Этично ли жестко программировать будущее ребенка?

Спойлеры. Кто собирается читать “Каждому свое” – на свой страх и риск.

Чтоб не раскрывать лишнее маленькая левая цитата.

Из «Норы» уходили затемно, когда не понять: стоит ещё поздняя ночь или уже наступило раннее утро. На улице царила тишина. Такая, какой никогда не бывает в корпоративном секторе, где всегда снуёт народ. Были слышны свист ветра в развалинах, шорох пластикового пакета в подворотне и ржавое поскрипывание скребущейся о бетон где-то вдалеке неведомой железяки. В воздухе висел резкий острый запах мерзлой земли, бетона, запустения… 

Казалось, будто во всем мире не осталось ни единой души, и вокруг не худо-бедно обитаемые развалины, а безжизненное кладбище цивилизации: остовы домов, обломки фонарей, разбитые улицы… и никого на десятки и сотни километров. Только мёртвый обезлюдевший город. 

Винс вышел первым. Следом за ним шагнула в темноту и Су Мин с ПНВ на лбу. Сегодня она выглядела непривычно и неузнаваемо в тёмно-сером комбинезоне, разгрузке и трикотажной шапочке, под которую убрала волосы. В такой одежде девушка буквально сливалась с окружающей темнотой. Две тройки корейцев, весьма разнообразно вооруженных, но одетых столь же неприметно, дожидались свою старшую снаружи.

– Люблю по темноте выходить, – вдруг негромко сказал Винсент, останавливаясь за пятном света, падавшего из дверей.

– Да, хорошая примета, – встала рядом с рейдером Су Мин.

Рекс молча поддёрнул молнию на куртке.

Вот и всё. Он уходит. Его первый в жизни рейд приближается к концу… 

<…>

И вот прощание осталось позади. А впереди лежала тёмная улица, и напротив стояли двое – мужчина и женщина. Можно было только удивляться тому, насколько они, такие разные внешне, вдруг оказались похожи. Создания ночи. Не просто ночи как темноты, от которой помогает ПНВ или фонарь, но ночи как тьмы. Той самой тьмы, которая таится в людях. А, впрочем, почему таится... Рексу казалось: перешагни он порог – и что-то непоправимо изменится уже в нём самом.

Почти рефлекторно он захотел повторить про себя гимн корпорации, но вдруг понял, что не помнит слов. Слов, которые слышал каждое утро, сколько жил на свете. И тогда, осознав, что ему не за что, совершенно не за что зацепиться, Рекс неожиданно для себя успокоился. И сделал шаг вперед.

Дверь за спиной закрылась, очки переключились в режим комбинированного ПНВ-ифравизора, куртка надежно защищала от ветра, а свитер – от холода. И внезапно Рекс понял: здесь, снаружи, в общем-то, вполне комфортно. А темнота – что темнота?.. Для человека с ПНВ она скорее союзник, чем враг.

Дальше отправились молча, и каждый думал о своем.

Цитата полностью левая.

А теперь цитата в тему.

К возвращению хозяина в спальне ничего не изменилось: Эледа по-прежнему спала и солнечный свет, льющийся в окно, делал ее тело белым и нежным, словно тот самый фарфор, который был выбран для сегодняшнего завтрака. Герард засмотрелся… Красивая, очень красивая женщина. Утонченная, умная, задорная и при этом не борющаяся с мужчиной за лидерство, не прикидывающаяся слабой, не манипулирующая. Искренняя, но и не наивно-доверчивая. И вот с этой женщиной он создаст свой малый клан. У него будет малый клан.

