Не время

Особняк Батушкана был захвачен взбунтовавшимися рабами из ближайших каменоломен. Что может сделать дюжина вооруженных охранников супротив трех сотен разъяренных мужиков, пускай и босых, с палками да рабочими кирками?

Только дать деру, но куда, если вокруг оазиса Батушкана одни песчанные барханы на несколько дней пути в любую сторону?

Охрана, как оказалось, состояла из иностранных наемников, из Содома, с которыми вождь восстания — Ишурут, быстро договорился о взаимовыгодном сотрудничестве: он дарует им жизнь и хороший процент с награбленного в будущем, а они, взамен, беспрекословно ему подчиняются. Славное приобретение — в толпе оборванцев прибыло умелых вояк в полном боевом облачении.

Кстати, о ценных приобретениях: освобожденный в каменоломнях счетовод — Бухалтир, справедливо считался Ишурутом самым лакомым призом. Бухалтир был стар, ворчлив, но арифметику знал как Бог.

"С нами Бог, Бухалтир и содомиты" — прикидывал в уме главарь восставших:"А также три сотни освобожденных военнопленных хеттов, каждый пятый из которых, разбирается в обработке железа лучше, чем главный кузнец фараона. О бунте в шахтах и захвате особняка, египтяне узнают только с приходом каравана за новой партией гипса, а это случится только через две недели. Конечно, последнее верно, если мы никого не упустили из охранников во время резни, но, нам посчастливилось, первым делом, захватить конюшни при каменоломнях, а все стойла были заняты лошадьми и верблюдами. Пешком, за помощью убежать к ближайшему городу невозможно. Славное начало!"

Размышления Ишурута прервало появление Бухалтира. Хромой старикан, приковылял к нему опираясь на посох, на навершие которого было насаженна свежеотрезанная голова хозяина особняка. Голова тяжелая, посох кровищей залила и сделала его поверхность скользкой для руки, но, идти Бухалтиру очень помогала — толпы бывших рабов расступались перед стариком, с уважением пялясь на гордый трофей, и понимая, что перед ними важная персона в начавшей формироваться иерархии шайки.

— Какие новости? — спросил Ишуруп счетовода.

— Баб и коз насилуют, слуг-рабов освободили, пиво пьют без меры, запасы готовой еды норовят извести к завтрашнему вечеру, — бодро отрапортовал Бухалтир, и тут же добавил с кривой ухмылкой, выравнивающей в другую сторону кривое лицо, — анархическая идиллия, блять.

— Кто такой Блять?

— Мой личный неологизм, запишу на папирусе, потомкам пригодится, дюже хорошо раздражение снимает, лучше молитвы.

— Добро, — ответил главарь, — есть соображения по пополнению провианта?

— Прикажи Гонче и Хлаю, они из мясников вроде, стащить свежие трупы в ясли, да повыгонять лишних зевак оттуда надобно. Пущай трупы освежуют, и разделают на мелкие куски, чтобы от кусков свинины не отличить было. Я видел в амбаре восемнадцать мешков соли. Засолить мяско не помешает впрок. Кроме того, есть пятьдесят мешков ячменя и пятнадцать мешков пшеничной муки — протянем долго, если свои же головорезы запасы не разворуют.

— Добро. Что с оружием?

— Есть хозяйские конюшни с мастерской и арсеналом. Там три колесницы боевых — квадригги, ох и мудреные, никогда таких не видал. Есть много запасных частей для них, пятнадцать лошадей, боевая аммуниция на дюжину человек, и, еще вроде не укокошенный старый оружейный мастер, который хвастается, что изобрел какие-то рессоры для колесниц.

— Маловато будет, — глубоко вздохнув, проворчал Ишурут, — брось клич, пущай все, кто к кузнечному, плотницкому и оружейному делу привычные, прийдут в хозяйскую конюшню, и хвастуна пусть приведут.

Через несколько минут, в конюшне собралось две дюжины человек. Они, с превеликим любопытством слушали обьяснения мастера Хашиша о смысле применения изобретенных им рессор.

Подошли и Ишурут с Бухалтиром, тоже послушали — познавательно.

— Итак, — вновь обратился к счетоводу главарь, — у нас на триста тридцать рыл, пять десятков комплектов боевой аммуниции, три лучшие колесницы-квадригги, которые я вообще в жизни видел, два десятка коней, не считая тех двенадцати, что запряжем в колесницы, и шесть верблюдов. Это все, что пригодно для боя, не считая кирок и лопат.

Квадригги, действительно были хороши: оси под центральной частью повозки(а не в задней, как у колесниц гвардии фараона), ступицы со спицами из ливанского кедра, железные лезвия - рассекатели заместо колпаков ступиц, и колесные оси крепились к дугообразным железным пластинам, разной длины и положенными друг на друга в четыре слоя — рессорам.

— Мои колесницы, хоть их и всего три штуки, способны обратить в бегство полсотни воинов, — гордо заявил Ишуруту Хашиш, как только разобрался, кто главный в этой толпе бунтовщиков, — не лишайте меня жизни, и ваши колесницы, которым позавидуют даже Боги, всегда будут исправны!

— Вроде, дело говорит. — полувопросительным тоном заявил главарь, обращаясь к Бухалтиру.

— Звучит неплохо, — кивнул счетовод, расчесывая костяным гребнем черную, как смоль, шевелюру на голове Батушкана, насаженной на посох, — но, надо еще подумать...на пару с Хашишем.

— Отлично, думай, — согласился Ишурут, — не недолго: впереди переход через пустыню — нужно прорываться к родным краям, даю четыре дня на то, чтобы полностью разобрать с оружием, залечить раны, досолить мясо, и будем выдвигаться...

Три дня спустя, Ишурут снова заглянул в мастерскую-конюшню. Чудо-колесниц и след простыл, заместо них, вся мастерская была забита новым ручным вооружением для пехоты и всадников.

— На всех сделали! — похвалился Бухалтир.

— Из чего, блять? — изумился главарь.

— Из колесниц, — криво улыбнулся счетовод, и на мгновение, снова стал похож на доброго дедушку, обожаемого малолетними внуками, — сорок рессорных пластин, включая запасные, ушли на производство пятидесяти железных мечей и тридцати наверший для копий; прутья-рассекатели, пригодились для метательных дротиков; тридцать длииинных пик сделали из оглоблей,  повозки разобрали и сделали  сотню щитов; расчехвостили весь ворох кожанной упряжи, и изготовили двести пятьдесят пращей; приготовили и сотню дубин с железными шипами...

Через два дня, весьма неплохо вооруженная армия бывших рабов, выдвинулась из особняка Батушкана на северо-восток, в Азию – домой.

Старый мастер Хашиш, шел подле Ишурута и Бухалтира, то и дело косясь на мечи, бряцающие на поясах содомитов, сделанные из его лучшего изобретения, и с великим сожалением промямлил:

— Эх-эх, не время еще для рессор...

— Блять. — закончил его фразу Бухалтир.