Обезвоживание головного мозга

Когда-то давным-давно, сразу после армии, я работал в небольшой компании вместе с братьями Мустафиными — тремя татарами погодками. Были они похожи как три капли воды, в общении были легкими, интересовались компьютерными играми и видеофильмами и мы быстро сдружились.

    И вот как-то раз, когда мы под пиво болтали на моей кухне о чем-то околонаучном, я упомянул о трисекции угла. О том, что разделить угол на три части при помощи циркуля и линейки принципиально, физически невозможно. Никому. Никак и никогда.

    Для татар это прозвучало как вызов. В отличии от меня, математика, парни они были материальные — и всякие такие штуки, которые нельзя потрогать — они не воспринимали вообще. Поэтому сразу подняли меня на смех — вот ты чудак! Конечно можно! Вот сядем сейчас, покумекаем и поделим твой угол.

    — Нет, не поделите, — сказал я, — готов поспорить на ящик коньяка.

    — А вот и поделим! — сказали татары.

    Я был постарше их, мне уже стукнуло 25 годиков и я записал условия спора на бумажке — «Если братья Мустафины поделят, в течении недели, любой заданный мной угол на ТРИ равные части при помощи циркуля и линейки, я покупаю им ящик коньяка. Если нет — то ящик покупают они мне».

    И принес им циркуль и линейку.

    Первый вариант трисекции они мне предоставили через полчаса. Нахуевертили кучу линий и окружностей и заявляли, что это и есть трисекция. Я прочертил линию, превратив угол в треугольник и измерил линейкой. Один из секторов был на миллиметр уже.

    Братья насупились и ушли домой. Утром на работе они заявили что теперь-то точно поделили. И принесли мне еще больше изхуеверченный листок. Я приколол лист на стол, продолжил их линии по линейке и показал что хрен вам — как и следовало ожидать, сектора опять получились не равными.

    Братья возмутились.

    — Это нечестно! В пределах листка все точно! — орали они, — мы поделили угол. Гони коньяк!

    — Нет. Сектора в пределах листа не равны. Продолжив их я сделал это неравенство более заметным.

    Братья психанули и ушли. Следующая попытка трисекции состоялась в субботу. Мне был торжественно вручен лист ватмана, на котором была изображена сложнейшая система из кругов и линий. Делящая угол на три части с точностью до долей миллиметров.

    Я начал разбираться, подписывая их линии. Они начали возмущаться, утверждая что это уже наглость. Довольно скоро я выяснил в чем суть их решения — они не разделили угол на три части. Они взяли угол и три раза его повторили.

    — Это и есть решение! — начали хором доказывать татары, — ты утверждал, что угол поделить нельзя! А вот тебе идеально разделенный угол!

    — Я просил вас разделить угол, а не умножить! Вот вам угол! Делите!

    Братья опять ушли. В воскресенье они притащили мне очередную порцию линий и кругов. Я вздохнул. Никакой ящик коньяка не стоил этого дерьмища. Но мне безумно хотелось победить. Вздохнув, я сходил за ватманом и начал делить свой угол. Оказалось, что братья не помнят, где и как они чертили. По крайней мере они так утверждали.

    Через полчаса я понял почему — в основе их решения лежала поделенная на три части прямая. Они просто взяли и поделили её на линейке. Все остальные окружности были призваны замаскировать этот факт.

    — Вы что, — возмутился я, — использовали линейку?

    — Ага, — хором сказали братья, — согласно условий пари мы должны были поделить угол на ТРИ равные части при помощи циркуля и линейки.

    — Но вы не должны использовать цифровые значения! Это задача из области начертательной геометрии! В этом случае используется линейка без значений!

    — В условиях об этом не сказано. Гони коньяк!

    — А зачем вам тогда циркуль? Зачем окружности? Это просто бред, а на задача.

    — Нам похуй. Гони коньяк.

    — Залупу на воротник вы получите. Конскую.

Как вы понимаете, коньяк я не получил. И сейчас, наблюдая за тем, как очередные гении рассуждают о обезвоживании организма в условиях заснеженной зимы, я тихонько посмеиваюсь в усы. Да, я без труда могу доказать что они не правы. Проблема в том, что они органически не способны принять доказательства. Некоторые вещи слишком сложны, а желание быть правым слишком велико.