1917. Сталин и заговор царских генералов. Часть 3. Николае II глазами современников

Все, что касается вопросов веры, вовсе не обязано, подчиняться элементарной логике. «Верую, ибо абсурдно» - сказал Тертуллиан. Те, кто истово верят в святость Николая II не могут очевидно опираться ни на здравый смысл, ни на широко известные исторические факты. Их вера абсолютно абсурдна. Однако вера вере – рознь. Вера в Господа, как доказал философ Кант, опирается на безусловный врожденный нравственный императив. Вера сия спит во всех нас без единого исключения и пробуждается в момент больших душевных потрясений. По гениальному выражению моего земляка – «не бывает атеистов в окопах под огнем». Но даже величайшему из немецких философов не удалось бы при всем желании обосновать веру в святость последнего из российских императоров, который, насколько мне известно, не отметился ни единым духовным подвигом равно как и особым благочестием. Это был самый обычный человек, со своими достоинствами и недостатками. Супруге своей законной изменял. По воронам любил стрелять. Миллионы русских мужиков на бойню послал исключительно ради английских и французских интересов. В минуту смертельной опасности для вверенной ему Богом державы трусливо отрекся от престола, как будто быэто была обычная конторская должность, и можно вот так просто взять уволиться с работы и спокойно умыв руки отправиться на заслуженную пенсию. Разве русским святым так можно? Считать царя святым только лишь за то, что он был расстрелян большевиками – полнейший абсурд, стало быть остается только верить Русской Православной Церкви на слово. Раз они там у себя в Синоде большинством голосов так решили, значит так теперь и будет. И смех и грех, честное слово.

И все же, возможно, я чего-то не понимаю и царь и вправду был свят? Как пел Владимир Высоцкий:

Пусть безумная идея —

Вы не рубайте сгоряча.

Если кому-то вдруг известно о  поступках данного персонажа, позволяющих причислить его к лику святых, напишите, пожалуйста, в комментариях. А я приведу честное и непредвзятое мнение лишь трех из его современников, слишком авторитетных и компетентных, чтобы их мнением можно было с легкостью пренебречь.

Из мемуаров графа Игнатьева «50 лет в строю» мы узнаем, как он сам и прочая придворная молодежь боготворили царскую чету, жадно ловили каждый взгляд высочайших особ, жаждали получить знак их августейшего внимания. А потом, когда случилась чудовищная Хадынская давка с тысячами погибших и изувеченных, и молодой царь с  юной пахнущей дорогими духами и ароматом юности супругой как ни в чем не бывало взбудораженные великолепным обрядом коронации и обрушившимся на них мировым могуществом заявились на бал во французское посольство, он мучительно старался оправдать царя. Вот, что граф пишет:

«Я, как и многие другие, считал, что царь обязательно отменит в знак траура вечерний бал во французском посольстве; другие шли дальше и ожидали с минуты на минуту, что нас вызовут к Иверской, куда царь приедет для совершения всенародной панихиды. Но ничего не произошло, и, бродя по залам посольства, я старался успокоить свою совесть предположением, что, видно, царь, исполняя тяжелую обязанность монарха, хочет скрыть от иностранцев наше внутреннее русское горе.

Я не мог себе представить, что этот бездушный сфинкс через несколько лет с таким же равнодушием отнесется к цусимской трагедии, к расстрелу народа 9 января — в день Кровавого воскресенья, к гибели русских безоружных солдат в окопах империалистической войны и будет способен играть со своей мамашей в домино после собственного отречения от престола.»

Точно также и другой свидетель, французский посол Морис Палеолог, с плохо скрываемым презрением сообщает, что он, как и все вокруг ввиду страшной человеческой трагедии на Хадынском поле, ожидал, что Николай II отменит свой визит в посольство и объявит национальный траур, как на его месте сделал бы любой мало-мальски  любящий свой народ правитель. Но русский царь вместо этого как ни в чем не бывало заявился на бал, потому что их величеству было весело и они непременно хотели станцевать мазурку.

Кто начал царствовать Хадынкой,

Тот кончит, встав на эшафот.

