Уж замуж невтерпеж – как шли под венец представительницы дворянского сословия и не только

Узы брака во все времена освящались особыми обычаями и ритуалами. В XVIII – XIX столетиях дворянские и купеческие свадебные традиции менялись под веянием европейской моды, оставаясь при этом русскими в своей основе. Многое из привнесенного тогда сохраняется в наших свадьбах и по сию пору. 

Галантный век 

Так называют XVIII столетие. Оно прочно ассоциируется с кавалерами в напудренных париках и дамами в пышных платьях. Именно тогда по воле царя-реформатора Петра Великого наша знать переоделась в заграничное платье. 

Правда, внешняя оболочка медленно влияла на обычаи и нравы. Жених, желая соединиться с возлюбленной, по-прежнему должен был просить руки и сердца у родителей невесты. 

Молодежь резко осуждала такое положение вещей, протестовала против домостроевских порядков. Что ж, извечный конфликт «отцов и детей»… 

В дворянских семьях смотрины невесты проходили так.  

В доме суженой проходил званый обед. Обязательными участниками были родители невесты, родители жениха, крестный отец жениха или дядя. Между семьями жениха и невесты могли быть давние дружеские отношения. При таком раскладе на смотрины приглашались сестры и братья жениха. 

Контракт – всему голова 

Сегодня в наш «брачный быт», пусть медленно и подспудно, проникает идея брачного контракта. Все-таки нам несвойственен западный рационализм, но все же состоятельные люди стремятся застраховаться от возможных рисков. Впервые брачные контракты стали у нас практикой в «лихие» девяностые годы. 

Однако задолго до этого брачные контракты были само собой разумеющимся явлением в дворянских семьях. Огромную роль при этом играло приданое невесты. Опись приданого со всем движимым и недвижимым имуществом, размер денежного капитала и ежегодного дохода от него – все это оформлялось в виде особого брачного контракта.

Вот еще один «дворянский» свадебный обычай хорошо известный и сегодня – сразу после венчания молодожены уезжали в путешествие, как вариант, в деревню.

Помолвка – сговор – бал 

В старину на Руси бытовал обычай брачного «сговора». Так, молодые люди (их родители) заявляли о намерении через некоторые время стать мужем и женой. 

В XIX веке в дворянской среде появился более европеизированный вариант – «помолвка». Происходило это так.

Обычно через две-три недели после смотрин или сватовства в доме невесты устраивали бал. Накрывали и столы для угощений. Родители невесты подписывали и рассылали специальные приглашения. На балу отец невесты представлял гостям жениха и объявлял о помолвке. Жених в ознаменование столь важного события дарил невесте обручальное кольцо с драгоценным камнем. После чего начинались танцы. 

Завершалось «мероприятие» старинным обрядом кругового хождения. После этого уже ни сторона жениха, ни сторона невесты не могла отказаться от намеченной свадьбы. Последствия – самые серьезные. И в моральном, и в юридическом, и в материальном плане. Размер неустойки был весьма и весьма велик. 

На второй день после помолвки проводился обряд вручения невесте «Божьего милосердия». Это иконы, что вместе с приданным доставляли в дом жениха. 

Последние штрихи 

Канун венчания. Сердца переполняет радость. В дом жениха привозят приданное невесты. После того как оно отбывает из дома невесты, та вместе с матерью молится на образа. 

Накануне венчания в дворянских семьях принято было рассылать приглашения в виде именных билетов. С подробным указанием, когда и где состоится само венчание и прочие торжества. Часто прилагалось и меню с описанием свадебного действа. 

В день венчания жених со свахой или теткой отправлял невесте «женихову шкатулку» с гостинцами и венчальными принадлежностями, а именно фатой, обручальными кольцами, венчальными свечами, духами, булавками и проч. После этого тетка невесты, так называемая «снарядиха» начинала наряжать молодую к венцу.

Немного мистики 

В дворянских фамилиях из поколения в поколение передавались овеянные легендами амулеты. Как правило, ювелирные украшения, иконки. В день оглашения известия о предстоящем браке мать невесты передавала ей эту вещь, и в момент венчания она находилась с ней. 

Вера в чудодейственную силу этих оберегов не позволяла их продавать даже в случае полного разорения. 

В дворянской среде бытовал и идущий из глубины веков народный обряд, сохранившийся до наших дней. Свадебный поезд, жениха и невесту осыпали зерном и мелкими монетами. 

Весной или осенью путь новобрачных в храм усыпался лепестками цветов. 

«А это свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала!»

На венчание в храм молодые ехали порознь и разными путями. Возвращались в дом жениха уже в общем свадебном поезде. 

Встречали новобрачных родители жениха. Отец с иконой, а мать с хлебом с солью. Благословляли. Принимая благословление, молодые муж с женой по очереди трижды целовали родителей. 

Существовал и обычай поздравления новобрачных. Они угощали гостей игристым вином и кусочком медового пряника, а их чествовали и дарили подарки. 

Дальнейшая церемония носила название «свадебный бал». Предварял его «вальс молодых». 

Из музыкальных предпочтений – в дворянской и купеческой среде были популярны городские романсы. 

Но за столом их не исполняли – для этого отводилось специальное место. Приглашали и профессиональных исполнителей, артистов. 

