Prince of Persia, или Суждение о Дараш-Коге

Это не Дараш-Ког. Это Андрей Файт в роли Магрибинца из фильма-сказки "Волшебная лампа Аладдина"

В обширном творчестве Густава  Майринка есть три рассказа, объединённых фигурой антигероя. В двух  рассказах этот персонаж не присутствует (налицо лишь плоды его  злодеяний), а в третьем рассказе пусть и участвует, но никак не описан.  Поэтому изображений его в доступных ресурсах нет. Иллюстрации к  рассказам встречаются, однако антигерой там не изображён.

Эта же  зловещая фигура была намечена в планах к роману «Дом алхимика», и там  она чуть более детализирована, но неопубликованные, а тем более  ненаписанные сочинения – тема особая, и поэтому «Дома алхимика» коснёмся  отдельно.

Имя персонажа – Mohammed Daraschekoh (встречается и  написание Darasche-Koh). Если с именем Мохаммед более-менее ясно, то его  фамилию транслитерировали по-всякому, от Дараш-Ког до Дарашеко и  Дарашикух. Для названия данной заметки «Дараш-Ког» выбран только потому,  что он больше нравится. Это не отменяет необходимости понять смысл  фамилии – Майринк не давал знаковым героям бессмысленных или ординарных  фамилий. Кто силён в фарси, арабском и иврите – у вас есть отличный  повод для интеллектуальных упражнений.

Дараш-Ког упоминается в  рассказах Das Präparat (Экспонат, 1903), Der Mann auf der Flasche  (Человек на бутылке, 1904) и Das Wachsfigurenkabinett (Музей восковых  фигур, 1907). Приметы времени позволяют с известной точностью датировать  события, происходящие в рассказах, исключая последний. Однако  хронологически он завершает событийный ряд, оставляя место лишь тому,  что должно было случиться в романе Das Haus des Alchimisten (Дом  алхимика; наброски изданы в 1973 году).

По умыслам и поступкам  своим Дараш-Ког – типичный alien. «Чужой среди своих», притворно  интегрированный в западно-европейскую среду рубежа XIX-XX веков, но  внутри сохранивший азиатскую сущность, чуждую и враждебную Европе. В  культурной сфере он отчасти продолжает линии профессора Мориарти и  доктора Моро, а для Фантомаса и доктора Фу Манчу является  предшественником.

Он отлично устроился в Европе – в рассказе  «Препарат» у него особняк на Градчанах, в престижном историческом районе  Праги, он имеет звание medicanаe doctor, «безупречную репутацию  ученого» и табличку на двери «Dr. Mohammed Darasche-Koh – Anatom». Это  отнюдь не отменяет исступлённой азиатчины – в этом же рассказе он «в своем саду, при восходе солнца, так долго проклинал имя Акселя, пока у него на губах не показалась пена».  Близость Дараш-Кога к дикой Азии подчёркивается туркменским и  киргизским оружием в интерьере (turkmenischen und kirgisischen Waffen).

Побесновавшись  и спустив пар, доктор планомерно действует с тонкой расчётливостью  Фантомаса. Он побуждает названного Акселя подписать контракт на продажу  своего тела после смерти, завладевает контрактом, отравляет Акселя  веществом, вызывающим мнимую смерть, а затем изготовляет из него  несколько полезных «живых вещей» для своего дома (чуть позже кое-чем  подобным займётся профессор Вагнер у Беляева). С точки зрения закона  Дараш-Ког чист, придраться не к чему. Приятелям бедняги Акселя остаётся  лишь проклинать «персидского сатану».

Чтобы пробраться в дом  Дараш-Кога, приятели выманивают его в Берлин ложной телеграммой о том,  что появились некие новые сведения о профессоре Фабио Марини – тоже  анатоме, на момент действия рассказа уже покойном. Безупречный метод  препарирования Марини давно привлекал Дараш-Кога, и перс годами увивался  возле итальянца, однако тот так и не открыл ему тайну метода. В доме  Дараш-Кога гипсовый бюст Марини соседствует с «туркменским и киргизским  оружием», а также с живыми препаратами.

Вполне возможно, что  прототипом для закадровой фигуры Марини послужил сицилиец Альфредо  Салафия (1869-1933), в начале 1900-ых уже прославленный бальзамировщик.  Именно он в декабре 1920 года забальзамировал тело двухлетней Розалии  Ломбардо, которую ныне описывают как «самую красивую мумию в мире»  (итал. mummia più bella del mondo); во всяком случае, она продержалась  более 80-и лет, прежде чем начала портиться.