Написал в те дни поэт Бальмонт. Пророческие слова…

В дальнейшем подобное бесчеловечное отношение Николая II к своим подданным лишь усугубилось. Стоит ли удивляться, что со временем от этого бесчувственного сфинкса отвернутся все. Морис Палеолог в своих мемуарах "Царская Россия накануне революции" более чем наглядно констатирует этот железобетонный факт:

«Одним из самых характерных явлений [февральской] революции, только что свергнувшей царизм, это - абсолютная пустота, мгновенно образовавшаяся вокруг царя и царицы в опасности. При первом же натиске народного восстания все гвардейские полки, в том числе и великолепные ЛЕЙБ-КАЗАКИ, ИЗМЕНИЛИ СВОЕЙ ПРИСЯГЕ И ВЕРНОСТИ. Ни один из великих князей тоже не поднялся на защиту священных особ царя и царицы: один из них не дождался даже отречения императора, чтобы представить свое войско в распоряжение инсуррекционного правительства. Наконец, за несколькими исключениями, тем более заслуживающими уважения, произошло всеобщее бегство придворных, всех этих высших офицеров и сановников, которые в ослепительной пышности церемоний и шествий выступали в качестве прирожденных стражей трона и присяжных защитников его императорского величества.

А между тем, долгом не только моральным, но военным, прямым долгом для многих из них было окружить царя и царицу в опасности, пожертвовать собой для их спасения или, по крайней мере, не покидать их в их великом несчастии.

Великий князь Кирилл Владимирович объявил себя за Думу. Он сделал большее. Забыл присягу в верности и звание флигель-адъютанта, которое он получил от императора, он пошел сегодня в четыре часа преклониться пред властью народа. Видели, как он в своей форме капитана 1-го ранга, отвел в Таврический дворец гвардейские экипажи, коих шефом он состоит, и представил их в распоряжение мятежной власти. Немного спустя, старый Потемкинский дворец послужил рамой другой не менее грустной картины:

Группа офицеров и солдат, присланных гарнизоном Царского Села, пришла заявить о своем переходе на сторону революции. Во главе шли КАЗАКИ СВИТЫ, великолепные всадники, цвет казачества, надменный и привилегированный отбор императорской гвардии. Затем прошел полк его величества, священный легион, формируемый путем отбора из всех гвардейских частей и специально назначенный для охраны особ царя и царицы. Затем прошел еще железнодорожный полк его величества, которому вверено сопровождение императорский поездов и охрана царя и царицы в пути. Шествие замыкалось императорской дворцовой полицией: отборные телохранители, приставленные к внутренней охране императорских резиденций и принимающие участие в повседневной жизни, в интимной и семейной жизни их властелинов.

И все, офицеры и солдаты. заявляли о своей преданности новой власти, которой они даже названия не знают, как будто они торопились устремиться к новому рабству. Во время сообщения об этом позорном эпизоде я думаю о честных швейцарцах, которые были перебиты на ступенях Тюильрийского дворца 10 августа 1792 г. Между тем, Людовик XVI не был их национальным государем, и, приветствуя его, они не называли его «царь-батюшка».

Презрение французского дипломата вполне понятно, но с другой стороны разница между Людовиком 16 и Николаем II огромна. Людовик не отрекался от престола, Николай II же сам подписал свое отречение и превратился в обыкновенного гражданина Романова, стало быть присяга, которую ему давали, больше не действовала. Свидетельство Мориса Палеолога – это лишь очередное подтверждение того факта, что защищать царя желающих не нашлось. Даже Православная Церковь лишь радостно приветствовала такой поворот дела. Из Синода в первый же день отречение вынесли царский стул, а молиться стали призывать за Временное правительство. 