Лишь в этот миг Герард начал осознавать сделанное накануне. Да, сейчас ему следовало подготовиться к разговору с боссом, следовало заказать вертолет для очередного полета, следовало продумать одну очень важную встречу, ради которой ему пришлось действовать так быстро и так рискованно. Но именно сейчас, глядя на невесту, он вдруг осознал, что не хочет торопиться. Хочет просто завтракать в постели, разговаривать и ни о чем не думать. Главное сделано. Он добился своего, и это «свое» оказалось куда лучше того, на что он рассчитывал! Превзошло даже самые смелые ожидания. После стольких лет неопределенности всё вдруг стало ясно и предельно конкретно.

У него будет своя семья. Настоящая семья. И перспективы в клане Ховерсов. Холодная война с родителями и братьями станет куда горячее, но это мелочь в сравнении с тем, какого союзника он обрел. Он сможет сделать то, что уже отчаялся сделать… Здесь Герард оборвал мысли по давно вбитой привычке не считать прибыль до завершения сделки. И все-таки… все-таки он испытывал непередаваемое облегчение. Проблема, которая так тяготила его последние годы, наконец-то, начала разрешаться. Удачно разрешаться.

А еще совсем скоро свадьба. Но впервые мысль о браке не повергала в тоску и раздражение. В жены ему достанется исключительная женщина. Дело даже не в ее страстности, не в красоте (что красота, были бы деньги!), не в хватке или уме, а в том, что Эледа подходила ему идеально, подходила так, словно ее готовили именно для него.

Герард сначала даже усмехнулся такой нескромной мысли, а затем… застыл. Эледу ведь действительно готовили быть интересной и подходить определенному типу мужчин! Нет, не ему – Герарду – лично, разумеется, но… Он покачал головой, понимая, что вот об этом спросить будущего тестя вряд ли когда-либо рискнет.

Герард не спросит. Но мы (авторы) знаем.

Да. Ее действительно (полностью осознанно!)  делали интересной именно таким мужчинам.

И да. Эледе (полностью осознано – ага) поставили образ идеального мужчины.

Одна из ее задач в клане - привести сильного мужа, который усилит клан. 

Эледе об этом, разумеется, не сказали. Пусть сама выбирает - с мужем ей жить, а не клану.

Вариант два. Тоже Высшие корпы.

Цитата уже, когда то была. Звиняйте.

После хаммама и массажа горячими камнями по телу растеклась сонная нега. Эледа Ховерс, завернувшись в уютный махровый халат, лежала на кушетке SPA-салона и наслаждалась приятным мятным чаем, расслабляющей музыкой и весёлым чириканьем собеседницы – Барбары Корнелл. Впрочем, ещё с колледжа Барби никто не называл по имени. 

Куколка – так к ней обращались и однокашники, и даже преподаватели. Неудивительно, Барби действительно была похожа на куколку. Ту самую, придуманную в двадцатом веке: зефирно-ванильную, клубнично-сливочную, до невозможности сладкую девочку с большущими глазами, точеной фигуркой, длиннющими ногами, копной светло-русых волос, любовью к розовому цвету и кукольными же мозгами.

Эледа лениво приоткрыла глаз и посмотрела на однокашницу. Та изящно полулежала на своей кушетке, болтала обнажённой ножкой и щебетала без остановки.

Что отличало Куколку от всех прочих знакомых Эледы, так это полная, просто абсолютная безобидность, жизнерадостность и прямо-таки потрясающая наивность. Такое чувство, что Барби прилетела в семейство Корнеллов не иначе как на зонтике одуванчика. А, может, приплыла по весеннему ручью на лепестке розы. Она не запоминала ничего, кроме светских сплетен, была совершенно неспособна к наукам, вечно попадала в глупые ситуации, практически мгновенно забывала обиды и рассыпала вокруг такие флюиды очарования, перед какими теряли волю даже самые крепкие люди. Барби обожали все, и никто не принимал всерьёз. 

Долгое время Эледа полагала, будто Куколка в действительности – ловкая притворщица и играет удобную для себя роль кокетливой глупышки. Однако внезапные глупые романы мисс Корнелл, память, как у курицы, а также совершенно абсурдные в своем идиотизме попытки самоубийств из-за несчастной любви то к телохранителю, то к водителю со временем убедили Эледу в полной безопасности Барбары.

