Когда закончится война

Утром, когда она попробовала в общей сутолоке проскользнуть через вестибюль общежития, ее выловила заведующая.

― Барышня Ибри, ― позвала она. Тон ее не предвещал ничего хорошего. ― Зайдите-ка ко мне.  

Сайха покорно зашла в служебную комнату и присела на предложенный стул.

― Где вы сейчас работаете? ― сурово спросила заведующая. ― Вас, если не ошибаюсь, уволили с завода…

― Я ищу работу, ― поспешно сказала Сайха.

― И когда найдете?

Сайха молчала. А что она могла сказать? Это в военные годы рабочие руки были нарасхват, на заводы и в конторы брали женщин. Теперь же шло сокращение военного производства, и заводы избавлялись от лишних рабочих, а уж от работниц с их необходимостью оплачивать пособия на детей и прочими положенными льготами ― в первую очередь. Если и встречалось объявление «Требуется», то требовались мужчины. Мужчины, которые целыми армиями возвращались с фронта. Женщины были никому не нужны. Вернее, нужны, но только в одной сфере ― в сфере обслуживания тех же мужчин.

Заведующая все это прекрасно знала и понимала, но у нее свои обязанности.

― Вот что, Ибри. У нас общежитие для работающих женщин. И пока вы не принесете справку с места работы, жить вам здесь нельзя. Мы не можем позволить, чтобы наше общежитие превратилось в ночлежку для проституток. Мы дорожим репутацией нашего заведения.

― Я не проститутка, ― сказала Сайха. 

― А на что вы собираетесь жить и как собираетесь оплачивать жилье? ― резонно спросила заведующая. ― Не обманывайте себя. Никакой работы вы в ближайшие месяцы не найдете. Да еще с вашей профессией.

Сайха молчала. За три дня хождения по городу у нее сложилось такое же впечатление.

― Я не буду требовать с вас плату за эту неделю, ― сказала заведующая. ― Но вы уж будьте любезны сегодня же собрать свои вещи и съехать.

Сайха кивнула. Потом спросила:

― Можно пока хотя бы вещи оставить? Когда я… устроюсь, заберу.

― Что же я, зверь какой-нибудь, ― вздохнула заведующая. ― Идите собирайтесь и несите ваш чемодан сюда.

В этот день она купила еще одну газету, надеясь на какое-то чудо, и сходила по трем адресам: в двух местах ей сразу сказали, что требуются только мужчины; в третьем она прождала около часа, но в результате вышло то же самое. Кому, простите, нужна женщина-электрик? 

Когда она брела по улице, размышляя, куда податься дальше, ей на глаза попалось объявление на окне какого-то ресторана: «требуются официантки». Она не поверила счастью ― объявление, вероятно, повесили только что ― и постучала в еще закрытую дверь. Увы, она не подошла. Мужчина, открывший дверь, смерил ее взглядом и сказал, что им требуются женщины с пышным бюстом. Сайха даже разозлилась. Выходит, у нее плохая фигура?! Ну конечно, на грудастую тетку-Дайну она не похожа, грудь у нее размера на три меньше, зато талия тонкая и бедра красивые. Таиф, во всяком случае, отбраковывать ее не стал, а он был очень пристрастен в выборе.

Вспомнив о Таифе, она решила, что стоит, пожалуй, навестить его. С работой Таиф, конечно, не поможет, но, может быть, немного денег подкинет. А может, и переночевать пару ночей у него удастся. Но ехать к Таифу было рано. Поэтому она купила небольшой пакетик жареной картошки, прошла в парк и села на уединенную скамейку, сняв туфли, чтобы ноги отдыхали. Удовольствие она попробовала растянуть надолго, однако картошка кончилась слишком быстро, не оставив по себе даже чувства легкой сытости. С грустью подумала о родителях. В самом крайнем случае можно было вернуться к ним. Но… жить нахлебницей в микроскопическом домишке при отце почти инвалиде, без надежды найти работу в сонном городишке, где все друг дружку знают… 

Она откинулась на спинку скамьи и, подставив лицо весеннему солнышку, стала размышлять о том, как становятся проститутками. Самый простой способ: встать где-нибудь на углу, когда начнет смеркаться. Проблемы возникнут потом: куда отвести клиента? Надо иметь угол. Кроме того, коллеги по, так сказать, цеху могут простить раз, но потом непременно побьют начинающую ― и побьют жестоко, так жестоко, как только женщина может разделаться с женщиной. Нет, с этого начинать нельзя. Тут нужен другой подход. Сутенера нужно искать. Так она ходов не знает. Тут как раз визит к Таифу тоже, кстати, может пригодиться ― у него есть связи в этих кругах. «Как ни странно», ― усмехнулась про себя Сайха.

