Лекция 8 по этнографии. Приглашенный гость - Иван Поддубный

Продолжение. Начало в предыдущих постах.

Сов.секретно

Лектор: Волхова В.М.

Доктор м.н. Волхв высшей категории

Приглашенный гость: Иван Максимович Поддубный. Рассказ от первого лица

Расшифровка аудиозаписи. Орфография сохранена. Запись и расшифровку делал курсант 1-о курса ЦПИНП Семенов Э.Е

С окончанием этого небольшого провинциального чемпионата в Аахене я выезжаю в Россию, где опять следует Санкт-Петербург (цирк Чинизелли), Москва («сад Щукина на Каретном», теперь — сад «Эрмитаж»). Здесь попа­дает мне в ученики борец Вахтуров, которого я забираю с собой в Вену.

По окончании чемпионата в Вене я получаю приглашение опять в Ан­глию в Лондон, в один из крупнейших театров. Вахтуров как ученик следу­ет со мной [32].

В Лондоне нам, прибывшим к концу, пришлось принимать участие в матчевых борьбах в течение недели. Затем мы проехали в Глазго, Манче­стер, Ливерпуль, нигде не задерживаясь больше недели, и возвратились в Лондон.

Здесь у меня состоялась встреча с Збышко-Цыганевичем, вздумавшим попытаться отнять у меня чемпионское звание, одновременно забрать пять тысяч франков, которые я афишировал каждому, кто выйдет победителем из схватки со мной.

По прибытии в Лондон я получил согласие от Збышко-Цыганевича на мой вызов. Несмотря на неудовлетворительное состояние здоровья, я согла­сился и вместе с Дюмоном, своим менеджером, направился в театр, где вы­ступал Збышко. Пять тысяч франков были внесены раньше, когда я только приехал в Англию.

Знаменитый своей рекламой Гаккеншмидт в это время выступал посто­янно в Англии с второклассными борцами. В 1900—1901 году, завоевав пер­венство мира в Париже, он имел перерыв 2,5 года. И вот он появился снова на горизонте в качестве участника акробатической труппы, а ко времени моей борьбы со Збышко — снова перешёл на ковёр, афишируя себя как ми­рового чемпиона и победителя всемирных состязаний в Париже. Ни с кем из серьёзных борцов Гаккеншмидт уже не встречался. Под разными предлога­ми он отказывался от схватки с Абергом, вызывавшим его, и от схватки со мной. И этот Гаккеншмидт оказался председателем жюри в моей встрече со Збышко. Я мешал славе Гаккеншмидта, который, естественно, не мог питать ко мне теплых чувств. Поэтому, когда после 25—28 минут я сбил Збышко в партере своими толчками, Гаккеншмидт придрался, квалифицируя толчки как подножку, и предложил перейти опять в стойку. Мой возмущённый от­каз был принят им как неповиновение требованиям жюри. Воспользовав­шись этим, они тут же объявили меня побеждённым. Видя такой оборот, я согласился бороться в стойке, но им нужна была только зацепка для моей дисквалификации, и я получил категорический отказ. А Збышко после окон­чания борьбы поехал в редакцию и получил пять тысяч франков.

В прессе моя схватка со Збышко была освещена Гаккеншмидтом, как отборочный матч, победитель которого должен был бороться с ним, Гак­кеншмидтом. Такая окраска была дана для поднятия его авторитета. Однако борьба, (согласно заявлениям газет, между Збышко и Гаккеншмидтом для выявления якобы подлинного первенства) не состоялась, поскольку весь этот шум был поднят исключительно в целях саморекламы Гаккеншмидта.

В 1911 году Гаккеншмидт подписал договор на матч с Франком Готчем, американским чемпионом по вольно-американской борьбе [33]. За неделю до встречи были выпущены афиши, Гаккеншмидт и Збышко тренировались к предстоящему матчу. В одной из последних тренировок Збышко вывернул колено Гаккеншмидту, и настолько сильно, что коленная чашечка сошла с места. Это случилось за пять дней до выступления и обеспечило легкую победу Франку Готчу, ибо Гаккеншмидт вышел на ринг искалеченным, не думая уже о победе. Он лишь рассчитывал получить те 15 000 долларов, которые ему обязаны были выплатить за выступление. Эта схватка была по­следней в его жизни, затем он сошёл со сцены.

