Горячий шорох платья на качелях

- Некрасов…

- Что?

- Ничего…

…

- Некрасов…

- Что? Ты что-то сказал?

- Я сказал: Некрасов – Великий русский поэт!

Но о Великих – в другой раз. Я расскажу сегодня о значительном и большом.

Дети быстро ориентируются в литературе. И очень быстро ловят педагогический посыл. Если в учебнике указано, что кто-то там – великий русский поэт, значит, придется учить стихотворения наизусть. Поэтому, великих, активно не любят.

Зима. Крестьянин торжествуя…

С большими или значительными поэтами, как правило, этого не требуется, можно не читая ничего рассказать, что именно понравилось. Что, в свою очередь, означает, что есть необходимость прочесть пару  абзацев учебника и на этом – все, свобода. Личное мнение в таком важном деле, как школьная литература, не очень-то и нужно. Не востребовано. Что могут умного придумать дети, годами не расстающиеся с телефоном, ни на секунду, за все эти годы, не усомнившиеся в Великом Русском Волшебнике Гугле?

Гугля  - велик и может всё! Аоум!

В стародавние времена, когда люди жили не в пример грустно, родился однажды мальчик, которого назвали Константином. Потом его быстро перекрестили в Афоню и до четырнадцати лет, мальчик был уверен, что он Шеньшин, русский дворянин. Но не тут-то было. Поэт – должен страдать!

Нет, начать нужно с другого. С детективной истории. 

Девочку по имени Шарлотта, в девятнадцать лет, отдают замуж за ассесора суда. За старичка, которому почти тридцатник уже. Скорее всего, еще и больного. Через пять лет его похоронят по лютеранскому обряду.

 Зовут его скромно - Иоганн-Петер-Карл-Вильгельм Фёт. Два года этот Иоганн учит девочку всему, что он сам знает. Видимо, знает он не особо много. 

Через небольшой городок, где они все вместе живут, одной дружной семьей, проезжает русский офицер, штаб-ротмистр Афанасий Неофитович Шеньшин. Шарлотта, у которой уже пузо лезет на нос, бросает своего старичка и, подхватив под ручку офицера, уматывает в варварскую Московию. И через два месяца рожает мальчика.

Ну? Догадались от кого мальчик? Нет? Как только я по глупости своей начинаю думать, что понимаю женщин, мне приходит на ум эта весьма поучительная история. Библиографы уверены, что отец ребенка Иоганн-Петер-Карл-Вильгельм Фёт. Ибо женщина состояла в законном браке. Албанцы, они такие милые, такие простодушные душки. 

Я сомневаюсь. Хотя, шанс, что штабс-ротмистр просто пожалел пылкую беременную женщину немецкого ассесора и взял ее с детём, все еще остается. К тому же, он потом женился на ней, как всякий честный человек. И ребенка записал, как своего, пошел на подлог, но записал. 

Великая сила любви, полагаю. Думаю, что в прошлый раз, когда он по каким-то надобностям проезжал через этот городок, штабс-ротмистр и не думал, что проезжает мимо своей судьбы. А когда поехал обратно – они встретились и полюбили друг друга. И это - судьба.

В четырнадцать лет, в сословном обществе, среди отморозков более-менее ясного происхождения, остаться ни с чем, мутным мещанином с немецкой родословной и со вполне понятными жизненными перспективами. И всю оставшуюся жизнь, после сокрушительного фиаско, Афанасий доказывал, что не трехгорбый верблюд, а обычный дромадер. (см. мультики, они плохому не научат)

Естественно, его отправили в пансион, учиться немецкому: в эстонский городок Выру, а потом, русскому языку: в город Москву. Мальчик оказался упёртым и поступил в МГУ, на юриста. Но – не потянул юриста малёха (греческий язык очень трудный) и перевелся на филфак (отделение словесности) философского факультета. Дали ему комнатку в доме друзей отца и денежку на карманные расходы.

 Подружился Афанасий с Апполоном по фамилии Григорьев, в доме которого и снимал комнатку. Апполон – сын дочери кучера (крепостной) и титулярного советника.  Думаю, обоим доставалось человеческого участия полной мерой, от того и дружба оказалась крепкой и настоящей. И составился кружок. И возникла идея «искусства ради искусства». 

Есть Большой Тютчев. А Лермонтов еще совсем недавно был. И Пушкин не так давно умер. Интересное время. В литературу приходит классик русской поэзии Великий Некрасов. Который сначала пишет стихи на заказ и дает уроки изящной словесности, а потом издает свой сборник. По странному стечению обстоятельств, первый сборник своих стихов издает и Фёт, чуть позже и на занятые деньги. Потому, что его стишки похвалил сам Гоголь!