Кстати, не пора ли?

Вечер уже был близок, она немного отдохнула, ноги перестали отваливаться, и вообще у нее появилась необоснованная надежда, что Таиф поможет советом. Значит, и вправду пора в путь.

Давясь в переполненном трамвае, она пыталась привыкнуть к мысли, что пора отбросить последний стыд. «Жрать хочешь?» ― было главным аргументом в этом внутреннем споре. Что за подлость этот военный контракт! Выбросить человека за ворота без предупреждения.

Студия Таифа располагалась в подвале пристройки обыкновенного жилого дома. Свет на спуске лестницы не горел, что само по себе было недобрым знаком: Таиф, значит, гостей не ожидал, возможно… хм, занят своими делами, а может, его вообще нет. 

Сайха спустилась по темной лестнице, считая ступеньки и держась рукой за шершавую цементную стену, толкнула дверь ― не заперто, уже неплохо, ― и оказалась во мраке, правда уже другого свойства, не полном, а кроваво-красном. У двери в проявочную горела маленькая красная лампочка, показывая, что хозяин дома и занят работой. Сайха заглянула за угол. Подиум был пуст ― тоже хорошо: по крайней мере, не спугнула любовников. Таиф не то чтобы злился, когда мешали его утехам, но довольно сильно дулся, когда его заставали с кем-нибудь в постели ― дверь же, между тем, забывал закрывать постоянно.

― Ау, Таиф! ― позвала Сайха. 

― Я занят! ― ответил невидимый Таиф. Голос звучал приглушенно и доносился, как и следовало ожидать, из-за двери проявочной.

― Я подожду, ― сказала Сайха.

― Я буду занят долго, ― голос был раздраженно груб и совершенно равнодушен к ее проблемам.

― Я могу подождать долго, ― ответила Сайха. А что делать? ― Собственно, я хотела попроситься переночевать.

― Еще чего, ― отозвался Таиф. ― У меня не ночлежка.

― Таиф, меня из общаги выгнали…

― А я здесь при чем?

В проявочной, кажется, был еще кто-то. По крайней мере один человек ― Сайха услышала, как он что-то говорит Таифу, и Таиф что-то отвечает; но не расслышала слов. Впрочем, какой смысл подслушивать? Кажется, сегодня матрас понадобится самому Таифу. 

Тем хуже для нее.

― Извини, ― сказала она двери, ― до свидания. ― И побрела к выходу.

Но оклик остановил ее: 

― Эй! ― И после короткой паузы: ― Ну ладно, можешь остаться.

― Спасибо! ― Сайха почти не верила своей удаче.

Таиф материализовался в десяти шагах от нее. В красном свете он казался пышущим здоровьем молодым парнем. На деле, знала Сайха, он медленно сгорал от туберкулеза. И от своих дурных наклонностей. Надо было бы ему на зиму уезжать, как в прошлые годы, в горный санаторий, но в эту зиму он, жалея родительские деньги, махнул на себя рукой и днями болтался с фотокамерами по городу, а ночами сидел в своем подвале. 

― Ты располагайся, ― Таиф широко повел рукой в еле освещенную красным студию. ― И приготовься. Если хочешь ― спи, а через пару часиков я тебя пощелкаю. ― Он подумал и добавил: ― Прямо в постели, так что найди там белье понарядней. Давай-ка я тебе помогу матрас перенести.

«Ой, как здорово! ― подумала Сайха. ― Значит, хотя бы денег немного подкинет». 

Он отлепился от двери, не забыв при этом плотно ее прикрыть, улыбнулся подошедшей Сайхе, и они взялись с двух сторон за стоящий у стены трехспальный матрас, чтобы перенести его на подиум. 

― Можно, я голову вымою? ― спросила Сайха. ― За полчаса высохнет.

― Как хочешь, ― разрешил Таиф. ― Ты знаешь, где тут что, ― и опять исчез в проявочной, откуда тут же снова послышались тихие голоса.

Но Сайха не прислушивалась. Она включила приглушенный свет, достала из шкафа шелковые постельные принадлежности и соорудила себе среди ширм, штативов и пюпитров поистине сказочную постель, потом разделась и пошла в душевую. Что особенно было хорошо у Таифа ― так это горячий душ и то, что воды можно было не жалеть. И полотенца у него были роскошные ― настоящие махровые простыни. Аксессуары.