В 1925 году, будучи в Берлине, я опять встретился с Гаккеншмидтом, ко­торый приехал в Берлин по своим частным делам. Мне его показали вечером, незадолго до борьбы. Странная фигура, похожая на какого-то престарелого сельского учителя. В разговоре в присутствии нескольких борцов бедный Жорж, со странным апломбом, не вязавшимся с его внешностью, говорил о международной политике, ссылаясь при доказательствах якобы на своих дру­зей — Пуанкарэ, президента Чехии Массарика, на английского короля и дру­гих крупнейших политических деятелей. Вывод был ясен: лишенный возмож­ности первенствовать в спорте, бедный Жорж был охвачен манией величия.

В конце 1907 года я опять прибыл в Париж на Всемирные соревнования, где, как и в прошлом году, я вышел на первое место. Вахтуров остался за флагом, хотя и старался изо всех сил, стоивших жизни одному из турецких борцов — Абду-Гамиду. Дело получилось так.

Вахтуров положил Абду-Гамида, который заявил протест и потребовал немедленного реванша. Вахтуров, хотя и колебался, но, слушаясь моего со­вета, вышел для повторения борьбы. Турок, обозлённый неудачной борьбой, чувствуя себя неспособным положить Вахтурова, сделал попытку свести борьбу к неопределённому результату, имея намерение сбросить Вахтуро­ва в оркестровую яму. Однако каким-то невероятным способом Вахтуров удержался и сам сбросил турка в оркестр. Турок заболел после этого случая, выехал в Берлин, где вскоре и умер в одном госпитале от сильного повреж­дения грудной клетки.

В феврале 1908 года мы прибыли в Берлин и вступили в чемпионат, ко­торый разыгрывался в театре «Винтергартен». Состав был очень солидный: Яков Кох, Ганс Шварц, Зигфрид, Педерсен, турки: Пенгаль, Мамут и др. Места распределились следующим образом:

первое — Поддубный, второе — Кох,

третье — Педерсен, четвертое — Зигфрид.

За первое место мне пришлось выдержать сильную борьбу с чемпионом Германии Яковом Кохом, из которой я вышел победителем на 58-й минуте. В числе призов находились: бронзовая статуя атлета, специально сделанная для этих состязаний одним из виднейших представителей Германской скульпту­ры — профессором Бегас; большой серебряный кубок, присланный от одной редакции; и др. Все это досталось мне. Однако восторг, с которым я вез их в Россию, на границе превратился в раздражение и печаль. Большой таможен­ный налог, которым обложили все мои призы, несмотря на мои заверения, заставил меня печально призадуматься: стоит ли ввозить эти, доставшиеся не так-то легко, трофеи, когда чиновники таможни квалифицируют их как предметы роскоши? Дело кончилось тем, что я оставил все это на границе и позже, будучи в С.-Петербурге, через Петербургскую таможню получил их. Статую атлета я подарил С.-Петербургскому Атлетическому обществу.

Продолжение следует...

P.S. Друзья, поскольку конспекты публикую без разрешения ЦПИНП, а также из-за того, что все западные ресурсы часто блокируют любую информацию от волхвов, то в любой момент выкладка может быть прекращена по независимым от меня причинам. В таком случае всю информацию можно извлечь из цикла моих романов «Волхвы: исторический спецназ. Исправляем время». Правда в книгах нет такой систематизации знаний. Так как они писались как воспоминания о деятельности подразделения. 

Ссылка здесь: https://author.today/work/94470

Здесь: https://author.today/work/131252

 здесь: https://www.litres.ru/eduard-semenov/volhvy-istoricheskiy-specnaz/

 борьба, волхвы, воспоминания, поддубный, творчество