Обсценная лексика в литературе

Кларенс Т. Хантер влетел в студию и с хода выдал трехэтажную конструкцию отборным матом. Вилли Пат покосился на выключенный передатчик, а Шейла покрутила пальцем у виска.

- Тебя что, укусил зомби-демон? – десантница посмотрела на Хантера взглядом врача-психиатра.

- Вроде того, - отвратительно жизнерадостно ответил Хантер и включил передатчик. – Здравствуйте, уважаемые радиослушатели! Снова с вами передача «Прозаическая тетрадь». Сегодня наша тема – обсценная лексика в литературе. Или, попросту, допустимо ли писателю ругаться матом на страницах своих произведений.

Вилли вытер со лба пот:

- А мы-то уж подумали невесть что… Надеюсь, в эфире ты себе такое не позволишь?

- Я уже забыл все, что сказал. А ведь три дня репетировал. Чуть не забыл: к нам в студию сегодня пожалует знаменитая писательница Дари Хреноко… простите, Хнекорович.

- А точно стоило ее приглашать? – поморщился Вилли.

- Она как-то узнала тему передачи. И решила завалить на огонек со своим новым романом. Наверное, хочет взять реванш с прошлого раза. Ну, посмотрим, кто кого.

Открылась дверь и в студию, точно пиратская бригантина с черными парусами, вплыла высокая статная женщина в длинном темном платье. Черты ее красивого лица отдавали первобытной суровостью, большие глаза смотрели жестоко и решительно. Она повесила на крючок огромную шляпу с пером, прошла к роскошному кожаному креслу возле стены и села, положив ногу на ногу.

- Здравствуй, Вилли! – сказала Дари Хнекорович, сладко улыбнувшись критику. – Ты прочитал мой роман? Как тебе?

Вилли покраснел, что называется, до корней волос. Хантер многозначительно кашлянул.

- Здравствуйте, мой хамоватый конкурент, - пропела Дари. – Здравствуйте, Шейла. Я не понимаю, что с такими талантами вы делаете в Десантном корпусе – этом сборище недоумков и неудачников? Ваши иллюстрации к моему роману просто восхитительны.

- Ничего себе, - Хантер почесал в затылке электродами боевого разрядника.

- Госпожа Хр… Хнекорович увидела мои картины на выставке, - пояснила Шейла. – Не могла же я ей отказать.

- Не оправдывайся, - сказал Хантер. – Я только за. Жаль, ты мне раньше этого не сказала. Давайте перейдем к делу. Госпожа Хнекорович, как вы считаете, допустима ли обсценная лексика в произведениях?

- Разумеется, допустима. Это помогает раскрыть героев, - писательница лениво откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. - Тем более что стелю матерком я вполне совершенно. Между прочим, даже в стихах. Давайте я прочитаю вам…

- Э, нет. Только не в прямом эфире! – возразил Хантер. – А что, других способов раскрыть героев не существует? Понимаете, если написано «капитан стражи грязно выругался», то ругается именно капитан. Если же мат написан открытым текстом, то ругается писатель. И выглядит это…

- Отлично выглядит! – оборвала его госпожа Хнекорович. – Без этого читатель не сможет представить себе моих героев!

- Особенно учитывая то, что один из них – физик-теоретик, а второй – изобретатель, - пробурчал Вилли Пат. – И, мне кажется, я догадываюсь, с кого ты его срисовала.

- Это – физик-маргинал, - улыбнулась писательница. - Он недоволен существующим порядком и создал чехраниевую бомбу. Хотел взорвать Вселенную. Изобретатель точно такой же бунтарь. Им положено так выражаться.

- Но я-то никогда в жизни не ругался матом! – возопил Вилли.

- Тебе так кажется. Помнишь, когда-то ты ушиб ногу о металлический стеллаж и выругался…

- Я сказал: проклятый шкаф!

- Это ты вслух так сказал. Но мысленно ты, разумеется, произнес…

- Стоп! – перебил Хантер. – Мистическую фантастику мы будет разбирать в другой день. Неужели нельзя просто написать что-то вроде «они щедро пересыпали свою речь смачными ругательствами»?

- Нет! – отрезала Дари. – Герой должен говорить так, как есть! У вас нет понятия о прямой речи? Эдуард Лимонов, знаменитый писатель с Земли, не стесняется вставлять мат прямо в текст. Например, он называет пи…

- Цензура! – крикнул в микрофон Хантер. – Лимонов – эпатажный писатель! Не стоит ему подражать. Его слава очень сомнительная. Он как выполз, так и заполз обратно. Но вы-то претендуете на серьезную фантастику! Так неужели вы не нашли других способов раскрыть героев? В языке столько возможностей, а вы использовали самый неприглядный!

- Я выбрала тот, который считаю нужным! Мои герои матерятся – и все тут!

- Да герои-то пусть себе ругаются, - вздохнул Вилли. – Автор не должен!

- И ты туда же?! – глаза госпожи Хнекорович вспыхнули, будто посадочные огни звездолета. – Это мой текст! Я буду делать то, что хочу! Мне надо донести до читателя характеры и мотивацию! И без мата это невозможно!

- Ну, если ты расписываешься в творческой импотенции… - начал Вилли.

- Что?! – взревела писательница. – Да как ты смеешь?!

Дари Хнекорович вскочила с кресла, раскрыла рот и вдруг извергла из себя поток отборной матерщины. Она, ни разу не повторяясь, бранилась и бранилась и, по мере ее словоизлияний лицо Вилли бледнело и вытягивалось. Хантер и Шейла сидели недвижимо, будто древние статуи. Наконец, писательница выдохлась и упала в кресло. Тишину в студии нарушил щелчок выключателя микрофона.

- Уф! – облегченно сказал Хантер. – К счастью, я успел поставить музыкальную паузу. Прокрутил две песни, между прочим!

- Теперь понял, чего ты стоишь, жалкий критиканишко? – зловеще произнесла госпожа Хнекорович, не отрывая от несчастного Вилли взгляда Медузы Горгоны. – Сперва сам напиши хоть что-нибудь! Тоже мне Уильям Сомерсет Моэм нашелся!

- Вы не хотите пойти на сержантские курсы? – съехидничал Хантер.

Шейла сунула ему под нос кулак:

- Но-но! У нас такого самый распоследний капрал себе не позволяет!

Дари Хнекорович встала с кресла:

- Я жду от тебя рецензию, Вилли! И если она мне не понравится, пеняй на себя! – сказала писательница и хлопнула дверью. Через несколько секунд она вернулась, аккуратно сняла с крючка шляпу с пером и удалилась уже окончательно.

- Что же мне делать? – простонал критик, переводя взгляд с Хантера на Шейлу.

- Пиши объективно! – пожала плечами десантница. – Тебе-то что до нее?

Вилли снова покраснел и потупился.

- Это моя бывшая жена, - наконец, ответил он. – С тех пор, как мы расстались, общаемся только по литературным делам. Но она очень жестокая, мстительная и решительная.

- Интересное сочетание. Ну да ничего! – Шейла попыталась успокоить критика. – Мы с Агнессой тебя в обиду не дадим. Нам даже свистеть не надо. Пусть она до тебя только пальцем… или словом дотронется. Клочки полетят!

- Иногда столько нового о друзьях узнаешь, - сказал Хантер. – Но это уже тема не для этой передачи. А пока всем до свидания, дорогие радиослушатели! Надеюсь, вы никогда не будете материться на страницах своих произведений!

Контрольные лампы передатчика погасли.