Чехов и медицина

Обыкновенно помнят выражение Чехова о том, что медицина для него законная жена, а литература – любовница.

Гораздо меньше цитируется иное: «Для медицины я недостаточно люблю деньги» –  из письма Суворину от 4 мая 1889 года.

Получив  в 1884 году университетский диплом, в коем он значился «уездным лекарем», Чехов возгордился, повесил на двери чугунную доску и стал ждать пациентов.

76. Н. А. ЛЕЙКИНУ

27 июня 1884 г. Воскресенск.

Живу теперь в Новом Иерусалиме… Живу с апломбом, так как ощущаю в своем кармане лекарский паспорт.

Курс я кончил… Я, кажется, писал уж Вам об этом. А может быть, и не писал… Предлагали мне место земского врача в Звенигороде — отказался. (Можно будет Вам, если приедете, съездить к Савве Звенигородскому* — это a propos).

Всегда готовый к услугам и уважающий

Лекарь и уездный врач А. Чехов.

Пациент шел неохотно, и всё больше мелкий, но со временем практика росла:

100. М. Е. ЧЕХОВУ

31 января 1885 г. Москва.

Медицина моя шагает помаленьку. Лечу и лечу. Каждый день приходится тратить на извозчика более рубля. Знакомых у меня очень много, а стало быть, немало и больных. Половину приходится лечить даром, другая же половина платит мне пяти- и трехрублевки. (В Москве врачам не платят менее 3-х рублей за визит. Здесь всякий труд дороже ценится, чем в Таганроге.) Капитала, конечно, еще не нажил и не скоро наживу, но живу сносно и ни в чем не нуждаюсь. Если буду жив и здоров, то положение семьи обеспечено. Купил я новую мебель, завел хорошее пианино, держу двух прислуг, даю маленькие музыкальные вечерки, на которых поют и играют

Мамаша жива, здорова, и по-прежнему из ее комнаты слышится ропот. Но даже и она, вечно ропщущая, стала сознаваться, что в Таганроге мы не жили так, как теперь живем в Москве. Расходами ее никто не попрекает, болезней в доме нет… Если нет роскоши, то нет и недостатков.

И все бы хорошо, но больные, увы, не только выздоравливают, но порой и умирают.  В январе 1886 г. умерли от тифа две его пациентки — мать и сестра художника А. С. Янова, и Чехов снимает вывеску с двери. Всё. На медицинской карьере поставлен крест. Нет, он еще будет лечить, но всё больше pro Deo, или, как в холерные мелиховские годы, по призыву общества, но семью обеспечивать будет литературой.

Дело, конечно, не только в том, что больные умирают. «Насколько бы лучше играла Ермолова, если бы днём она работала у шлифовального станка»? Медицинская практика не оставляла времени для профессиональной литературы. Молодость заканчивалась, а с нею и двужильность, когда хватало сил учиться, писать, гулять… Антону Чехову стало тесно в костюме Антоши Чехонте.

Но совсем от медицины отказаться не мог, и  тратил немало времени на прием немощных и убогих. А порой и рогатых:

359. Я. П. ПОЛОНСКОМУ

18 января 1888 г. Москва.

На днях я вернулся из деревни….  Пришлось вскрывать скоропостижно издохшую корову. Хоть я и не ветеринар, а врач, но все-таки за неимением специалистов приходится иногда браться и за ветеринарию.

Купив Мелихово, он становится общедоступным врачебным приложением к усадьбе:

1180. А. С. СУВОРИНУ

15 мая 1892 г. Мелихово.

Мужиков и лавочников я уже забрал в свои руки, победил. У одного кровь пошла горлом, другой руку деревом ушиб, у третьего девочка заболела… Оказалось, что без меня хоть в петлю полезай. Кланяются мне почтительно, как немцы пастору, а я с ними ласков — и всё идет хорошо.

