Мои миниатюры: «Нечистая сила».

80 лет назад началась Великая Отечественная война. Я знаю, что эта миниатюра сложна для понимания. И, может, это не лучшая моя миниатюра - я обычно стараюсь писать понятно. Но я надеюсь, что кто-то все же продерется сквозь дебри поэтических ассоциаций, поймет ее и оценит.  

– Антусь, мы чаго, заблудзiлiся, цi што?

Солнце село, но воздух в лесу остался золотисто-розовым и светился сам по себе. Роса выпала сразу, вдруг, в одно мгновенье – и тут же оборвался многоголосый комариный писк.

– Антусь… Заблудзiлiся, так?

– Не.

По верхушкам деревьев прошелся ветерок, и наступила долгая торжественная тишина, нарушить которую мог и глубокий вдох. Даже пятилетний Витька замолк и перестал дышать.

Цветок был похож на язычок пламени, каплю огня меж широких остро иссеченных листов. Он просвечивал насквозь не только воздух, но и землю, и даже самоё время…

– Чуеш, Віць? Скарбы шукаць будзем… [1] – улыбка сама собой расползлась по лицу.

Капля огня набухала блеском, все ярче переливалась радужными разводами, что бежали вкруг нее скорей и скорей – росла, росла и наконец ударила точеными лепестками в стороны. Волшебный свет разлился прозрачнейшей сферой, вверх и вниз, и из ее глубины тоскливо и коротко лязгнул колокол…

Внутри вместо чудесного цветка разгорался огонь, перемешанный с черным дымом, ветер раздувал пламя и рвал дым в клочья, обнажая обугленные стены горящих изб – таких знакомых изб… И, печатая шаг, шагали сквозь пожары черные фигуры в стальных черных касках.

Земля вспыхивала золотисто-белым пламенем и черными комьями взлетала в небо, сыпалась вниз с глухим стуком; трещали и валились столетние ели – и как подкошенные падали на рваную землю люди.

Снова лязгнул колокол. Дохнуло нестерпимым жаром и едкой гарью, рухнули охваченные огнем двустворчатые двери сарая, и люди в горящих одеждах устремились наружу – бежали и падали, будто споткнувшись.

Черные фигуры в стальных черных касках стояли поодаль напротив дверей, преграждая бежавшим дорогу – и вертелись вокруг серые фигуры в серых пилотках. И сполохи пламени освещали их злорадные лица, и бурая копоть оседала у них на губах колючей коркой.

– Антусь, яны чэрцi, цi што?..[2]

– Мавчы… – голос дрогнул.

Обвалилась горящая крыша, и тщетно бились под ней обреченные. А по земле стелился горький бурый дым, взвивался, вихрился – и наконец веселым воздушным змеем взмыл в небо над колодцем, повис и замер, трепеща…

– Антусь, а праўду кажуць, што калі з калодзежа паглядзець у неба, то ўбачыш зоркі?[3]

– Затыкніся! Затыкнісь!

А из ядовитого цветка в голову червяком вползала мысль: скоро узнаешь… Звякнул колокол, и веселый воздушный змей упал на край колодезного ряжа, поломав легкую рамку.

– Бяжым адсюль, Віцька, бяжым! Нячыстая это! Нячыстая!

Прочь! Быстрей! Спотыкаясь о корни и путаясь ногами в черничных кустах, собирая лицом росу подлеска…

Цветок за спиной потух, скорбно сложил лепестки и склонил голову.

Когда добрались до деревни, давно рассвело. В лесу, радуясь солнцу, надрывались птицы, травы матово серебрились росой, над ними поднимался легкий туман. А на восход с муторным гулом шли тяжелые самолеты и несли на крыльях свастику.

Перевод с белорусского, если кто-то не понял: 

[1] Клады искать будем.

[2] Они черти что ли?

[3] А правду говорят, что если из колодца посмотреть в небо, то увидишь звезды?