Не вызывает особого  удивления и перс, medicanаe doctor, практикующий в Праге как анатом.  Становлением медицинского образования в Персии занимался именно  австро-венгерский подданный, Якоб Эдуард Полак (1818-1891), еврей родом  из Богемии; с 1851 по 1860 год он преподавал медицину в Дар ул-Фунун,  первом персидском вузе современного типа, а также основал первую школу  современной медицины (Madres-e Tebb) в Тегеране. Кроме того, Полак  положил начало традиции отправлять наиболее одарённых студентов в  европейские университеты, чтобы там они могли закончить медицинское  образование. Чем не судьба для умницы Дараш-Кога?

Время действия  рассказа «Препарат» – не позже 1899 года, в крайнем случае – середины  1900 года. Точно указано, за какую сумму Аксель продал свой труп – «500  fl.» Сокращением «fl.», т.е. «флорин» традиционно обозначались  австро-венгерские гульдены, которые в 1892 году сменились кронами; 1  флорин (он же гульден или форинт) приравнивался к 2 кронам. Чеканка  флорина была прекращена, но он оставался в обращении до конца 1899 года.

«Человек  на бутылке» – следующий за «Препаратом» рассказ, и по времени  публикации, и хронологически. Здесь Дараш-Ког уже владеет дворцом  (Schloss переводят как «замок», но фактически речь идёт о дворце,  особняке, имеющим внешнее сходство с замком, но не имеющим никакого  фортификационного значения). Далее – он женат (о детях ни слова); у жены  отношения с Мигелем, графом де Фааст. Сюжет сводится к тому, что  Дараш-Ког убивает любовников на глазах друг у друга в ходе  самодеятельной «комедии» с названием «Человек на бутылке» – причём  обстоятельства дела таковы, что смерть жены Дараш-Кога и его  возлюбленного можно при желании объяснить умыслом злонамеренных слуг,  эксцессом исполнителя, или ещё чем угодно, кроме умысла самого  Дараш-Кога.

В объявлениях о комедии сказано: «Театр марионеток князя Мохаммеда Дараша-Кога. Комедия в стиле Обри Бердслея».

Уместно  вспомнить, что до 1892 года Обри Бердслей был никто и звали его никак.  Слава пришла к нему, когда он по заказу издателя Джона Дента выполнил  серию иллюстраций к роману сэра Томаса Мэлори «Смерть Артура». То есть  время действия рассказа – никак не ранее 1892 года. Другой  хронологический момент («князь даже специально заказал по телефону из Гамбурга – слона») ясности не добавляет – междугородная телефонная связь с Гамбургом была установлена ещё в 1887 году.

Между 1892 и 1899 годами может поместиться что угодно – приобретение Дараш-Когом замка, женитьба, измена жены.

Но – князь? с чего вдруг Дараш-Ког – князь?

Даже не просто князь – Prinz. При этом жена его – Fürstin, т.е. собственно «княгиня».

Внесём ясность – Fürst это суверенный князь, правитель, рангом ниже кайзера или короля. Такое же значение имеет Prinz.

Можно  предположить, что Дараш-Ког унаследовал этот титул у себя на родине.  Или уже находясь в Европе? вместе с положенным князю денежным  содержанием?.. Тогда ясно, откуда взялись замок и жена. За анатома с  Градчан, вдобавок иноверца, не всякая католичка пойдёт, а за денежного  князя – можно рискнуть.

Дело в том, что в Персии конца XIX века  титула «князь» как такового не было – там издревле, с парфянских ещё  времён, существовала своя линейка титулов. Князем Дараш-Кога могли  назвать здесь, в Европе, лишь подыскав подходящий термин с соразмерным  значением.

Опуская частности (а их немало), рассмотрим, как в  целом выглядела персидская «табель о благородных рангах». При этом  следует иметь в виду, что исламизация Персии на эту систему почти не  повлияла.

Шахиншах (шаханшах), «царь царей». Обладает фарром,  высшей царской благодатью, даруемой свыше Ахура-Маздой. Да, и при  исламе тоже. А вы как думали? Древность никогда и никуда не исчезает,  запомните хорошенько. Династию Пехлеви помните? Пехлеви – от парфянского  pahlav, букв. «парфянин/парфянский». А сколько веков назад Парфия  кончилась?.. то-то же.

Шахзаде, «сын царя»,  престолонаследник, в т.ч. потенциальный. Этих может быть несколько и  даже много, в зависимости от способностей шахиншаха.

Шахрдаран, вассальные цари, те самые, царём которых является шахиншах.

Васпухран,  так скажем, «великие роды», каковых насчитывалось семь. Региональные  касики парфянских ещё времён; одними из васпухран были Сасаниды из  Фарса, создавшие свою династию, но опиравшиеся на дружбу с шестью  другими родами.

Вузургиан, вельможи; прочая знать.