Хорошо-то хорошо, но мужики у доброго барина и лес рубили, и скотину на луга запускали, а однажды лошадь украли. Что любопытно, примерно в то же время сельским хозяйством занялся и Владимир Ульянов, будущий Ленин – и у него тоже  украли лошадь. Мужики есть мужики…

Когда же пришла холера, добровольная медицинская деятельность сменилась на обязательную, впрочем, опять же неоплачиваемую. То есть ему положили жалование в сорок с чем-то рублей в месяц, но Чехов счел это насмешкой (к вопросу о французских булках для врачей и учителей царских времен).

1201. Н. А. ЛЕЙКИНУ

13 июля 1892 г. Мелихово.

По случаю холеры, которая еще не дошла до нас, я приглашен в санитарные врачи от земства, дан мне участок, и я теперь разъезжаю по деревням и фабрикам и собираю материал для санитарного съезда. О литературной работе и подумать некогда…   Дороги скверные, а лошади у меня еще хуже. Что же касается моего здравия, то я уж к полудню начинаю чувствовать утомление и желание завалиться спать. Это без холеры, а что будет при холере, посмотрим.

Кроме эпидемии, я ожидаю еще эндемическую болезнь, которая будет у меня в усадьбе непременно. Это — безденежье. За прекращением литературной работы у меня прекратились и доходы. Если не считать трех рублей, которые я сегодня получил за триппер, то мои доходы равны нолю.

1210. А. С. СУВОРИНУ

16 августа 1892 г. Мелихово.

Душа моя утомлена. Скучно. Не принадлежать себе, думать только о поносах, вздрагивать по ночам от собачьего лая и стука в ворота (не за мной ли приехали?), ездить на отвратительных лошадях по неведомым дорогам и читать только про холеру и ждать только холеры и в то же время быть совершенно равнодушным к сей болезни и к тем людям, которым служишь, — это, сударь мой, такая окрошка, от которой не поздоровится…

Конечно, о литературе и подумать некогда. Не пишу ничего…  

Когда узнаете из газет, что холера уже кончилась, то это значит, что я уже опять принялся за писанье. Пока же я служу в земстве, не считайте меня литератором. Ловить зараз двух зайцев нельзя.

1330. А. С. СУВОРИНУ

2 августа 1893 г. Мелихово.

Ах, как мне хочется повидаться с Вами! Спрашиваю себя: не удрать ли? Но нет. Холера идет с двух сторон. А мне хочется цивилизации: купить себе новое платье, поехать в I классе и поговорить не о холере. Я точно под арестом, или — лучше — состою смотрителем арестного дома. Вроде как бы чиновничишка, которого засадили в уездный городишко — и сиди.…

Нехорошо быть врачом. И страшно, и скучно, и противно. Молодой фабрикант женился, а через неделю зовет меня «непременно сию минуту, пожалуйста»: у него <…> а у красавицы молодой <…> Старик фабрикант 75 лет женится и потом жалуется, что у него «ядрышки» болят оттого, что «понатужил себя». Всё это противно, должен я Вам сказать. Девочка с червями в ухе, поносы, рвоты, сифилис — тьфу!!

И только после того, как в 1897 году здоровье Чехова резко ухудшилось, он перестал практиковать, по крайней мере, регулярно. Давал изредка советы – и только.

Каким он был врачом? Обыкновенным. Врачом своего времени. С одной стороны, московский университет, недюжинный ум, доброе сердце. С другой – Чехов по окончании курса как врач варился в собственном соку,  не работал в клиниках, не стажировался у светил, да и литературу медицинскую не читал, а – «почитывал», преимущественно хронику и «заметки из практики» (по свидетельству И. Альтшуллера). Любимые препараты Чехова – настойка валерианы и раствор йодистого калия.

Что ж, их и сегодня можно смело назначать вместо инновационных импортозамещающих препаратов, разработанных учеными пятой швейной фабрики имени командарма Будённого.

И самопиар, как же без него:   роман «Исполняющий обязанности» - лучшая книга в номинации "Табакерка - 2042" !  И — новая публикация! «Марс — 1939»