Если бы в то момент кто-то начал призывать объявить бывшего царя святым мучеником, его бы приняли за умалишенного. Слишком уж очевидна была полная безумность подобной идеи. Более того, для всех своих родственников и бывших приближенных царь стал как бельмо на глазу. Никто же не знал, что с ним делать – и пристрелить жалко, и в живых оставлять опасно. Царя с семьей сослали покамест в ссылку в глухую провинцию, где местные православные купцы не оказали ему ни малейшей поддержки. Повару приходилось побираться и униженно выпрашивать еду для царской семьи. В долг давать отказывались, поэтому приходилось продавать царские драгоценности. Не это ли очевидное свидетельство полнейшего неуважения к бывшему царю даже со стороны тех немногих, кто при его власти имел материальное благополучие.

По моему сугубо личному мнению, если уж кто из современников Николая II и подходит на роль великого русского святого так это всем хорошо известный Феликс Эдумондович Дзержинский. Я абсолютно серьезно. Когда говорят, что он кого-то там расстреливал, то простите, но это детский лепет. Просто сравните сколько миллионов душ загубил новоявленный святой Николай II, справедливо прозванный в народе Кровавым, и сколько, главным образом по делу, было расстреляно Дзержинским.  Это совершенно несопоставимые цифры, отличающиеся на порядки. Ну а что гонения со стороны Дзержинского и его сподвижников были на церковь, так это не он один так делал. Апостол Павел, как все должны помнить, по молодости был куда кровожадней в отношении христиан. Даже сам Господь тогда не выдержал и воззвал: «По что гонишь Меня?». Почему же Апостолу Павлу было можно, а Дзержинскому нельзя? Что за отвратительные двойные стандарты!

В отличие от Николая II. Дзержинский, как и положено всякому святому, жил не ради себя любимого, а ради блага своего народа. Дзержинский обладал всеми чертами истинного аскета и подвижника, да и чудес вокруг  Железного Феликса было не мало. Дабы не быть голословным предлагаю внимательно поизучать, что говорили о нем современники. Вот, например, какой портрет Дзержинскому в своей книге «Шесть недель в России» дает агент английской разведки Ми-6  Артур Рэнсом:

«Этот странный аскет настаивал в варшавской тюрьме на том, чтобы ему давали делать всю самую грязную работу: убирать парашу не только в своей камере, но и в чужих. Он исходил из принципа, что каждый человек должен брать на себя часть тяжелой работы. В первый, опасный период революции он взял на себя неблагодарную роль председателя Чрезвычайной Комиссии. Его личная прямота происходит от его необычайной храбрости, которую он доказал неоднократно за последние восемнадцать месяцев. Во время восстания левых социалистов-революционеров он пошел без охраны в главный штаб восставших, чтобы попытаться образумить их. Когда его там арестовали, он потребовал, чтобы его расстреляли. Все его поведение было настолько отважно, что караул, которому было поручено его охранять, его отпустил, и он вернулся в свою казарму. Этот высокий, с тонкой фигурой человек, фантастическое лицо которого напоминает известный портрет св. Франциска, внушает одинаковый ужас как контрреволюционерам, так и преступникам.”

Согласитесь, что на фоне этого абсолютно бесстрашного, предельно честного и самоотверженного человека Николай II просто жалок. Кто-нибудь вообще слышал, как последний из династии Романовых боролся с детской проституцией, о широком и совершенно безнаказанным распространении которой в царствование Николая II говорилось в предыдущей части? А Дзержинский ее искоренил каленым железом. И кто по вашему после этого больше подходит на роль святого мученика? Вопрос, по-моему, риторический.

По свидетельству отца Арсения в России в царствование Николая II из несметного количества монастырей сохранилась малая горстка, где еще сохранилась праведность; лишь маленький островок благочестия в море мирских пороков и дьявольского разврата в среде священнослужителей. В тоже время именно большевиков можно сравнить с первыми христианами, которые шли на мученическую смерть ради общего блага и святой веры во всеобщее равенство и братство. Еще Фридрих Энгельс отметил удивительную близость первоначального христианства и освободительного пролетарского движения. Христианство, если кто не знает или плохо помнит, - возникло как религия рабов и прочих беспощадно угнетаемых слоев рабовладельческого общества. Ни о каких церквях, священнослужителях по началу и речи даже не шло. Христианское движение явилось прогрессивной реакцией на полностью изживший себя рабовладельческий строй. Как железобетонно доказывает германский мыслитель – христианство это ничто иное, как ранняя форма социализма, который в данных исторических условиях не мог принять ни какой иной формы.  Именно Христос был первый в мировой истории народный Вождь, который в доступной и близкой форме смог обосновать право каждого человека на свободу. В послании Галатам апостол Павел пишет:  «Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства». 