Сборник стихотворений Фета « Лирический пантеон» был принят в обществе весьма прохладно. Время для издания оказалось не очень. Неподходящим. Современники Фета в этот момент стремились к максимально возможному реалистическому изображению жизни и современности. 

Развитие литературы в это время было в основном связано с прозой «гоголевского» направления. Например, Тургенев. Чем не Гоголь? 

А ведь на этот сборник Афанасий возлагал большие надежды, надеясь таким образом обеспечить себе «независимую будущность». И Хрен там что. Деньги занимал у гувернантки, работающей в доме у Григорьевых. Триста рублёв!

Сейчас, когда любой уважающий себя писатель влёт определяет номер женского бюстгальтера и размер её чашки, кажется странным, что женщины в те года скрывали всю свою роскошь под пышными юбками и носили корсет и шапочки. Но, любящее сердце мужчины, особенно молодого, прозорливо и зачастую видит сквозь одежды, просвечивая ткани и кожу, как рентген-аппарат. Даже под передником.

- Видите ли, я - поэт (а кто - нет? Но я – значительный поэт)… и я пишу стихи… (я вас люблю, как дятел, дерево с дуплом) вы не подумайте ничего такого, я пишу очень хорошие стихи, их даже Гоголь похвалил давеча… и… вы не могли бы мне дать (у вас чудесные глаза и… м… губы… и я хотел бы…) триста рублей, взаимообразно. Видите ли (я же вижу, что вы чудное создание с четвертым размером чашки, плоским животиком и задорной попкой), я хочу издать сборник своих стихов и… прославиться.

- Ах, господин Фёт, что вы такое говорите? Это же очень большая сумма! – смущается Айю или Азами? (см. японские мультики, они плохому не научат) и тупит очи об дубовый паркет. Её щечки вспыхивают румянцем смущения. Ручки мнут поднос, прижимая его к пышной груди. Грудь бурно вздымается и медленно опадает, как цветок сакуры в лунную ночь.

- И заработать, я думаю (вы не откажетесь распить со мной бутылочку шампанского и принять совместную ванну?) много…

- Ах, но, это же, почти все мои деньги! Но – извольте. Я дам вам (о, я весь горю от нетерпенья) триста рублей! Доходы – пополам!

Увы, Фёт продавался плохо. Некрасова брали куда охотнее. Деньги пришлось клянчить у папеньки и возвращать гувернантке, с благодарностью и извинениями, но без прибыли. Стыдно!

Как часто рядом с поэтами ходит безумие. Мама Афанасия, братья, сестры. Но не он. Он – аккуратен, педантичен, расчетлив и настойчив. Все бури – внутри. Все тревоги и страхи – внутри. Все страдания, там же. 

Раньше, потомственное дворянство можно было еще заслужить. Сейчас – нельзя. После универа, Афанасий поэтому идет в армию. Начинает с унтера кирасирского полка, на Херсонщине. Подпоручик, поручик. Армейка.

"Через час по столовой ложке лезут разные гоголевские Вии на глаза, да еще нужно улыбаться"…

Служить бы рад…

А.А. Фет часто в своих письмах и мемуарах называет М. Лазич вымышленным именем: Елена Ларина.  Эта девушка – Муза. Не придуманное эфемерное создание, а живейшее воспоминание юности. Всю оставшуюся жизнь, а жил Фёт долго, он помнил об этой девушке.

Познакомились они на балу у М.И. Петковича, которому она доводилась племянницей. Девушка имела хорошее образование и была хорошо одаренной и музыкально, и литературно. Летом 1847 года, во время гастролей Ф. Лист побывал в Елизаветграде. Мария играла на рояле и показывала Ф. Листу свои произведения для фортепиано, которые Ф. Лист оценил весьма высоко. Уезжая, Ф. Лист оставил в альбоме ноты, которые посвятил М. Лазич. 

Чувство кирасирского поручика к Марии Лазич оказалось взаимным, но осложнялись соображениями материального свойства. Говорили, что сначала, он ухлестывал за младшей сестрой Марии, но та была замужем и отказала. Думаю – врут, негодяи.

Речь о женитьбе с самого начала их знакомства не шла, но Мария умоляла А.А. Фета не разрывать их отношений. Но – какие-такие отношения могут быть в таком обществе? Они выглядели в глазах света неприлично. Все ждали предложения руки и сердца от Афанасия. А он все что-то тянул с этим. Отец Марии не выдержал  и поговорил с ним по-мужски и потребовал от Афанасия «разрубить этот Гордиев узел». И тот рубил, рубил и однажды разрубил. Насмерть.

Мария Козьминична Лазич имела достаточно скромную внешность. Многие признавали красавицей ее младшую сестру. Но и Мария могла похвастаться утонченной женственностью, стройностью фигуры, высоким ростом и природной грацией. 