Когда она вышла, Таиф возился с лампами и перенастраивал свет. Ее постель была ярко освещена, но по углам студии по-прежнему висел полумрак. Сайха прошла к трельяжу, села в кресло на винтовой ножке и стала расчесывать влажные волосы найденной в ящике щеткой. Полотенце, после душа обмотанное вокруг тела, мало-помалу распустилось и сползло вниз. Сайха не поправляла. Таифа и таких как Таиф стесняться не имело смысла, да и смешно было бы стесняться. Особенно здесь, в студии, где делали «нескромные» и «неприличные» фотографии «для мужчин». Делал их, как ни странно, именно Таиф, правда больше и скорее по нужде, для приработка, чтобы было на что заниматься тем, что он действительно любил делать, что называл «высоким искусством  светописи».

В зеркале Сайха увидела, как внимательно и несколько недовольно рассматривает ее Таиф.  

― Слушай, Таиф, а я не пригожусь тебе для неприличных фото? ― решилась все же она. За позирование в порно Таиф платил гораздо больше, чем за простую обнаженку, но раньше Сайха как-то не решалась переступить эту грань. Впрочем, Таиф не очень-то и предлагал ― желающих у него и без нее хватало.

Таиф подошел и внимательно посмотрел на нее.

― Понятно. Ты сегодня ела что-нибудь?

– Ела, ела, не беспокойся, - ответила Сайха беспечно и помимо воли сглотнула набежавшую слюну. Сегодня ее едой был только тот самый пакетик с жареной картошкой.

― Если будешь так же плохо питаться, можешь ко мне вообще больше не приходить. Мне ходячие мощи без надобности. Мужчинам кости интересны только в супе.

«Много ты понимаешь, что интересно мужчинам в женщине!» ― чуть было не сдерзила Сайха, припомнив того дядьку с потребностью бюста. Но сдержала злословье на языке ― обижать Таифа не следовало.

― Ну что там у тебя случилось? ― сварливо спросил Таиф, и она ответила:

― Меня с завода уволили.

― Ясно, ― сказал он равнодушно. ― И ты думаешь начать зарабатывать порнушкой? И что теперь?

― Не знаю, ― ответила она. 

Он отошел на несколько минут, а когда вернулся, поставил на стол перед Сайхой открытую банку рыбных консервов и положил рядом кусок подчерствевшего хлеба и вилку.

― Спасибо, ― Сайха благодарно посмотрела на него.

― Угу, ― ответил он и ушел в проявочную, погасив по пути большую часть ламп, направленных на подиум.

Стыдясь голода, Сайха проглотила консервы и начисто вытерла банку последним кусочком хлеба. Потом оставила только местный свет на трельяже, открыла косметический набор и начала наводить на лицо красоту. Когда она подкрашивала губы, заметила, что возле отдернутой занавески, прикрывающей вход в студию из коридора, стоит незнакомый человек и в упор смотрит на нее прозрачными холодными глазами. Она оглянулась на него досадливо, но этот тип и не думал переставать пялиться. Он лишь мельком глянул ― «выстрелил взглядом», подумала Сайха, ― ей в глаза и снова принялся равнодушно ощупывать… нет – обмерить дальше ее фигуру спокойным, безразличным взглядом. Лицо его было в тени, и видеть его она почти не могла, но то, что взгляд был именно таким, каким смотрят из простого любопытства на статую в музее (вот, мол, древняя, знаменитая, а что в ней такого ― мрамор мрамором), Сайха чувствовала. Да и каким другим еще может быть взгляд у человека, который уединяется с Таифом в проявочной. «Тоже эстет», ― подумала Сайха, нисколько не раздражаясь. Да и аха с ним, пусть пялится. 

Она нанесла последние штрихи, полюбовалась на себя в зеркало ― «эстета» уже видно не было, ― потушила свет на трельяже и, сняв и так уже размотавшееся полотенце с бедер, прошла к подиуму и нырнула в прохладный шелк постели. Еще с минуту она согревалась, с удовольствием чувствуя роскошь простыни, легонько потягиваясь под легким, но теплым одеялом, чуть напрягая и расслабляя уставшие за день ноги. Потом напомнила себе, что нельзя размазать косметику, и заснула. Свет, направленный на подиум, ей помешать не мог.

…Яркая вспышка подбросила ее в постели. Она вскочила, но ослепляющие вспышки продолжались, она испуганно и затравленно сжалась, задыхаясь и закрывая лицо руками… 

Но все было в порядке: сверкал магний, щелкал затвор фотоаппарата, и невидимый Таиф удовлетворенно приговаривал:

― Так… Так… Так!..