Азаты (азады), мелкая служилая знать и представители привилегированного слоя рядового, незнатного свободного населения.

Методом  исключения нетрудно определить, что Дараш-Ког с высокой долей  вероятности принадлежал к слою васпухран. Почему так? А потому что к  концу XIX века от шахрдаран остались рожки и ножки; даже их номинальная  независимость раздражала шахиншахов, и постепенно шахрдаран заменились  тем, что называется «сатрапами» (шахраб), т.е. назначенцами. А вот  многочисленных васпухран так просто не вырежешь, в регионах они  пронизывали собой верхнее и среднее управленческое звено; лучше иметь их  союзниками. Ну и, конечно, часть можно сплавить за границу, без них  спокойнее. Учитывая способности Дараш-Кога, такого предпочтительнее  держать подальше от Тегерана.

Нельзя с уверенностью сказать, как  Дараш-Ког избежал уголовной ответственности за двойное убийство во время  карнавала в его замке. Но тот факт, что в следующем рассказе («Музей  восковых фигур») он живёт в Париже под чужим именем, передав управление  балаганом помощнику-египтянину, как бы намекает, что реноме князя было  сильно подпорчено. С такой славой в приличные дома не пускают, хоть ты  сколько колдуй.

Да и восточная неистовость, несмотря на  европейский лоск, таки давала себя знать – то проклятия до пены на  губах, то страшная месть за отказ: «Лукрецию он ненавидел  беспредельно. Она как-то обронила несколько слов, из которых можно было  заключить, что когда-то он не давал ей прохода навязчивыми предложениями  руки и сердца, хотя ничего, кроме отвращения, она к нему не испытывала». Неутолимую ненависть князь кое-как унял, сотворив с отпрыском Лукреции то же, что Моргот с эльфами, если не хуже.

Правда, люди помнили, что «Мохаммед Дараш-Ког – перс знатного происхождения, а его интеллект поистине не имеет себе равных».

Майринк имел и дальнейшие виды на Дараш-Кога, но…

Как  истинно умозрительный автор, Майринк не злоупотреблял путешествиями.  Озеро Гарда в Тироле, Германия, Швейцария… Мистические познания он  черпал из книг и бесед. Именно он довёл до сведения европейцев понятие  «зомби», хотя понимал его по-африкански, а не по-гаитянски.

А вот с  княжеским званием (или, на худой конец, знатным происхождением)  Дараш-Кога он мог сделать более чем серьёзную ошибку в романе «Дом  алхимика» – будь роман написан.

В набросках он называет Дараш-Кога… езидом!

Ну,  извините, синкретическая секта иракских курдов, возникшая в XII веке,  парфянским «великим родам» никак не ровня от слова «отнюдь».

Васпухран езидов бы в дом не пустили. Особенно васпухран, посвященные «в  кошмарные мистерии секретного доадамова искусства, которое позволяет  разъять человека на множество составных частей, способных жить сами по  себе» – именно к таким людям и относился Дараш-Ког.

Это  сейчас курды демонстративно принимают езидизм, чтобы подчеркнуть свою  солидарность с езидами. Но до очень недавнего времени езиды вообще  никого посторонних к себе не принимали.

И, конечно, венцом всего является – дочь Дараш-Кога!

Перевод о её внешности и сущности с помощью Гугла Всемогущего:

«Его  дочь, великолепный, цыганский дикий молодой, красивый человек,  безграничный в любви и ненависти. Она также является художницей и иногда  выступает в роли жонглера на различных шоу и секретных фестивалях,  которые проходят каждую ночь в кинотеатре на первом этаже».

Явная  предтеча ромеровской «Дочери Фу Манчу» (1931). Это прямо для B-movie,  взамен осточертевших экранизаций комиксов Marvel. Мы давно не  заглядывали в богемные театрики времён нуара, а там она (в брюках  турецких женщин) прямо-таки ждёт съёмочной группы.

Кальянная в неустановленном городе ФРГ, картина маслом (Гуглом, извините):

«За  кофейным столиком сидит белобородый Дараше-Ко с серо-голубым тюрбаном.  Табачный дым настолько густой, что многочисленные странные гости,  которые сидят тихо, читают газеты, играют в домино и шахматы, могут  рассматриваться только как смутные узоры. Дочь Darasche-Kohs, в брюках  турецких женщин, приносит пухлого, гладко выбритого джентльмена, который  носит древнеримскую тогу и лавровый венок на своей лысой голове (он  оказывается киноактером с первого этажа и позже играет) Император Нерон)  Кофе и Наргиле».

Так и слышится фоном песня «За тебя калым  отдам» в немецкой версии – «Lass das Blut in meinem Herzen wüten, ich  brauche deine Liebe!»

Как хорошо, что он это не написал…