого утра не нравилось, что Ана-Мод сидела в седле, одетая в доспех. Хотя какой там доспех, лёгкая кожаная броня, изнутри подшитая спереди (и то не везде) стальными пластинами. Ана-Мод не унесла бы на себе нормальную, защищающую от меча и копья рыцарскую броню.

«Не место для принцессы, — подумала Ана-Мод. — Поле боя — не место для принцессы».

Другая бы на её месте постаралась ничего не разглядывать и не вникать в то, что видит. Тем более, что на глаза то и дело попадались тела людей, ей хорошо знакомых — в таком виде, что…

Но если ты хочешь править государством — забудь, что ты девушка, тебе шестнадцать лет и тебе положено играть в куклы и читать романы, а не воевать.

Иначе у тебя отнимут всё, и что самое обидное — твоя же родня.

Выбор невелик: или ты на поле боя, или ты сидишь где-то в дальнем монастыре, без шансов на семью, детей и жизнь, хотя бы чуть более интересную, чем молитвы и чтение Писания.

Свита скромно не выдвигалась поперёд неё, уважая формальный статус. Ана-Мод не питала заблуждений: половина тех, кто её окружали, строили планы, как её использовать для своего личного блага. А то и больше половины.

Когда тебе шестнадцать лет и ты принцесса — ты либо дурочка, которая не хочет понимать, что и как устроено в жизни, либо хитрая, умная и расчётливая бестия, уже лет с семи видящая, кто и чего от тебя хочет на самом деле.

Ну, или ты труп. Красиво одетый и лежащий в разукрашенном гробу. Похороненный в фамильном королевском склепе, как Сонна-Мила, любимая старшая сестричка, которая начала что-то соображать в свои двенадцать лет и попыталась что-то с этим сделать. Но оказалась недостаточно умна, чтобы скрыть свой ум от окружающих.

Гартенз из Магны, верховный командующий в этой битве (и вы бы знали, чего стоило добиться, чтобы его назначить в обход более знатных, но менее способных), приблизился, огладил торчащую над бувигером смешную бороду, черную по бокам и совершенно белую в середине, и вытянул руку вперед и влево:

- Моя государыня, мне донесли, что тело вашего мятежного брата найдено на поле боя вот там, где остатки рощи. Вы хотели бы убедиться, что это именно он?

А куда я денусь. Надо же точно знать, убит, наконец, Кассель Бурвийский или нет. Сколько же он выпил моей крови!

Никто не гадит так, как близкие родственники, если приходится делить с ними власть или имущество.

Не с соседями мы сегодня воевали. Не с давними врагами королевства, пришедшими на это поле и на нём, дадут Боги, оставшимися — если правда то, что доложили военачальники.

А со старшим братом, который их привёл, чтобы взять то, на что ему не с чего претендовать.

Потому что он — от изгнанной за измену жены, которую покойный отец декретом своим объявил несуществовавшей. Боги да судят его, был он неправ. И измена была его, а не жены — ему всего лишь был нужен предлог, чтобы избавиться от постаревшей женщины, и он этот предлог создал.

Но так или иначе, детей от того брака он лишил права наследования.

И назначил наследником Аэстора Макрийского, сына своего от общей с Аной-Мод матери. Или не своего, люди разное говорили. Все-таки в пятьдесят семь лет детей заводить не всем удаётся.

Стор хороший был. Добрый. Весёлый, шутил забавно. Не успел воином стать. Тридцать восемь колотых ран. В спальне убили. Думали, раз мужеска пола больше детей от Лакары из Санды, второй жены короля, нет, то и ладно.

А я?

В монастырь? Иконы вышивать?

А огненная стихия, что подчиняется с семи лет?

А другие, с которыми дружить начинаю?

Нет. Не будет Ана-Мод послушницей или монахиней.

И нет, не будет она женой короля, стоящей за его спиной с кучей детей и не нужной ни для чего, кроме как для их рождения.

