Перегнули палку

(пьянка после концерта, отрывок)

Когда мы вернулись, скрипка стихла, а Эрик Травинский стоял прямо на барной стойке. 

Он стоял, слегка пошатываясь, нагло и весело скалясь всем, кто замер посреди трактира. 

Ванда и Рир, Ричка и Майлис, и другие студенты музыкального отделения Туона. Дедушка и кухарка, официанты, скрипач, пятеро заблудших в Сестру Куки мужиков. Все ждали, что скажет Эрик. 

- Жги! Давай! - весело выкрикнул Рир. 

- Друзья! - обратился Эрик к всем. - Мне тут внезапно вспомнилась прекрасная пьеса о любви! Да все вы ее читали. Тайно передавали друг другу залитые слезами самопальные рукописи. - Кто-то из студентов выкрикнул неизвестное мне имя. - Ага-ага! Он самый! Все в курсе! Ну, а кто не читал, тому самое время будет послушать. Так вот! Мы с Риром приготовили вам сюрприз. Маленький театр. Лезь уже сюда, придурок! - Эрик подал Риру руку, и красавчик тоже оказался на барной стойке. - Я зачитаю за пастушку. А Рир за рыцаря. Желаете повеселиться? 

- Да-а! - возликовало несколько пьяных голосов.

- Тогда погнали! 

- Жож Прандт, - объявил Рир. - "Пастушка и рыцарь".

Голос у Рира был уже взрослый, низкий с красивой бархатной хрипотцой.

Я не знала такого писателя, но чуяла, что Эрик и Рир задумали какую-то скверную выходку. Тем более Эмиль просто застыл в тихом бешенстве.

- Что-то не так? - осторожно спросила я.

- Ты же не читала Прандта? 

- Нет, к сожалению. А ты?

- Я? - он даже как-будто бы растерялся. - Скажем так… я просматривал...

- Откуда ты, прелестное создание? Здесь, у реки, одна и так юна? - Нарочитым басом начал Рир и артистично приобнял за талию Эрика, который был на голову его выше.

- Ахаха, - согнувшись в приступе смеха, Эрик вопросил в толпу: - Дайте кто-нибудь фартук и чепчик! 

Ему дали. Эрик водрузил на кудри розовый чепчик, любезно предоставленный дедушкиной пассией, смешно подвязал под подбородком, затем трижды обмотал вокруг тощего тела ее просторный кружевной фартук, после чего опустил в сторону взгляд, изображая скромницу, и тоненьким голоском продекламировал:

- Ах, господин, я очень смущена. 

Я коз пасу, такое вот задание получено от мужа моего.

Все покатились со смеху, а Эмиль выругался. Весь его вид говорил, что Эмиль готов немедленно уйти, и только мое существование удерживает его от этого разумного поступка.

- Глупец твой муж! - Забасил Рир и снова обнял Эрика за талию. - Была бы ты моею, 

Не отпустил бы с ложа ни за что.

Любил бы пуще солнца самого. 

И баловал, ну будто королеву.

 - Не смею глаз поднять, - Эрик принялся кокетливо наматывать ленты фартука на указанный палец. - Сладки твои слова. 

Но муж мой крепко спит, когда напьется эля.

 И ночь тепла, и в поле много хмеля,

 С которого кружится голова. 

- О милая, как ты права! - Рир взял руку Эрика и прижал ее к своему сердцу. -  

Коль по сердцу тебе случайный рыцарь, 

Красотой плененный.

Я буду ждать на этой стороне,

Всю ночь, как мальчик трепетный, и в первый раз влюбленный.

Приди. 

Но прежде поцелуй мне подари.

В залог любви!

Тут Рир с Эриком обнялись и сделали вид, что целуются. Это выглядело так комично, что гоготал даже трактирщик. Все, кто работали на кухне, бросили дела и тоже пришли посмотреть на это захватывающее представление.

- Я так понимаю, сегодня за деда отдувается Эрик? - спросила Эмиля я. Мне хотелось, чтобы он перестал так злиться, хотелось, чтобы тоже смеялся.

- Лучше бы нам отсюда уйти,  - мрачно ответил он.

- Почему? Эм? - удивилась я.

- Вот поэтому! - Эмиль злобно указал на сцену.

То, что в пьесе происходило дальше заставило залиться стыдливой краской всех присутствующих женщин. А меня вдвойне. Потому что только последняя дура не разобрала бы в этом представлении намек.

 - Горьки и приторны твои уста, - артистично выводил Рир, потрясая белоснежной челкой. -

А груди налиты зарею нежной. 

Они как дюны на прекрасном побережье.

А кожа твоя мраморна-чиста.

- Мой рыцарь, - с придыханием пищал Эрик. - Ты большой могучий зверь. 

От губ твоих я таю и дрожу.

От рук спасения уже не нахожу, 

От чресел истекаю как ручей.