Сайха окончательно проснулась и, справившись с паникой, в сердцах запустила на голос подушкой. Подушка вернулась, толкнув ее в грудь.

― Отлично! Пока хватит, ― скомандовал невидимый Таиф. ― А то ты мне тут всю аппаратуру покрушишь, ― заметил он добродушно, выходя на свет. Как ни в чем ни бывало внимательно пригляделся к ее лицу. ― Вроде поправлять ничего не надо… Погоди! ― Он снова исчез из круга свет и появился опять с крохотным флакончиком в руке. ― Нанеси-ка! 

Сайха не стала спорить. Фотоаппарат, конечно, запахов не передавал, но у Таифа были свои по этому поводу соображения. Он полагал, что запах хороших духов настраивает на нужное ему настроение, и, бывало, сердился на моделей, если они приходили на съемку, благоухая дешевым ароматом одеколона. «Одеколон ― для грязнух! ― выговаривал он. ― От девушки должно пахнуть или духами, или просто чистым телом. В душ!»  Возникал, правда, вопрос: какой ему от того прок. Впрочем, Таиф был не без странностей. 

― Успокоилась? ― спросил Таиф, когда Сайха вернула ему флакон тем же манером, как поступила с подушкой.

― Мог бы предупредить. Так можно человека насмерть перепугать, ― сказала Сайха, уже почти не держа на него зла. Таиф был фанатом своего дела и обижаться на него всерьез было нельзя. ― А если б я прямо тут у тебя от разрыва сердца померла?

― Сбросил бы твое тощее тело в канализацию, ― донеслось из темноты. ― Там у меня рядом с лестницей сливной колодец есть. Ты бы пролезла… Ну, продолжим!

― Погоди, ― сказала Сайха, поводя головой из стороны в сторону. ― Погоди, я сейчас. Только сосредоточусь. 

Она слегка передернула плечами ― не от недавнего пережитого на грани сна ужаса и не от прохлады в студии. Нет, это было другое ― ее взгляд снова столкнулся со взглядом дружка Таифа. Тот стоял недалеко от подиума, в одной руке он держал сигарку (она потянула воздух: пахло хорошим табаком), которую изредка подносил ко рту. Интерес к Сайхе в его глазах был все тем же любопытством досужего зрителя, рассматривающего античную статую, но не очень-то силящегося понять, что в ней такого особенного видят ценители. 

Она отвела глаза. 

― Давай, командуй!

― Ты спишь, ― тут же велел Таиф, ― просто спишь.

― Просто? ― переспросила Сайха.

― Просто.

Спишь, так спишь. Она легла и накрылась одеялом по самый подбородок. Закрыла глаза, ожидая, что Таиф начнет возмущаться: какой же это «нескромный» снимок, если наружу только нос торчит. Таиф тем не менее полыхнул магнием и щелкнул затвором аппарата. Ладно, решила Сайха, стараясь расслабить лицо так, чтобы ресницы не дрожали, я сплю…

Она повернулась «во сне», вздохнула, полуотвернулась от аппарата, позволяя одеялу приоткрыть спину. Потом повернулась еще, дозволив одеялу сползать так, как ему заблагорассудится. «Я сплю тревожно, мне снятся кошмары», ― скорректировала себя Сайха и перевернулась на живот, расслабленно перетекая в позу, в которой любила спать чаще всего. Таиф и одеяло не возражали против этого. 

Она меняла позы почти автоматически, догадываясь, что сегодня Таиф хочет попробовать снять нечто совершенно невинное, скорее романтическое, чем сексуальное (с ним такое бывало под настроение), и настраиваясь соответственно.

― Закончили! ― наконец сказал Таиф и защелкал тумблерами, выключая большую часть ламп.

Сайха открыла глаза и приподнялась на локте. Дружок Таифа был тут и все еще приглядывался к ней, отравляя воздух ароматным дымком; медовый запах хорошего табака раздражал ноздри. Сайха скосилась на огонек ― от сигарки почти ничего не осталось. Эх, затянуться бы! Не забыть подсмотреть, куда он денет бычок…

― Курите? ― услышала он голос.

Она снова подняла глаза. Надо же, он обращался к ней.

― Если угощают, ― сказала она. «Мужчина, угостите даму папироской», мелькнула в голове пошловатая фраза. Ну и что? Будем привыкать к новой профессии хотя бы так, платонически.