Мисс Ховерс долго приглядывалась к однокашнице. Изучала её личность буквально под микроскопом, а потом окончательно утвердилась в том, что Барби – существо абсолютно эфирное, нуждающееся в постоянной опеке, забавное, драматичное и совершенно, просто невообразимо, умилительное. 

Родители и братья ее обожали и держали под жёстким контролем. Семья относилась к Барби, как к нежному, ранимому, совершенно бесполезному, но милому питомцу: ее лелеяли, берегли и искали кого-то, кому можно было бы скинуть заботы об этом хлопотном и совершенно безмозглом создании. Надо сказать, желающие в очередь не выстраивались, ведь за спиной зефирно-клубничной Барби стоял мрачный промышленный клан Корнеллов, который в своей сфере давно сожрал всех конкурентов. Приданое у Барби было завидное, но вздеть на руки розово-пушистые кандалы, коими являлась мисс Корнелл, дураков не находилось. Хотя… поговаривали, будто отец Куколки уже лет пять как договорился выдать единственную дочь за своего рано овдовевшего друга и партнера Отто Валмера. Если это было правдой, Барби ждала участь стать мачехой троим дочерям Отто, даже самая младшая из которых вполне годилась ей в матери.

Здесь дочка просто фишка в игре. Выдадут замуж куда надо.

А она это даже не осознает. Так воспитана – вообще не задумываться.

Задумываться это навык. Который надо ставить и тренировать.

В Зоне Отчуждения такой ерундой не страдают. Обычно.

Сано Юмико умерла, когда ей исполнилось пятнадцать. Не самый плохой возраст. Случилось это давно – почти шесть лет назад. По ней даже никто не печалился. Люди, которые ее знали, всего лишь отметили для себя, что Юмико больше нет, и стали жить дальше.

Можно ли к этому факту что-то добавить? Пожалуй, немногое. Юмико была тихой, исполнительной и застенчивой. Так ее воспитали – покорной воле родителей. Поэтому, когда отец приказал ей, тогда двенадцатилетней девочке, выполнить долг перед семьей, Юмико не взбунтовалась, а лишь покорно кивнула.

Отец отвел ее в квартал Курода, где зашел в красивый и дорогой чайный дом. Там в одном из залов, совершенно один, сидел седой мужчина в красивом строгом костюме и пил саке.

Отец сказал Юмико: «Это господин Оойси. Ты должна выполнять все, что он прикажет. Не опозорь семью». Юмико низко-низко поклонилась, следуя примеру отца. Она не собиралась позорить семью. После этого отец ушел, а господин Оойси вызвал кого-то по коммуникатору. Через пару минут в зал вошла женщина, которая приказала Юмико идти следом.

Девочка не понимала, что происходит, но ей быстро объяснили: отец продал ее господину Оойси, и теперь она должна работать на него, чтобы вернуть те деньги, которые за нее заплачены. Юмико помнила, что позорить семью нельзя, поэтому молчала и не плакала. О том, сколько за нее заплатили, она не решилась спросить. Впрочем, ей не поленились сказать – тысячу кредов. Невероятные деньги! Именно столько, сколько не хватало родителям, чтобы отправить старшего брата Юмико учиться на Ту сторону. Кичироу был очень талантливый. Не то что сестра. Он мог выбиться, подняться, мог стать гордостью семьи. Для него ничего не жалели.

Чтобы Кичироу получил возможность учиться, Юмико и продали господину Оойси. Это оказалось не так страшно, как можно было подумать. Сперва ей давали довольно простые поручения – что-то кому-то отнести, передать, сообщить, навести порядок в комнатах общего дома, вымыть полы. Затем, когда узнали, что она умеет читать и писать, доверили простую работу на голограммере – составление писем и прочее такое. За ошибки наказывали очень строго, но Юмико была внимательной и старательной – ни разу не повторила совершенную ошибку, поэтому перепадало ей не часто. Вот только она грустила – время шло, ей уже исполнилось тринадцать, а из своего долга она не отдала даже десятую часть. И поручения получала мелкие, ничего не стоящие. Она очень старалась, но все равно оставалась пустым местом.