Мировая тоска о Втором пришествии появилась в следствии того, что правящие круги смогли полностью извратить основные идеи христианства и сделать в очередной раз светлую народную религию инструментом беспросветного рабства. Мечта о Втором пришествии – это мечта народов о Вожде, который освободит их от угнетателей. Не знаешь, что больше – смеяться или плакать, когда понимаешь, что полмиллиарда христиан через две тысячи лет беспрерывного ожидания и всенощных бдений бездарно проморгало это самое Пришествие и даже не осознает этого до сих пор и вряд ли в ближайшее столетие в силу догматичности своего мышления будет способно это осознать.

«Чтобы построить храм – храм должен быть разрушен»,  без тени сомнения написал таинственный певец Заратустры, германский философ Фридрих Ницше. Данная сентенция явно перекликается со словами Спасителя в изложении апостола Матфея: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч». Когда пламенные большевики разрушали храмы и каленым железом истребляли все пережитки темного прошлого, они поступали по заветам Христа и Его учения. Следует напрочь отбросить все догматические чисто умозрительные многоэтажные построения религиозных мистиков и тупиковые бесконечные лабиринты разного рода философов и честно признать, что личность Владимир Ильича Ленина полностью укладывается в чаяния простых людей всего мира относительно того, каким должно было быть Второе пришествие Спасителя. То, что Ленин не сыпал церковно-славянскими или латинскими высокопарными фразами о спасении души и не читал нравоучительные басни и проповеди говорит лишь о том, что Всевышний счел уместным разговаривать через своего очередного Представителя с людьми по-взрослому, современным нормальным и хорошо понятным ему языком. Точно так же поступал и Христос. Оба они говорили с народом по его сознанию.

Христос был бесстрашным бунтарем и призывал бороться за свои права, а церковники слепили из его живого революционного учения какой-то нелепый суррогат, где основная мысль, что надо быть терпилой и не рыпаться на существующие порядки. Почему же, спрашивается, сам-то Он никаким покорным терпилой никогда не был? И с чего бы нужно было Его распинать на кресте, если бы его Учение не грозило существующему политическому строю?  Очевидно, что учение Христа было и подделано и извращено, иначе бы буржуазные правительства не покровительствовали и не насаждали тот вариант религии, который их полностью устраивает. 

«Сеятели здесь, а жнецы там» - эта фраза вырванная из контекста полностью устраивала и устраивает политические и полностью подчиненные им церковные элиты, которые всячески поддерживают в умах мнение, что Христос обещает вечное блаженство исключительно в загробном мире и только за хорошее поведение здесь. Конечно же Иисус из Назарета обещал награду в загробной жизни. Но эта награда предназначалась отнюдь не бессловесным, рабам, а людям, которые так или иначе боролись и отстаивали свою право на свободу, духовную и физическую. В этом плане весьма показательна история с прощенным разбойником, который, по словам апостола Луки, будучи при жизни отъявленным злодеем, благодаря Иисусу обрел место в раю. Смысл здесь не только лишь в одном искреннем раскаянии, а в самом характере раскаявшегося. Разбойником и злодеем по определению может быть человек с сильным характером, который не боится идти на риск и презирает, грозящие ему опасности. Именно такие люди, жестокие и беспощадные, стали со временем оплотом и основным двигателем христианства, потому что они были способны на поступок. Достаточно вспомнить римского воина Савла, беспощадно гнавшего христиан, а затем ставшим одним из самых преданных и полезных учеников Иисуса. Если бы вместо разбойника вместе со Спасителем распинали бы какого-нибудь обычного средне статичного  мещанина по пьяни нарушившего закон, то его раскаяние никому и даром было бы не нужно, потому что от него никому нет никакого толку. Всевышнему не нужны бесхребетные тряпки и терпилы. В Откровении Иоана об этом недвусмысленно говорится прямым текстом: 

«Знаю дела твои; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». 

