Маша и радуга

... радугу в ладошках уместила

и понесла, стараясь не пролить.

Чтобы спокойно под старинной сливой,

закончившей давно плодоносить,

из-под кривых ветвей - небесных трещин -

подкинуть и на волю отпустить,

словно большую божию коровку.

И даже с той же песенкой короткой

"Лети на небо деточек кормить!"

Идёт по тропке, вечер по пятам,

лодыжки голые крапива жалит,

и дерево не здесь, а где-то там,

в вечернем сумраке, в тумане пропадает.

Вдруг зябко сделалось, и ветер стал шалить,

и мошкара впилась в девичьи плечи,

А за спиной, как будто чьи-то речи:

"Какая разница, где радугу пролить?!"

"Молчи, воровка!" - Маша отвечает

и радугу в горсти сильней сжимает.

А между тем, торопится, бежит!

Горят лодыжки, плечи леденеют,

а в голове большой набат гудит

от страха, что наверно не успеет

в том самом -

в нужном месте счастье отпустить.

А за спиною злобная старуха

вот-вот настигнет, чёрная карга, -

не унимается, клевещет в оба уха:

"Брось радугу, коль жизнь дорога!"

"Молчи, воровка!" - Маша в крике бьётся

и пуще прежнего по темноте несётся.

Но не спастись — настигнет! Уморит!

Елейным ядом умереть уговорит

и под осиной вечно спать оставит!

Но вдруг, о чудо, на тропинке волк стоит

и на старуху белой пастью скалит,

и ведьма с злым проклятьем отступает.

И тут же над землёю мгла спадает,

а над зарёю дерево растёт,

и радуга над сливой вырастает

и в небо ясное под птичью трель встаёт!