Однако скоро случилось то, что перевернуло всю ее жизнь. Юмико приказали пойти в один из домов на окраине сектора и передать устное послание некоему господину. Юмико сделала все в точности, как велели: пришла в указанное место, отыскала нужного человека и сказала одну только фразу: «Господин Оойси благодарит господина Ивамуру за то, что он сделал возможное невозможным». Она думала, господин Ивамура поблагодарит ее и, может быть, даст четверть креда, который она положит в свою копилку. Но господин Ивамура молчал. Тогда Юмико уточнила, нужно ли что-то передать господину Оойси. «Да, нужно», – сказал господин Ивамура и ударил ее кулаком в лицо. Юмико упала, чувствуя, как хлещущая из носа кровь заливает подбородок. «Передай ему: не стоит благодарности».

Юмико, хотя ей было очень больно, встала и, зажимая нос рукой, поклонилась. После этого она ушла. В ближайшей подворотне, как сумела, привела себя в порядок и отправилась к господину Оойси. Она ожидала, что он ее тоже ударит. И жалела, что вместе с ударом ей не дадут хоть немного денег. Так было бы не столь обидно.

Однако господин Оойси только спросил, кивнув на ее опухший нос:

– Это сделал Ивамура?

Юмико гнусаво сказала:

– Он просил передать…

Господин Оойси сдвинул брови, отчего девочка осеклась.

Она думала, ее накажут, но вместо этого господин Оойси приказал привести в порядок ее нос, а потом идти с ним. С ним и еще с пятью мужчинами к господину Ивамуре в гости.

«В гостях» они провели несколько часов. Юмико в жизни не слышала, чтобы человек так кричал. Кричал и просил у нее прощения. Но люди господина Ивамуры не встали на его защиту. Потому что Юмико работала на господина Оойси, а никто в секторе не смел поднимать руку на его подчиненных.

Тогда девочка всем существом осознала, как ей на самом деле повезло. И стало очень обидно, что все это время она выполняла такие пустяковые поручения. Но, видимо, этот случай что-то изменил. Через пару недель господин Оойси пригласил Юмико к себе и сказал, что для нее есть особое поручение. Особое! Она должна сходить и снова выразить благодарность. Но уже другому господину. Готова ли она? Юмико низко поклонилась и без малейшего испуга сказала, что готова. Тогда ей объяснили, что благодарностью будет она сама. Ее сердце возликовало! Ей позволили быть чем-то большим, ей поручили взрослое дело! Она больше не ребенок.

Господин, к которому отправили Юмико, принял «благодарность» благосклонно. Юмико очень старалась доставить ему удовольствие, хотя ничего толком не умела. Зато наутро она получила десять кредов! Десять! И поняла главное: она сможет вернуть свой долг гораздо быстрее, если будет действовать правильно.

Юмико отрабатывала долг перед господином Оойси до четырнадцати лет. А потом стала свободна. Но ей предложили остаться, ей предложили работу! Ведь к четырнадцати годам она начала расцветать, было ясно, что скоро Сано Юмико станет очень красива. И ею были довольны – очень довольны! 

Нехороший пример – согласен.

Но полностью в традиции. К счастью не нашей.

И вот здесь программирование дало тот еще выверт. Зона Отчуждения – чего вы хотели. 

Итак. Насколько этично программировать будущее ребенка?

В том числе закладывая ему стереотипы. Подчеркну – осознанно закладывая.

ЗЫ А вот в случае “Каменная вода” Ольги Ворон вопроса нет. Ибо нет выбора.