Омерзительная полярная зарисовка

 Как я уже выше писал, мой стародавний армейский друг периодически работает на Северах. В ту самую лютую и мерзостную погоду, когда большинство этого старается избежать. История эта началась в районе Норильска - Кайеркане, в переводе с нгагасанского «Долине Смерти». Володя, отремонтировав свой К-700, с бригадой вахтовиков отправился с Кайеркана до Дудинки, а оттуда на месторождение Паяха, к буровой «Иркинская». Морозы в ту пору стояли свирепые, и градусник термометра редко поднимался до минус 50 градусов. В нескольких десятках километров от буровой располагался их стан – пяток Балков (передвижных домиков для временного проживания). Работа его заключалась в том, чтобы протоптать трактором зимник (накатать полярную дорогу), для того чтобы потом залить его водой, чтобы по нему могли передвигаться грузовики MANы, и перевозить песок под новую буровую. Для работы буровой вышки, необходимо отсыпать пятиметровую подушку, чтобы буровая не ушла весной в мерзлоту. 

 Люди здесь работали разные, встречались и коренные жители тундры. Был среди них нганасанин по имени Саня. После тяжёлого трудового дня кто как приводил себя в порядок, мылся, ел, и завалившись спать, готовился к следующему дню. На даже смертельно вымотавшись и устав, в балке трудно было не обратить внимание на очень устойчивый специфичный запах, исходящий от Саниных носков. Даже имея очень терпимую и склонную к толерантности психику люди, через некоторое время не выдерживали, и настоятельно рекомендовали Александру всё же следовать общим традициям, и хотя бы изредка посещать баню (таковая наличествовала даже здесь), и стирать бельё. Но его этот момент мало волновал, он неуклонно следовал традиционным привычкам своей малой этнической народности. И только как-то раз, он в порыве объединяющей общности, снял носки, вышел из балка, и повесил их на перила лестницы, а утром снова их же и надел. Этим его гигиенические процедуры и ограничились. 