К вам с визитом… 

На второй день свадебных торжеств в дворянских, купеческих и зажиточных мещанских семьях начиналась «визитная неделя».

Молодую жену навещали родственники мужа, знакомились с ней, а она должна была приготовить угощение в виде сладкого стола. Визит длился не более двух часов, и каждый гость являлся с подарком. 

Мне уж сорок, тебе все тринадцать –  «не года, а жемчужная нить…» 

Осветим и такой интересный момент как возраст брачующихся в то далекое время. 

Вспоминается сразу «Неравный брак» – картина русского художника Василия Пукирева – скорбная сцена венчания молоденькой (шестнадцатилетней?) девушки и глубокого старика. Это XIX век. В XVIII-м были обыденными браки, когда невеста была еще моложе! 

Указ Синода 1774 года определял брачный возраст девушек в тринадцать лет. 

И большинство дворян  выбирало себе  тогда двенадцати-тринадцатилетних жен. Известный мемуарист Андрей Болотов сватался к двенадцатилетней невесте, сыграв свадьбу через год после сватовства. Князь Юрий Долгорукий женился на одиннадцатилетней!

И все же общественное мнение осуждало браки пожилых с юницами, считая это не совсем нормальным. Приводились аргументы как чисто физиологического свойства, так и морально-нравственного плана. 

Максимальным возрастом вступления в брак в XVII Iвеке считалось шестидесятилетие – эта норма веками бытовала, будучи освещена древними узаконлениями  Кормчей книги. 

Крестьяне полагали, что для мужчины предельный брачный возраст – пятьдесят, а для женщины – сорок лет. 

Любопытно, что в XVIII-начале XIX века в крестьянской среде возраст замужества был более поздним, чем у дворян – восемнадцать-двадцать лет. 

Бытовала пословица: «Мука – не тесто, пока не перемесится, девка – не невеста, пока не перебесится». То есть девица перед выданьем должна нагуляться! На соблюдение девственности, вопреки расхожему мнению, смотрели сквозь пальцы. 

Главным для крестьянской невесты была дородность – отменное здоровье. 

«На что корова – была бы жена здорова», говаривали землепашцы. 

В сговорных и прочих брачных документах середины XIX века отражены традиционные крестьянские представления о здоровой невесте: «есть на что посмотреть»; «большая да толстая»; «кровь с молоком», при этом важна была и подвижность. А еще способность к работе и приданое. 

То есть «нравственные качества» были не на первом месте. 

И еще один интересный момент в крестьянском брачном быту, который можно обозначить как «обратный неравный брак». Нередко сорокалетние «матроны» выходили замуж за двадцатилетних и даже шестнадцатилетних парней. Иногда возраст жениха был еще меньше! 

Еще в 1761 году Михаил Ломоносов с негодованием писал: «в обычай вошло малых ребят, к супружеской должности неспособных», женить «на девках взрослых», так что «часто жена по летам могла бы быть матерью своего мужа». 

Видимо, такое явление было обусловлено потребностями и особенностями хозяйственной жизни  – нужна была «хозяйка в дом» и т.п. 

А вот в дворянском сословии таких коллизий почти вовсе не отмечалось. 

Пожалуй, единственный пример – брак тридцатичетырехлетней Капнист (причем замужество первое!) с двадцативосьмилетним преподавателем Полтавского кадетского корпуса Скалоном. «Устроилась и моя судьба», – так буднично описывала впоследствии невеста этот эпизод своей жизни. Хотя по нашим меркам разница в возрасте новобрачных не такая уж и разительная, для того времени это был своего рода вызов. 

Мезальянс 

Вызовом был и брак с представителем других сословий – низших  – и даже со «своими», но обедневшими собратьями и сестрами по классу.  

Дворянин-мужчина, «будучи небольшого чина и небогат», не мог и мечтать о  браке с обладательницей большого состояния, наследства. Тем более, если она плюс к этому еще и блистала красотой. 

Если же дворянка выходила замуж за простолюдина, она теряла свой высокий социальный статус. Правда, Екатерина II отменила некоторые крайности – дворянка сохраняла за собой свое дворянское происхождение, но не могла «передать» его ни мужу, ни ребенку. Последний также не мог наследовать матери в недвижимости. А рожденный от крепостного,  оставался крепостным. А вот бастарды от отца-дворянина и матери-простолюдинки могли получить в жизни многое. Вплоть до дворянства. 

Так в сословной иерархии проявлялся древний принцип патриархата. 

Интересный факт: царь-реформатор Петр I решил несколько скорректировать его, однако нововведение не прижилось. В 1714 году было введено новое правило: наследница недвижимого имущества могла вступить в свои права лишь в случае, если муж взял бы ее родовую фамилию. Новшество просуществовало лишь семнадцать лет. Было отменено уже после кончины императора.

Хотя, петровские заслуги в том, что сегодня называют эмансипацией и даже феминизмом, бесспорны. Именно он превратил наших женщин из «теремных затворниц» в раскрепощенных светских красавиц, блиставших на ассамблеях и балах, а затем в науках и искусствах. 

«Брачная история» XVIII-XIX столетий прекрасно иллюстрирует известную истину о том, что времена проходят, а люди, их психология в основе своей не меняется. Те же чувства, те же устремления, тот же трезвый расчет.