Поэтому молитвы, проповеди, песнопения и славословия благолепные – это все, конечно, для души очень полезно и здорово, но, лишь как необязательное дополнение к нашим поступкам ибо,  как заметил протопоп Аввакум: «понеже не словес красных бог слушает, но дел наших хощет».

Именно дел, энергичных и решительных требовалось от Николая II, чтобы отодвинуть вверенную ему Богом державу от края пропасти. Никакие реформы спасти страну уже не могли. Сложившееся положение требовало революционных изменений, на которые царь оказался не способен, чем российский народ был крайне разочарован: царь оказался ненастоящим…

Выразителем общественного настроения в тот период стал известный писатель и мыслитель граф Лев Николаевич Толстой. Мы сейчас едва ли представляем невероятный масштаб влияние этого человека. Он был поистине всемирным и носил универсальный характер: толстовцами считали себя представители самых разных вероисповеданий и политических взглядов. Здесь в качестве примера достаточно упомянуть, что фанатичным толстовцем был духовный лидер индийского народа Раджив Ганди.

Я приведу черновой вариант письма писателя к императору, которое Толстой отправил тому в 1901 году и которое широко разошлось в нелегальных копиях. Лев Толстой пишет:

Любезный брат.

Такое обращение я счел наиболее уместным потому, что обращаюсь к вам именно как к человеку – брату, которому от всей души желаю истинного блага, кроме того еще и потому, что пишу вам как бы с того света, находясь в ожидании близкой смерти. Мне не хотелось умереть, не сказав вам того, что я думаю о вашей теперешней деятельности и о том, какою бы она могла быть: какое большое благо она могла бы принести вам и миллионам людей и какое страшное зло она может принести людям, если будет продолжаться в том же направлении, в каком она идет теперь. Для того, чтобы сказать всё, что я думаю, буду говорить прямо и откровенно и надеюсь, что вас не оскорбит такая прямота и откровенность.

     Есть два пути жизни, и нельзя идти по обоим вместе, и каждый человек идет по тому или другому: служит Богу или мамоне, как сказано в евангелии. И вы, любезный брат, идете по пути зла и смерти и всё более и более удаляетесь от пути добра и истинной жизни. Было бы слишком длинно да и бесполезно перечислять всё то зло, которое, начиная от жестокого и ненужного угнетения финского народа до ужасной китайской войны, стоившей, не говоря о деньгах народа, столько жизней и внесшей новую волну огрубения и озверения в общество, было сделано в ваше царствование. Довольно сказать то, что недовольство правительством, озлобление против него, начавшееся с прошлого царствования, растет во всех сословиях, кроме чиновников, паразитов правительства и потому всегда довольных им, и в последнее время дошло до той степени, что никто уже ничего не ждет от правительства, все осуждают его и все ждут такого или иного переворота извне, который развязал бы или разорвал ту петлю, которая всё туже и туже затягивает горло всего народа.

 Почти половина России находится в положении усиленной охраны, т. е. вне закона, армия полицейских, явных и тайных, всё увеличивается и увеличивается, тюрьмы и каторги переполнены сверх сотни тысяч уголовных политическими, к которым причисляют теперь рабочих; цензура дошла до нелепостей запрещений, до которых она не доходила в худшие времена 40-х годов, религиозные гонения становятся всё жесточе и жесточе, бедность и пьянство народные увеличиваются, и, самое ужасное, везде в городах и фабричных центрах выставляются войска с боевыми патронами против народа, и было уже братское кровопролитие и неизбежно должны будут эти братоубийства учащаться и увеличиваться.