Эстет-наблюдатель почти не шевельнулся, но на простыню рядом упали сигарка и зажигалка. Ого! Сигарка была ― вот провалиться на этом месте и не встать! ― «Шелк Ботиса». Их даже не рекламируют, потому что все и так знают, что это предел мечтаний любого курильщика. Да и зажигалка подстать ― под киммерий, а может, чем аха не шутит, и в самом деле киммериевая. Аристократ, однако. Миллионер-инкогнито в поисках чувственных развлечений…

Подал милостыньку рабочей девчонке-замарашке и рад? Ну а мы не гордые.

Сайха взяла сигарку.

― Снимаем дальше! ― раздалась команда. ― Ты ― закуриваешь!

― Имей совесть, Таиф! ― крикнула Сайха, морщась от вспыхнувших ламп. ― В жизни раз попал в руки приличный табак, а не вяленая портянка, так ты все удовольствие ломаешь! Дай хоть покурить спокойно!

― Работаем, работаем! ― отозвался Таиф. ― Жизнь состоит не из удовольствий. А господин Гиеди угостит тебя еще. Угостишь, Шеан?

Гость кивнул.

― Спасибо, ― тихо сказала она. 

Он безразлично пошевельнул плечом: не стоит, мол.

― Поехали, поехали! ― нетерпеливо окликнул Таиф.

«Не буду!» ― упрямо подумала Сайха. Она поднесла сигарку к лицу ― от нее пахло сладко дальними странами и прочей романтикой, даже не хотелось превращать этот запах в пепел, ― обхватила мундштук губами и с наслаждением втянула в легкие аромат.

Она села в постели, отвернувшись, чтобы не мешал взгляд. Таиф уже вовсю снимал, но она не обращала на него внимания и позировать не собиралась. Полузакрыв глаза, она еще раз прислушалась к запаху сигарки и своим ощущениям. Пахло красивой жизнью и сказочными приключениями. Все еще держа сигарку в руке, Сайха подняла зажигалку на уровень глаз, сдвинула крышечку, крутанула чиркнувшее по кремню колесико и нажала педальку. Столбик голубого пламени вырвался на волю, и она секунду или две смотрела на него, прежде чем поднесла огонь к концу сигарки. Вдохнув медовый дым, Сайха закрыла крышечку и провела большим пальцем по отливающему синевой корпусу. Пожалуй, это не напыление, настоящий киммерий. Бешеные деньги, вольная жизнь… От дыма или от этой мысли приятно кружилась голова.

Пять минут, сказала она себе. Пять минут роскоши. Будет что вспомнить потом.

Она повертела в руке зажигалку. Приятная вещица, удобная. Не новая. Ей определенно много лет. Может быть, даже десятки. Наследство? Такие вещи передаются по наследству. 

― Держите! ― Повернув голову к плечу, но, не взглянув на «аристократа», бросила зажигалку. 

Он поймал.

Глаза ее зачем-то повлажнели. Так захотелось жить, жить и не думать о том, откуда берутся деньги. 

«У меня отпуск, ― напомнила себе Сайха. ― У меня целых пять минут отпуска». 

Она стряхнула столбик пепла прямо на пол. Красивая обнаженная девушка курит богатую сигару ― так она сейчас выглядит. Сюда бы еще рюмку махрийского коньяку ― ведь как считается: «Шелк Ботиса» и рюмка коньяку, особо выдержанного ― это почти неразделимо.

Она посмотрела на сигарку ― оставалось еще на пару затяжек. Живем красиво, напомнила себе Сайха. И небрежно уронила недокуренную сигарку прямо на пол. Вот как красиво мы живем целых пять минут!

Таиф погасил свет. Совсем. В студии стало темно, и только красная лампочка горела за углом, над дверью проявочной.

― Спокойной ночи, ― сказал Таиф.

― Спокойной ночи… господа, ― сказала Сайха, натягивая одеяло. ― Спокойной ночи.

«Живем красиво, ― напомнила она себе засыпая, ― Не забыть только завтра забрать остаток. Там на несколько затяжек…»  

https://author.today/work/6869

Аннотация:

Действие романа происходит в вымышленном мире, реалии которого напоминают Европу первой половины ХХ века, мир технологический с маленькой долей магии; магия как таковая, в общем-то, незнакома персонажам: они воспринимают ее как нечто существующее, но встречающееся очень редко. Только что закончилась война, которая длилась три года. Казалось бы, живи и радуйся, но проблемы персонажей романа не дают им жить покойно. Спецслужба, которая занимается проявлениями магии, пришла к выводу о необходимости ликвидации одного древнего колдуна, чтобы получить его силу. Однако колдун оказался к этому готов