Когда закончится война
Автор: Инна КублицкаяНа аэродроме пообещали, что авто подкинет Лигона до самой больницы, но оказалось, что тот район закрыт для транспорта из-за недавней бомбежки. Чемоданы он, хвала Небесам, оставил на аэродроме, так что пройти два квартала не составило никакого труда. Сильно раздражали, правда, группки дружинниц: они с таким очевидным подозрением на него посматривали, не собирается ли он нырнуть в развалины и заняться мародерством. Из-за этого Лигон шел с надменным видом, сунув руки в карманы и насвистывая имперский марш, и чувствовал себя плакатным чифандийским шпионом.
Посмотреть вокруг, так создавалось впечатление, что города Малапо больше нет. Этот район и до войны, похоже, был далеко не фешенебельным, здесь стояли дешевые доходные дома, сейчас по большей части превратившиеся в груды битого кирпича и обломков досок. По развалинам лазили люди в поисках пригодных вещей, и дружинницы строго проверяли, прописаны ли такие искатели в этом конкретном доме. Скудные трофеи складывались кучками на тротуарах, их обычно караулили детишки от силы лет семи. Дети постарше прочесывали развалины вместе с матерями. Мужчин почти не было. Как слышал Лигон, те из них, что не были призваны в армию, последнюю неделю работали в спасательных командах, разыскивающих людей под завалами, и в пожарных частях.
Пожары поблизости потушили, но сильная задымленность оставалась, и Лигон в мыслях простился со своей курткой, которая наверняка пропитается запахом гари, а потом привык и выкинул этот пустяк из головы.
В больнице долго не могли найти, где Кайрис. Смотрели какие-то списки, не нашли, потом, после убеждающей купюры, посмотрели еще раз с большим вниманием, потом из соседней комнаты пришла решительная девушка, пролистнула тетрадь со списками, ткнула пальцем: «Я ж помню, у меня такая память». Лигону объяснили дорогу, и он дошел до нужного крыла, этажа и коридора. До палаты идти не пришлось. В коридоре, где тоже стояли койки с больными (больница была переполнена), пойманная за локоток сестра задумалась на секунду, потом произнесла «Кайрис Бик, пневмония, 65 лет», потом подняла на него усталые глаза и сказала: «Я сожалею». Лигон понял, что опоздал. Он вздохнул и спросил:
— Когда? Где она?
Сестра показала на площадку около лифта, где стояло несколько каталок:
— Совсем недавно, еще в морг не спустили. Девочка стоит — это ее внучка.
Лигон подошел к каталке, около которой стояла внучка, приподнял край простыни, прикрывавшей тело, с трудом узнал Кайрис. «Это ж сколько лет прошло? Много, много...» Он посмотрел на девочку-подростка в грязном пальто. В ней было куда больше от той, живой и молодой Кайрис, которую он когда-то знал. Что ж это ребенок в таком виде? Некому за ней присмотреть? Он обругал себя идиотом, вспомнив: тушили дом. Наверняка же тот дом, где жила Кайрис. И девочке теперь просто не во что переодеться и негде жить. Лигон осторожно расспросил ее, пока не пришла за каталкой санитарка. Так и оказалось: папа погиб два года назад, мама попала под бомбу год назад, жили вместе с бабушкой, пока не сгорел дом. И никого из родни больше нет. Стало понятно, почему Кайрис так беспокоилась о том, чтобы найти Лигона.
Дальше были «нюансы», которые Лигон с большим удовольствием перевалил бы на кого-нибудь другого, только вот не на кого было. Оставалось надеяться, что гробовщик, которому Лигон отстегнул кучу денег, окажется честным дядькой и сделает все как надо. Таскать по мерзлому кладбищу отупевшую от горя девочку в несерьезном пальтишке и ботиках на рыбьем меху не стоило даже в память Кайрис, тем более что эта усохшая мертвая старушка для Лигона не имела к Кайрис никакого отношения.
Поэтому Лигон, не утруждаясь более этическими соображениями, пошел в приемный покой к тем девицам, которые час назад с трудом нашли Кайрис в списках. У девиц был телефон, посторонним его не давали, но Лигон, используя, как оружие, обаяние и деньги, все-таки получил доступ к заветному аппарату и дозвонился на аэродром. С аэродрома пообещали, что попутная машина подберет их около больницы, осталось надеяться, что ВВС работает как часы, несмотря на дым и наступивший вечер.
Та из девиц, что «я ж помню, у меня такая память», наконец опознала в Лигоне Комету Ортиса, и в приемном покое случился маленький ажиотаж. Известного музыканта окружила небольшая стайка из девушек в белых халатах, и он покорно раздавал автографы на листиках бумаги, журналах и даже на обложке одной из своих пластинок.
— Это ваша родственница? — указала одна из девушек на устало сидящую в углу девочку.
— Дочка, — соврал Лигон, чтобы не возникало вопросов, с чего это он увозит невесть куда девочку. — Но, понимаете ли, на ее матери я не был женат, — он изобразил смущенную улыбку.
— Не может быть! — сказала медичка. — У вас не может быть такой взрослой дочери!
Лигон достал паспорт и показал ей.
— Сорок два года, — потрясенно проговорила девушка. — Я бы вам больше тридцати не дала.
В паспорте тоже была ложь, но она, по крайней мере, казалась более правдоподобной, чем истина.
— Я выступаю с концертами, — объяснил Лигон. — Приходится поддерживать внешность, — он улыбнулся, — как светской даме.
Тут наконец-то в помещение вошел молодой человек в летной куртке, который приехал за Лигоном, и Лигон, разбудив задремавшую девочку, отбыл на аэродром. Автомобильное движение в районе уже разрешили, но машин было мало. Фонари на улицах города не работали: затемнение; пожаров поблизости вроде не наблюдалось, и машина пробиралась чуть ли не вслепую, потому что свет синих фар мало что прояснял. «Доберемся до аэродрома разве что к утру», — мрачно подумывал Лигон. Он никак не мог сообразить, что дальше делать с девочкой.