 И причина всего этого самая простая и до очевидности ясная. То, что отчасти глупые, отчасти коварные и все корыстные помощники ваши советуют вам остановить текущую реку, уверяя вас, что этим они обеспечивают вашу безопасность и благо народа, понятно, что люди, которые говорят:  «после нас хоть потоп», и которым это подобие остановки реки выгодно, могут и должны уверять вас в этом, но удивительно, как вы, свободный, ничем не заинтересованный человек и человек добрый, как все говорят, можете верить им и, следуя их ужасным советам, делать или допускать делать столько жестокости и зла людям. Ведь с тех пор, как стала известна жизнь людей, мы видим, что человечество не переставая движется от менее совершенных к более совершенным формам жизни: от людоедства к рабству, от рабства к личной свободе, от грубой власти тиранов к более разумной форме правительства, от поклонения идолам к поклонению единому Богу, от невежества к просвещению. Нельзя остановить это движение. И тот, кто захочет это сделать, только потратит свои силы и сделает несомненное зло себе и другим людям. А между тем это самое делается теперь в России вами и вашими советчиками. В этом и только в этом всё то зло, от которого страдает Россия, и от этого должно произойти еще худшее зло и величайшие несчастия для России и для вас лично.

Ваши иногда просто глупые, а иногда коварные советники говорят вам, что русскому народу свойственно православие и самодержавие и что он любит его и что поэтому надо поддерживать и то, и другое. Это совершенная и двойная неправда: во-первых, никак нельзя сказать, чтобы православие было свойственно русскому народу теперь. То, что оно, может быть, было свойственно народу когда-то, не доказывает того, чтобы оно было свойственно теперь. Теперь, напротив, как вы можете это видеть из отчётов Победоносцева, народ, несмотря на усиленную деятельность миссионеров, всё больше и больше удаляется от православия. Во-вторых и главное, если справедливо, что народу свойственно православие и он любит его, то незачем и поддерживать его и гнать противные ему учения. То же и с самодержавием. Самодержавие не может быть в наше время свойственно никакому народу, потому что никакой народ не может любить того, чтобы над ним властвовали Иоанны IV с своими опричниками, Павлы с своими гатчинцами и т. п., или чтобы под прикрытием самодержавия властвовали над ним вчера Аракчеевы, завтра Победоносцевы и Сипягины. Ведь самодержавие царя есть только слово, не имеющее значения. Управлять при сложности теперешнего механизма управления 130-миллионным народом не может один человек, а управлять им будут всегда не царь, а люди, и большей частью очень плохие. Вы скажете, что царь может выбрать хороших. К несчастию, не может царь и выбрать хороших людей, потому что ему не из кого выбирать их. Он знает только десятка два людей, разными происками втершихся в его близость и загораживающих от него всех остальных. Прекрасная иллюстрация к этому последние два назначения — Вановского и Черткова, действителен, два поднятых с кладбища трупа, как это было в какой-то карикатуре. Вы выбираете, но выбираете не из тех тысяч живых, честных, полных энергии людей, которые рвутся к общественному делу, а из оборышей общества. Так что управляют Россией при самодержавном образе правления вовсе не царь или избранные люди, а те, про которых говорил Бомарше: "будь ничтожен и подобострастен, и всего достигнешь". И эти-то, в лучшем случае только посредственности, если не прямо дурные люди, под фирмой правительства управляют Россией и уверяют вас, что народ любит это, как в поваренной книге говорится, что раки любят, чтобы их варили живыми. Это неправда. Народ не может не любить того, чтобы им управляли люди, которых он любит и уважает, а не тех, которые большей частью подлостью или через женщин пролезли в доверие к царю.

Вас, вероятно, приводит в заблуждение о любви народа к самодержавию и представителю его, царю, то, что везде при встречах вас в Москве и других городах толпы с криками ура бегут за вами. Не верьте тому, чтобы это было выражение преданности вам — это толпа любопытных, вполне равнодушных, которые побегут точно так же за всяким непривычным зрелищем, часто же толпа есть подделанное и подстроенное полицией сборище (как это, например, было с вашим несчастным дедом в Харькове, когда в соборе была толпа народа, состоявшая вся из переодетых городовых). Если бы вы могли, так же как я, походить во время царского проезда по линии крестьян, расставляемых позади войск вдоль всей железной дороги, и послушать, что говорят эти крестьяне: старосты, десятские, сгоняемые со всех деревень и на холоде и в слякоти без вознаграждения, с своим хлебом, по нескольку дней дожидающиеся проезда, вы бы услыхали сплошь по всей линии речи, совершенно несогласные с любовью к самодержавию и его представителю. Если лет 50 тому назад при Николае I еще стоял высоко престиж царской власти и лица царя, то за эти года он не переставая падал и особенно упал в последнее время. Разумеется, тем, которые властвуют над народом благодаря престижу самодержавия, надо всеми силами поддерживать его и уверять вас, что вас обожают и что не нужно никаких перемен, напротив, надо только усилить самодержавие. Они не могут говорить иначе, потому что живы только самодержавием, но вы не верьте этому.

