Почему мне не нравится "Жутко громко и запредельно близко"

Жутко громко и запредельно близко - роман обласканный критиками и рядовыми читателями, бестселлер, мастрид и классика современной литературы, всем нравится, и вот это вот всё. Но на меня книга вообще не сработала. После прочтения в голове у меня осталась только одна мысль: "Что за цирк я только что прочитал?".

Сюжет книги повествует о мальчике по имени Оскар, отец которого погиб в одной из башен-близнецов 11 сентября. Роман рассказывает о том, как мальчик пытается смириться с трагедией, что выходит у него очень непросто. Оскар не желает верить, что отца больше нет, и однажды он находит в доме некий ключ. Ключ не подходит ни к одному замку в доме, поэтому несчастный ребёнок вбивает себе в голову, что ключ оставил отец, а сам спрятался и ждёт, когда сын его отыщет. В принципе, интересная задумка на тему детского горя и борьбы с ним.

Но книгу для меня убили персонажи. Очень быстро Оскар выясняет, что ключ принадлежал человеку по фамилии Блэк, однако единственный способ найти истинного владельца - это навестить всех Блэков, живущих в Нью-Йорке. И согласно книжному канону 90% Блэков - это чудаки каких поискать.

Есть в книге одна миссис Блэк, которая превратила свою квартиру в музей имени своего мужа (хотя тот, во-первых, ничем не отличился и, во-вторых, ещё жив). Другая миссис Блэк тайно живёт в подсобках Эмпайр- Стейт-Билдинге, и никто за десятки лет не обращает внимания на эту бомжиху.

Один из мистеров Блэков собирает картотеку на всех людей на Земле, где описывает их одним словом. У этого дяди (которому уже 103 года) куча карточек типа Том Круз - деньги, Стивен Хокинг - астрофизика, Арнольд Шварцнеггер - война. Ещё у этого товарища есть кровать, сколоченная из брёвен. Когда-то жена этого безумца споткнулась о корень дерева в Центральном Парке, и дед в качестве мести распилил дерево на куски (общественную собственность, вы не ошиблись), отволок к себе домой и сколотил кровать. А когда жены не стало, мужик начал вбивать в кровать по гвоздю каждый день, проведённый без неё. Всего накопилось уже 8 629 гвоздей – так много, что пришлось выстроить под кроватью колонну (в двухэтажной квартире), чтобы под весом  гвоздей не рухнули полы.

Но на этом сюр не заканчивается, потому что есть ещё сам Оскар и его странное семейство. Об отце мальчика я запомнил только то, что он любил искать опечатки в газетах (интеллектуальненько), слушать музыку и загадывать сыну странные ребусы. Например, даёт сыну карту Центрального парка и предлагает искать в нём "то-не-знаю-что". И малой берётся за дело: донимает в парке прохожих, бродит по парку с металлоискателем, откапывает железки, помечает их на карте и соединяет отметки так, чтобы получились матерные слова.

Оскар, вообще, изобретательный малый. Он постоянно выдумывает абсурдные изобретения, вроде трамплина, спасающего рухнувшие лифты, или спасательного жилета из птичьего корма.  Он напрашивается в дом к незнакомой женщине и начинает рассказывать ей  про слонов. Он постоянно пишет письма известным личностям - особенно неистово спамит Стивену Хокингу.

У Оскара есть тамбурин - это такой бубен. И в книге описано то, как Оскар на нём "играет", ходя по улицам. Я  представил себе, насколько талантливо может играть на бубне  десятилетний пацан, и получил образ малого, сводящего с ума прохожих  своим бренчанием.

Ещё у Оскара была гениальная задумка из разряда:

Я бы мог научить свой анус разговаривать. А если б захотел  отмочить жуткую пенку, то научил бы его говорить "Не я!" во время  запредельно ядерных залпов.

В книге есть сцены, где Оскар перестаёт чудить и становится обычным несчастным ребёнком, которого хочется обнять. Но они тонули в его странностях, пошлых шутках и доставшем меня лексиконе. Вместо «грустно» Оскар говорит "гири на сердце", вместо "хорошо" –  "на сто долларов", а фигурирующие в названии "жутко" и "запредельно"  встречаются в его мыслях постоянно.

Но  квинтэссенцией пиздеца стал Томас Шелл - дедушке  Оскара, о котором мальчик даже не знает. Томас покинул бабушку Оскара,  когда узнал о её беременности. Однажды он уже терял ребёнка - во время  бомбардировки Дрездена 1945 года погибла его беременная жена.

Совместная жизнь Томаса с бабушкой  Оскара достойна отдельного упоминания. Их быт – это что-то за гранью. Куча дурацких правил: как  правильно есть, как правильно переодеваться, как правильно спать. А ещё  деление квартиры на "нечто" и "ничто". "Нечто" - это обычная часть  жилища, ничем не примечательная. А вот "ничто" - это область, которой  как бы не существует. На них запрещено обращать внимания. Нужны они для  уединения, хоть и могут находиться в спальне или гостиной. А теперь  представьте ситуацию: жена у вас на виду становится в угол комнаты и начинает плакать, а ваша задача сделать вид, что вы ничего не видите. С  другой стороны, вы можете встать в тот же угол и флиртовать по телефону с тёлками, а жена сделает вид, что ничего не слышит.

Мне одному показалось, что это бред?

Но  даже это не самое страшное. Всю веру в происходящее для меня убил недуг Томаса Шелла - он немой. Для общения с людьми он пользуется блокнотами,  пишет в них, что хочет сказать. И сетует, что за день блокнот кончается. Помельче писать не пробовал? Размазывает он фразу "я не знаю" на  всю страницу…

А теперь оцените, как Томас решил упростить себе общение:

Я пошёл к татуировщику и попросил его написать ДА на ладони моей левой руки и НЕТ на моей правой ладони.

То есть кивать или качать головой он не догадался! Это настолько искусственное и броское решение проблемы, что я моментально поставил крест на персонаже. И после этого долго не  мог отделаться от мысли, что читаю какую-то несуразицу, поданную с  серьёзным лицом. Цирковое представление в память погибшим 11 сентября.  Дед с татухами на ладонях убил для меня роман.

В концовке фильма дед Томас, Оскар и составивший им компанию таксист раскапывают могилу отца Оскара. Они знают, что после теракта тела не нашли, и похороны устроили символические, но всё равно проводят эксгумацию, чтобы доказать себе... что-то.

Не стану отрицать, в книге были сцены, которые тронули моё чёрствое сердце, но их оказалось крайне мало на фоне всей этой Шьямалановщины. Мать Оскара классная - её история лишена каких-либо выкрутасов и показывает неподдельное горе матери и женщины.

Как-то так.