На момент знакомства с А.А. Фетом ей было уже 24 года, а ему 28 лет. Многочисленные их письма друг другу полны нежности и искренности настоящего чувства. А.А. Фет пытался изыскивать средства, обращаясь ко всем своим родственникам и друзьям. Семья Марии сколько-нибудь существенного приданного за Марией дать не могла. С наследством всегда какие-то траблы. У всех. Они мучили друг друга неопределенностью отношений и мучили своей любовью себя и всех вокруг. А.А. Фет, понимая, что совместного будущего такие отношения не имеют, стремился разорвать эту связь. Мария старалась удержать его. В таком состоянии отношения оставались несколько лет. Все же А.А. Фет нашел в себе силы и разорвал их. 

«Я общалась с вами без всяких посягательств на Вашу свободу, а к суждениям людей я совершенно равнодушна. Если мы перестанем видеться, моя жизнь превратится в бессмысленную пустыню, в которой я погибну, принесу никому не нужную жертву», - так сказала Мария А.А. Фету в момент решительного объяснения. 

Вскоре после этого и произошло несчастье.

Причина, по которой на девушке загорелось платье - неизвестна, но платье вспыхнуло. Поздним вечером, в ярко горящем платье Мария выскакивает в залу. Кричит сестре: ради бога, спаси письма и распахивает дверь в сад. И вспыхивает уже вся. Волос на голове горит, платье полыхает, она бежит в этот сад живым факелом. Поздний вечер, вечер поздний.

Я однажды срезал сгоревшую нейлоновую ткань с руки одного мальчика. Вместе с кожей. Сейчас есть пенки, противошоковые препараты, искусственная кожа, асептические повязки. Врачи знают, как и чем лечить осложнения. И все равно – это сложно, долго и больно. И все равно – выживают далеко не все.

Еще четыре дня после этого она жила, время от времени повторяя: «Можно ли на кресте страдать более, чем я?». 

Перед самой смертью она проговорила: «Он не виноват – а я…»

Прости! Во мгле воспоминанья

Все вечер помню я один, -

Тебя одну среди молчанья

И твой пылающий камин.

Камин, *лядь! Камин! А на похороны не приехал…

Шепот, робкое дыханье,

Трели соловья,

Серебро и колыханье

Сонного ручья.

Свет ночной, ночные тени,

Тени без конца,

Ряд волшебных изменений

Милого лица.

В дымных тучках пурпур розы,

Отблеск янтаря,

И лобзания, и слезы,

И заря, заря!..

Женился Афанасий все-таки на Марии, но Боткиной, к тому моменту, уже вдове с серьезным приданым. Он ее хорошо знал. Имения рядом. Ушел со службы, получил наследство, взял приданое и прикупил земельки без крепостных. Крепостные ему по статусу были не положены – мещанин. Стал фермерствовать. Коняшек разводить, делать яблочную пастилу, продавать ее для стола Его Императорского Величества. Очень хороший фермер получился. Почти миллионщик. 

Много писал об правильном землепользовании, ругал крестьянскую общину, говорил о пользе механизации и прочая, прочая, прочая. 

Странное дело, но стихотворения его тоже пошли. Не так чтоб, конечно, не Некрасов, но пошли. Пять томов «Вечерних огней», редакции журналов и газет просили! Афанасий продавал и стихи, по шесть рублев за строку. Редакторы скрипели зубами, но платили.

Поэзия – свойство юности, когда душа еще не набрала сарказма и желчи, когда наивность и трепетность еще есть внутри любого рассуждения. Поэзия – не смысл, а образ и стихия.

А тут, холодный и расчетливый старец и пылкие стихи о любви, нежные описания природы. И шесть рублев за строку. И происхождение не очень. И богат. А потом ему еще и титул вернули. И даже дали придворный чин.  За переводы. И премию он получил за переводы. 

Как его полоскали, сколько пародий написано  не такими значительными поэтами, сколько высказываний литераторов прозвучало в его адрес. Он тоже не молчал. Смел иметь резкие суждения, в разрез общественному мнению. Высказывался.

Титул вернул, а в жизни ничего особенно не поменялось. Его стихотворения остались не для широкой публики. Лирик, тонкий лирик. Очень скрытный человек, очень сдержанный, очень педантичный. Немец. А стихи – русские, страстные, чувственные. 

Умер легко. Выпил шампани, отослал служанку, схватился за стилет, ударил в висок, но промахнулся. Служанка вернулась, отняла. От кинулся бежать на кухню, за кухонным ножом, хотел видимо продолжить, но внезапно упал  и умер от кровоизлияния. Думаю, что это любовь М. Лазич, ее труды, уберегли его. 

Но школьники знают этого значительного поэта по:

Я пришел к тебе с приветом…

А любители романса:

На заре ты ее не буди…