Самодержавие есть форма правления отжившая, могущая существовать где-нибудь в центральной Африке, отделенной от всего мира, но в России, где люди всё более и более просвещаются общим европейским просвещением, она держится только как не соскочившая еще, но уже лопнувшая скорлупа ореха. И все разумные люди тяготятся ею и ненавидят ее.

Так вот то положение, в котором вы находитесь. И перед вами лежат два пути: один тот, чтобы, продолжая начатую деятельность, со всех сторон с помощью своих помощников, казнями, ссылками, тюрьмами, уличными избиениями останавливать заливающее вас море самых законных требований народа, бояться его, прятаться от него, всякую минуту опасаться за свою жизнь и возбудить против себя негодование всех лучших людей мира, умереть своею или насильственной смертью, оставив по себе и в народе и в истории недобрую и постыдную память, или, откинув всякую робость и ни к чему не ведущие старания удержать старое, не только не противодействовать движению к свету и добру вашего народа и всего человечества, но стать во главе его и, привлекши к себе всех лучших людей, тех самых, которые теперь непримиримые враги ваши, поставить перед людьми такую же задачу, какая была освобождение крестьян при вашем деде, опершись не на гнилое, развратное, бессильное и малочисленное дворянство, а на весь 100-миллионный свежий могучий рабочий народ, заслужить любовь всех лучших людей мира и славную память в потомстве.

Но вы скажете, какая же теперь есть задача, равная и подобная освобождению крестьян? Каждый исторический период есть всегда тот ближайший впереди идеал, к которому стремится и которое ближе всего может достигнуть человечество. В прошлом столетии это было освобождение от рабства. В нынешнем столетии это то, что называется рабочим вопросом, корень которого, по моему мнению, в отжившем и самом возмутительно несправедливом праве земельной собственности. Вопрос этот не только поднят, но разрешен теоретически давно уж Генри Джоржем в его сочинениях "Ргоgгеss аnd Роѵегtу" (вы, вероятно, знаете их, а если не знаете, то прочтите, или пусть сделают вам конспект из них). Мысль его в том, что земля не может быть предметом собственности и что для упорядочения владения землей нужно перевести все подати на землю, обложив ее по степени ее ценности. Проект Г. Джорджа был отвергнут в Англии, Америке, Германии и Франции влиянием больших землевладельцев и капиталистов и в парламентах и в прессе. И потому осуществить этот проект можете только вы, пользуясь самодержавною властью, и осуществление его особенно важно и нужно в такой земледельческой стране, как Россия, где до сих пор в народе живет убеждение, что земля  Божия и не может быть собственностью. Осуществление этого проекта мне кажется так же возможно, как было возможно при вашем деде осуществление освобождения. Точно так же можно учредить главное учреждение и начать работать по губерниям (как это и было для освобождения крестьян) для оценки земель, обложения их и выработки соответственных законов. Я лично твердо убежден, что это возможно и что тот царь, который сделает это и покажет этим, что это возможно, сделает одно из величайших дел для блага человечества. Как ни сильно убежден в этом я лично, я охотно допускаю, что я ошибаюсь, что людьми более сведущими и умными, чем я, будет доказано, что это не полезно или вовсе невозможно, но одно я знаю несомненно, что для того, чтобы вам спастись и спасти русский народ от величайших несчастий, необходимо найти тот ближайший к разрешению и возможный к осуществлению всемирный передовой вопрос, содействующий благу не одного сословия, а всего народа, и сделать его своей целью, повести свой народ к его достижению. Только тогда вы не только избавитесь от окружающих вас опасностей, от угрожающих вам несчастий, от нелюбви к вам вашего народа, но сделаете своими друзьями и помощниками всех лучших людей России и будете действительно любимы народом, на которых вы сами будете в состоянии опереться против кучки отсталых эгоистичных людей. Как ни убедительны эти доводы, основывающиеся на широких сообрашениях, они все-таки могут быть ошибочны. Но есть еще один довод, приводящий к тому же, который не может быть ошибочен и несомненно справедлив, независимо от того, примете ли вы его или нет.