И все те хмурые, грубые мужчины, что окружают её сейчас, не понимают этого. Они привыкли, что принцесса — существо субтильное, нежное и бестолковое. И они ещё не поняли, что на этом поле боя — выиграла принцесса, а не они.

Её проводили до самого трупа. В воздухе густо пахло свежеподжаренным мясом. Угол рощи, у которого Кассель со свитой устроились наблюдать за битвой, привлёк внимание кого-то из её огневиков.

Надо бы узнать, кого. И убить. Не дело так вот, издали, с безопасного расстояния сжигать особ королевской крови. 

Или наградить?

Наградить было бы правильней. Этот маг расчистил ей дорогу к трону.

Наградить, на людях и с оглаской. Чтобы все знали: кто ей помогает, тот получает по заслугам.

А убить — потом. Тихо и так, чтобы смерть казалась случайной.

Подъехали вплотную. Гартенз лично кончиком меча поднял забрало знакомого шлема от знакомых доспехов. Заговоренного, между прочим — когда-то заговоренного. Сейчас пустого, без магии совсем. 

Сильный маг ударил. Тут под два десятка тел, и можно поклясться: больше половины в защите.

Пожалуй, не стоит убивать. Такой маг в охране многого стоит.

Под забралом с хрустом рассыпался обугленный череп, подняв чёрную пыль. Сильней запахло жареным мясом, которое передержали над огнём.

- Пусть осмотрят тело, — сказала Ана-Мод, сглотнув неприятный ком густой слюны, — на нём должна быть малая печать. 

Отвернулась, потянула за левый ремень узды. Белянка, беспокойно раздувавшая ноздри, с облегчением пошла прочь от страшного места, от жутких запахов.

Сзади негромко заскрипели перерезаемые ремни, зазвенели друг об друга снимаемые пластины доспеха.

Было затруднение: павшего брата следовало опознать однозначно, чтобы все важные люди знали, что нет нужды пытаться подсунуть своего самозванца. Но тело обожжено было до полной неузнаваемости, до хрупких углей из костей черепа. Ни по лицу, ни по родинкам, ни по особенностям сложения — опознать Касселя невозможно было.

Ана-Мод взмолилась Всемогущему: пусть на нём хоть что-то уцелеет, чтоб его признали. На самом деле она не особо надеялась на малую печать: её мог нести кто-то из канцелярских, чтобы ставить на пергаменты с указами.

Она ехала шагом, не особо разбирая, куда. Гартенз остался руководить обыском трупов, так что её никто не сопровождал. В охране нужды не было, живых среди противников никого не осталось.

Через не слишком большое время сзади-слева застучали поспешные копыта, кто-то догонял. Ана-Мод придержала Белянку, но разворачиваться не стала, не хотела видеть то, что происходило у края рощи.

Гортенз догнал её, пристроился слева и протянул на голой ладони, без латной перчатки:

- Ваше Величество, вот родовой перстень мятежника.

Перстень был обтёрт от гари. На большой, шире пальца, круглой печатке ясно виден был герб: щит, делённый на три части, половина сверху, две четверти снизу. На верхней половине то же, что у Аны-Мод, изображение герба Кеграты. На нижней — слева повторённый герб Кеграты, справа — Бурвийские мерлетки.

Точно Кассель. С его среднего пальца на правой руке никто бы этот перстень при жизни не снял. И сам он не отдал бы.

- А малая печать? — Спросила Ана-Мод.

- Ищут, Ваше Величество, — ответствовал Гортенз внушительно. — Должны найти, я думаю, она у кого-то из свитских.

Ана-Мод протянула руку. Гортенз почтительно вложил перстень в её ладонь. Она, борясь с тошнотой и отвращением — от перстня несло гарью и смертью — надела его на средний палец правой руки, как положено.

Перстень послужно обжался по размеру тоненькой девичьей фаланги.

Ана-Мод едва не сомлела, приняв от перстня смертную тоску его последнего держателя. Но под озабоченными взглядами ближников гордо выпрямилась в седле, изо всех сил пытаясь не потерять сознание.

Нет, поле битвы — и правда не место для принцессы.

----------

Вас зацепило?