Конспект к "Поэтике" Аристотеля

Вдохновение есть мимолётный взрыв эмоций, страстный порыв, огонь, мгновенно истощающий творческие силы. Оно похоже на пламя спички – горит недолго, даёт лишь первый задел для основного дела, ненадёжное, после него остается только обгоревшая, хрупкая и уродливая деревяшка. И мы её без сожаления выбрасываем.

Отсюда я вывожу следующее условие: вдохновение может быть только первым толчком к основной работе, а потом наша задача – это поддержка пламени творчества в процессе . Размеренный, постоянный ход дела обуславливает нормальный творческий процесс, не зависящий от скачков настроения и томительного ожидания «музы». Это большой труд, рутина, которая чаще разочаровывает, чем иная работа, но плоды писательства в случае успешного исхода сладки и желанны для меня. Отсюда я начинаю свой новый путь.

На данный момент я отталкиваюсь от «Поэтики» и «Риторики» Аристотеля, сложившего основные правила создания хорошего произведения. Разобраться в ней и в самом себе мне помогли эссе итальянского писателя Умбэрто Эко, скончавшегося, к сожалению, в феврале 2016 года. 

По Аристотелю, любое искусство начинается с подражания: лучшему, худшему или обыкновенному – по двум причинам. Первая, мы любим учиться, а подражание с самых малых лет является примитивным способом обучения. Второе, нам доставляет удовольствие смотреть на подражание.

В основе любого художественного произведения лежит фабула (подражание законченному действию) – последовательность некоторых событий (подражание жизни), вовлекающая в свой водоворот характеры (подражание людям) и доказывающая некоторую мысль (идея художественного произведения). Произведение должно быть целым: оно включает начало, середину и конец – и имеющим определенный объем. Объем, или размер, определяется полнотой раскрытия фабулы.

Фабула, как последовательность событий, также должна быть целой, но её цельность не подразумевает перечисления всех возможных вариантов развития событий. Она должна включать в себя только те события, которые в полной мере отражают одно действие, и при исключении одного из звеньев начинает другую последовательную цепочку.

Фабулы говорят о возможных событиях по вероятности или по необходимости, раскрывают общее (что отсылает нас к идее и философии), в отличие от истории, сконцентрированной на голых фактах. Однако, именно история даёт ту самую пищу для размышлений, затравку для фабулы, так как убедительно только то, что уже случилось, что, таким образом, возможно.

Лучшим раскрытием фабулы является такая последовательность событий, при которой дальнейшее происходит не после раннего, а из раннего вследствие какого-либо вмешательства (перипетия и узнавание). Такие фабулы называются сплетёнными.  

Перипетия – это перемена события к противоположному на основе закона вероятности и необходимости. Узнавание – переход от незнания к знанию. За ними следует сострадание/страх (подражание трагедии), что приводит в итоге к счастью или несчастью. Особняком стоит иная часть фабулы, названная страданием. Она означает действие, причиняющее гибель или боль.

Фабула трагедии должна подражать страшному и жалкому, чтобы возбудить человеколюбие, сострадание, страх, но не отвращение. Лучшим персонажем является тот, кто находится посередине между худшими и лучшими, не отличающийся особой добродетелью, но совершающий страшное деяния по какой-либо ошибке и даже не осознающий этого. Персонаж должен быть ярким и запоминающимся (Фрай «Как написать гениальный роман»). Лучшая линия та, при которой герой падает из счастья в несчастье.

Существует некоторый список происшествий, с помощью которых можно добиться необходимого результата. Во-первых,  такие переломы должны происходить в заведомо счастливой среде: возлюбленные, друзья, родные. Во-вторых, при использовании канонов (предания либо исторически подтверждённые происшествия) запрещается их нарушать, однако, не возбраняется их видоизменять, или растягивать в своем внутреннем вакууме, то есть использовать «как следует» для нужного результата (пример: «11.22.63» Стивена Кинга). В-третьих, можно прибегать к узнаванию исхода задолго до происшествия и всё же исполнить задуманное, сознательно или бессознательно.

Надо понимать, что бой между врагами не вызовет сострадания, нарушение канонов разрушит удовольствие для читателей, а отказ от происшествия сведёт на нет весь конфликт – трусость не в почёте.

Характеры должны быть благородны (направление силы воли), последовательны, правдоподобны, подходящие. Это, как и обратное, должно подчиняться закону по необходимости или по вероятности.

Узнавания бывают четырёх видов: внешние приметы, придуманные поэтом, воспоминания и умозаключения. Умозаключения являются лучшими, должны проистекать из самих событий.

Написанное должно хорошо представляться в голове, так как только в этом случае автор может взять необходимое для создания наглядной картины читателя. Это противопоставляется мнению Анджея Сапковского, который своих персонажей не видит, не представляет, а осознаёт, как набор букв, связанных формулой текста, которая должна доставлять удовольствие читателю.

Каждая фабула имеет завязку и развязку. Завязка – это последовательность событий до переломного момента, в котором счастье преобразуется в несчастье, или наоборот. Развязка – события от переломного момента и до конца. Такой переломный момент мы назовём справедливо кульминацией и запомним, что сложной является не столько завязка сюжета, сколько развязка. Грамотное распутывание клубка принесёт удовольствие как автору, так и внимательному читателю.

Драма/трагедия успешна в случае полного раскрытия фабулу (желательно одной). Там она и отличается от эпического повествования, содержащего в себе большее количество фабул, и как следствие более раздутый объём. При помещении эпоса в границы драмы/трагедии произведение обречено на провал. Автор должен помнить об этом, должен уметь сдерживать свои амбиции и фантазии.

Мысли (идея произведения) подчинена законам риторики, ибо по её правилам мы можем выставить тот или иной постулат в нужном нам свете – похвалить или хулить, возвеличить или принизить или указать на обыкновенность, доказать или опровергнуть. Всё это выражается посредством слова.

Язык произведения должен иметь золотую середину. Он должен быть достаточно высоким для придания поэтичности, но и достаточно ясным для лёгкости и ясности чтения. В противном случае текст будет похож на загадку, или бредовый сон, или будет низким для прочтения.

О предметах следует говорить по одному из трём правилам: какие они есть на самом деле, какими мы их представляем или какими они должны быть. В произведении предпочтительнее невозможное, но убедительное, нежели возможное, но неубедительное. Порицаются невозможное, нелогичное, противоречивое, вредное для нравственности, идущее вразрез с правилами искусства.