Довод этот состоит в том, что жизнь наша здесь, в этом мире, дана одна только, и мы можем испортить ее, сделать из нее ряд страданий для себя и других и можем сделать ее величайшим благом для других и для себя в этой жизни и в будущей.

Вы находитесь в этом отношении в особенном положении, в таком, в котором это различие между величайшим благом и величайшим злом для себя и других особенно велико.

Я не знаю вашей интимной жизни, а если бы и знал, не стал бы говорить про нее, но ваша публичная жизнь, открытая для всех, вся дурная, насколько ваша личность выразилась в ней, начиная с вашей нехорошей речи о бессмысленных мечтаниях, ваша поддержка гонений за веру, ваши распоряжения в Финляндии, ваше сочувствие китайским захватам, ваш проект Гаагской конференции, сопровождаемый усилением войск, ваше сочувствие учреждению земских начальников, ваше согласие на учреждение винной монополии, торговли от правительства ядом, отравляющим народ, и, наконец, ваше упорство в неотмене телесного наказания, несмотря на бессмысленность и бесполезность этой меры, и всех представлений, которые делаются для отмены ее, всё это прямо дурные дела, которые вы делали, делаете или в которых участвуете.

Любезный брат, велика на вас ответственность за те года вашего царствования, во время которых вы можете сделать много доброго и много злого, но еще больше ваша ответственность перед Богом за вашу жизнь здесь, от которой зависит ваша вечная жизнь и которую Бог дал вам не для того, чтобы проводить ее, как нам нравится, а для того, чтобы служить Ему исполнением Его воли. Повторяю, вы живете только раз в этом мире и если погубите эту жизнь, ничем уже не поправите её. Так не губите ее. А помните, что прежде всего вам надо стараться изменить самого себя, признать свои ошибки, смирить своё самовластие, гордость, одним словом, оставить тот путь жизни, на котором вы стоите, и вступить на новый и на этом новом пути делать дела не для последствий, которые, произойдут от них, не для славы людской, а для Бога, для того, чтобы исполнить его волю. Только тогда, когда вы будете делать то, что вам предстоит, для Бога, только тогда вы будете делать это безбоязненно, смело, только тогда вы найдете силы бороться с теми давящими вас и старшими родственниками, окружающими вас, и только тогда будет плодотворно то, что вы будете делать.

Всё, что отвлекает вас от истинной хорошей жизни, так ничтожно, неважно, что не стоит того, чтобы отдать за это спокойствие совести и безопасность, не говоря уже о вечной жизни.

Любящий вас Л. Толстой. 31 дек. 1901.

Вся страна ждала, что скажет царь на письмо писателя, но царь промолчал. В очередной раз будущий «святой мученик» проявил себя как последний трус и подлый предатель вверенного ему народа.

Ну, и на последок. Признаться, меня весьма занимало найти хоть единое упоминание о Николае II в обширном письменном наследстве Владимира Ильича Ленина. Какого же было мое изумление, когда выяснилось, что великий пролетарский Вождь не оставил о нем ни единого отзыва или упоминания. Разумеется слово «царь» он изредка употреблял, но лишь в силу требований контекста и в полностью обезличенной форме. Пожалуй, это гробовое молчание одного из самых эрудированных и образованных людей 19 – 20 веков о последнем русском императоре лучше всего показывает истинное место данного на редкость никудышного персонажа в мировой истории – помойка.