Рир прижал Эрика к себе и сделал вид, что лезет рукой под фартук:

- Плут остроносый месяц, посвети! Тугой корсет запутался в застежках.  

Ночь коротка, блесни в ее сережках, 

Там, где стирает кожу мой язык. 

Там где у девушек родник. 

Замочек, отворяющий все двери,

За ушко, за колечко на виске, 

За жилку синюю на трепетной ключице. 

Свети в ее глаза и не забудь,

На грудь ее молочным сном пролиться.

- За уголок тяни! - 

советовал Эрик. - Вот тут, мой славный воин,

Твой меч не ляжет в ножны. Не теперь. 

Сегодня он не будет успокоен. 

Живот твой бел, как мел. А кости бедер хороши, как волны... ночь коротка, и мир сияньем полный...

- Нежнее, крошка, глубже и нежней. 

Невыносимо сладко, неизбывно, взметается по венам звездный дождь. 

Твои уста ласкаются на члене, 

О, в чреслах мед и дрожь. - Рир изобразил на лице такое удовольствие, что я не решилась посмотреть на Ванду. 

- Возьми меня! - Эрик просительно заломил к потолку руки. Голос его срывался с фальцета на баритон и обратно.. - Пронзи тугой стрелою. 

Я этой боли жажду испытать. 

Не стану никогда тебе женою, 

Чтоб страсть горячую вовек не расплескать.

- Раздвинь же ножки! - С трудом сдерживая смех, Рир пал перед Эриком на колени и обнял его за ноги. - Розою раскройся!

Я припаду к тебе как к алтарю. 

Я помню главное, успею, ты не бойся.

Но прежде очень страстно отлюблю!

Эрик вскинул передник и накрыл им голову“рыцаря”. Трактир краснел, гоготал и негодовал. Все сразу.

В этот миг дверь трактира распахнулась, и в зал вошли трое гвардейцев. Двое здоровенных решателей и один сухопарый усач. 

Актеры не обратили на гвардейцев никакого внимания, они слились в объятьях. Рир выбрался из-под передника и уже грохотал дальше:

Качаются как гроздья твои груди,  

Горяч и обольстителен живот, 

И приоткрыт от боли сладкий рот,

И пусть никто за это нас не судит.

- Что за цирк тут происходит?! - гневно воззвал к отвратительной сцене на барной стойке сухопарый усач.

- А ты кто такой? - почуяв возможность вступиться за внуков, дедушка Феодор тут же сделал грозный, но нетвердый шаг вперёд.

- Капитан Тибул,  - гвардеец взялся за черный ус. 

- Ахаха! - рассмеялся дедушка. - Капита-а-ан. У нас тут серьезный театр, драгоценнейший капитан. Королевский  праздник. Не порть малину. Либо смотри молча, либо слейся с горизонта.

- Оооо... - Эмиль буквально схватился за голову. - А вот теперь то самое "начинается"Два придурка! Два идиота! Оооо…

Капитан Тибул не обратил никакого внимания на великана. Он сделал своим людям изящный жест рукой, и те тотчас встали между ним и дедушкой Феодором. Наступила тишина.

- Кто вам позволил читать в общественном месте запрещенную литературу? - спокойно, и даже слегка грустно, обратился капитан к актерам. - Желаете отоспаться в кутузке, по всей видимости? 

Что-то в его голосе было знакомое, властные, уверенные ноты человека, который решает все. 

Осознав, что они малость перегнули палку и что наказания не миновать, Рир спрыгнул со стойки бара и благоразумно отошел к стене.

Эрик остался стоять. Он выглядел впечатляюще. В переднике и розовом чепчике, расставив ноги пошире и сложив на груди руки, с все тем же фингалом под глазом, он весело обратился к капитану Тибулу:

- Я гляжу, вы тоже читали Прандта, господин капитан? Есть тут хоть кто-то, кто не читал? - он выхватил мой гневный взгляд и криво ухмыльнулся. - Ну, конечно! Встречаются редкие особы! Позвольте, я все-же закончу пьесу. Специально для них!

Эрик содрал с себя чепчик, развязал и выкинул фартук. 

И уже своим голосом, в котором слышался нарастающий вызов, азарт шалости, громко продекламировал эпилог:

Нет сладостней подобного события, 

Когда тела, сплетаясь и сочась, 

Имеют только временную власть, 

В течение природного  соития. 

Когда никто не помнит имена, 

Никто не возлагает обязательства.

И только тел желанных притязательства,

Решают полюбовные дела.

На последней фразе Эрик спрыгнул со стойки и, упиваясь собственной смелостью и всеобщим вниманием, подошел к капитану. 

- Искусство, сэр, должно говорить о любви всю правду! А иначе какой в нем смысл? 

Дальше все произошло быстро. 

Капитан Тибул ухватил Эрика за ухо и потащил прочь из трактира. 

- Второй! - властно скомандовал он Риру. - За мной. Живо! 

(отрывок из 9ой главы)