 Работали здесь в две смены по двенадцать часов, мой друг работал в ночь. Ещё вечером он принял от напарника исправный и заправленный трактор, и приступил к работе. Напарник не был склонен проявлять героизм, и несколько дней, спустившись в ложок, просто досыпал свою смену, опасаясь свирепых морозов, но предупредил сменщика, чтобы тот был внимателен, сказал, что видел по дороге двух здоровенных полярных волков, ростом по грудь. Ночью температура опустилась почти до минус шестидесяти. Всё было нормально, он ещё не доехал до Хеты (местная река), как вдруг трактор, до этого работавший ровно и ритмично, издал знакомый каждому профессиональному автомобилисту звук, и двигатель моментально заглох. Володя ещё попытался обмануть судьбу и попробовал снова завести его, но отсутствие какой бы то ни было ответной реакции, со стороны механизма, подтвердило его опасения – двигатель «стуканул», его заклинило. Хозяин автопарка где-то раздобыл «паровозное» масло, лили его и в трактора - экономия в действии. Поняв, что оставаться здесь нельзя, наш Северный Дервиш, прихватив с собой тяжеленную шестигранную монтажку, направился на базу. Ночь, тишина, дикий мороз, звёзды, голая тундра вокруг и ни души. Обещанные периодические объезды на «Вахте», благоразумно были сокращены, в подобных погодных условиях. Пройти ему предстояло порядка пятнадцати километров. Кобинезон «Монблан», шапка, рукавицы и монтажка, конечно, сильно способствовали его вере в успех, но тут он вспомнил про волков. И где-то на пол-пути к базе, он их и встретил. Волки не понимали, зачем эти грохочущие машины вторглись в их жизнь, но постепенно привыкли и к этому. Они по-хозяйски обходили свои владения, и увидели человека, за чем-то идущего здесь среди ночи, и волочащего за собой какой-то прут. Человек странное существо, и палки в его руках бывает извергают смертельный огонь, но любопытство пересилило, и они чуть постояв, тронулись за ним вослед. Он их сразу заметил. Ну вот, подумал Володя, «и молодая не узнает, какой у парня был конец!» Он вспомнил маму, сына, брата, не забыл и покойного отца, а ведь сколько раз он ему говорил  – Сын, учись! И он бы сейчас с радостью последовал его совету, но… ночь, тундра, волки. Перед глазами пролетела вся его ничтожная жизнь. Как-то всё ему сразу представилось в красках, как утром, не найдя на пересменке напарника, его сменщик поднимет тревогу, как ищут и находят его истерзанное тело в комбинезоне «Монблан» - внутри всё похолодело соответственно погоде. Он шёл, оглядываясь, но волки никак не торопились показать свою звериную алчность, а только плелись за ним в нескольких метрах позади. Истово захотелось жить. - Ну что поделаешь, идём дальше. Он стал привыкать к этому своему положению, и даже представил, как сможет побороться за свою никчемную жизнь, но тут волки разделились, и теперь ему приходилось безостановочно вертеть головой, опасаясь неожиданной атаки с любой из сторон. И в этот самый момент, он ощутил непреодолимой силы позыв со стороны кишечника. Вот те раз, подумал Володя, и как мне теперь быть?! А позыв всё нарастал и нарастал, и наплевав уже на всю опасность, он сам себе сказал - Будь, что будет, но никто и никогда не назовёт меня засранцем - терпеть было не в мочь. Обстановка накалилась уже до крайности. Он остановился, грохнул о снег монтажкой, расстегнул комбинезон, расстегнул клапан на причинном месте и вынуждено в срочном порядке истерично воспользовался древним инструментом облегчения и приступил к изгнанию из себя всего лишнего перед боем, что при других обстоятельствах делать был склонен гораздо спокойнее, и остался в этот момент совершенно беззащитным. Полярные хищники по обеим сторонам дороги тоже остановились, один из них даже попятившись назад успел сделать пару шагов, но замер, глядя на своего невозмутимого товарища. Они отнеслись к этому его действу в высшей степени с пониманием, возникло негласное перемирие, и они позволили довершить начатое. Они только стояли, подняв уши, и с интересом наблюдали за действиями странного человека, нервно подёргивая носами.

 А наш герой, сделав дело встал, кое-как, с горем пополам замёрзшими руками застегнул клапан, поднял монтажку, и непрерывно оборачиваясь, но теперь уже приосанясь, продолжил свой путь. Он немного отошёл вперёд. Ночное чистое небо отчётливо рисовало силуэты преследователей, но после этого безысходного его действия, они присмирели и отстали, акцент их теперь сместился, и человек будто бы перестал их интересовать. Володя шёл и оглядывался, испытывая лёгкость, почти поверив в свою силу и удачу. Произошло чудо, и волки действительно отстали, они сошлись у места, где он только что так отчаянно себя спасал, они рыча и огрызаясь, выяснили кто из них главный, и вожак, воспользовавшись первенством, приступил к трапезе. А Володя, всё ещё изредка оборачиваясь и волоча за собой тяжёлую монтажку, под утро, изрядно уставший, с окоченевшими конечностями, замёрзший как собака, благополучно добрался до базы. Зашёл к начальнику, и не сдерживая себя высказал всё, что он думает по этому поводу. Монолог его был не долгим, но очень красноречивым. Мастер, механик и диспетчер внимательно выслушали его и отстранённо пожали плечами. Не найдя понимания и поддержки, он выматерился, плюнул, махнул рукой, и резюмировал – Я всё! Пусть здесь работают те, кто хочет, а я всё! 

 Так древний биологический механизм, неожиданно вовремя проявившийся, помог двум, совершенно разным ветвям эволюции, обойтись без схватки, и Володя остался цел. 

 Уже в Норильске ему пришлось проявить недюжинные артистические способности, чтобы выбить себе деньги на обратный путь. Потом он ещё несколько дней пережидал непогоду, для того чтобы вылететь на Материк, и 14 марта был уже дома.