Бытовуха в Эво. Калейдоскоп вселенных

Думаете, главное в фэнтези мире - нарисовать карту? Фигушки! Главное - придумать, как люди выживают в суровых условиях, заданных автором: что едят, где ночуют, как зарабатывают деньги, как блюдут гигиену и каковы у них самые страшные матерные слова. 

Невероятно, но факт: канву истории я придумывала во время путешествия по Грузии, потому город третий Готто - та-дам! - отчасти срисован с Тбилиси. 

...Они метнулись под полуразвалившуюся каменную арку, нырнули в узкий проулок, где дома подступали друг к другу так близко, что можно было здороваться за руку с соседом, просто высунувшись из окна. Балкончики нависали каскадами, по стенам вился красноватый плющ, отчего в проулке было темно и сыро, а эхо шагов заглушалось отзвуками последнего удара гонга. Из одного проулка в другой <...> Ветер потянул со стороны куполов, окаймляющих края площади, и донес едва уловимый запах серы.
– Здесь свалка? – спросила Таня, прикрывая нос.
Руди удивленно глянул через плечо.
– Здесь бани. Построены на сернистых источниках, которые бьют в стороне от пути Божественного...

Попаданке здесь не сложно придется: бани в городе действительно одно из примечательных мест, наравне с зиккуратом. Моются жители с удовольствием, учитывая, что им приходится укутываться из-за глобального похолодания. Женщины носят утепленные платья, мужчины что-то вроде черкески и шапки без полей. Урядники - полицейские, - носят кроме всего еще и большие темные очки вроде стимпанковских - так, по их мнению, можно уберечься от видящих.

Мир Эво имеет некоторый восточный колорит, когда-то там было довольно тепло, но пришло солнечное затмение, да так и осталось. Не хватает света, случаются снегопады, и если в городах есть хоть какой-то комфорт, то за их пределами - в Холмах, в бесконечных нежилых землях, - царит вечный ноябрь.

Тепло и свет в городах, как я уже писала, обеспечивает нектар. Жители Эво ценят тепло и предпочитают пищу довольно жирную и острую, к столу подают горячие лепешки с начинкой - у кого на что хватает денег, которые в мире называются татри.

Питье тоже предпочитают горячее - чая там нет, но есть разнообразне морсы и, конечно, вина - виноградники, как и розы, растут вблизи зиккурата, где искусственно поддерживается тепло. Вина, конечно, доступны преимущественно для избранных - верховных жрецов. Вообще, местные религиозные деятели не дураки прибухнуть, потому что на трезвую голову нелегко выдержать облик и силу Божественного О.

В Эво развито ткачество и гончарное производство, в каждом городе существует рынок, на котором по сути происходит настоящая городская жизнь, там можно встретить как богачей, так и беспризорных воришек.

 У Лоо – два сердца. Одно – древнее, спрятанное под зиккуратом, пронизанное жгутами Божественного, – заведено жрецами. Другое – юное и бойкое, – запускали с восходом солнца на рыночной площади и останавливали на закате. Сюда по артериям улиц стекались горожане и тут – крича, зазывая, смеясь, ругаясь, торгуясь и споря, – бурлили, как пена в котле, питая Лоо дыханием и жизнью.
– Ткани! Лучшие шелковые ткани! Глядите, как переливаются! Ну-ка, ну-ка!
– Домашняя выпечка! Сытная, мягкая!
– А вот леденцы – во рту тают!
– Свежие яйца, только из-под несушек!
– Браслеты и кольца!
– Часы!
– Самые модные дамские шляпки!
– Кому?!
– Не толкайся!
– А вот кукольный театр открылся! Айда глядеть?
Мешанина звуков, запахов и цветов. От нее кружилась голова, сердце учащенно билось, во рту высыхала слюна. Руди, точно рыба, приоткрывал рот и заглатывал воздух – вместе с ванильным запахом, горечью табака, остротой приправ, духов, пота. Невысокая фигурка Мали, обряженная в безразмерные обноски, выныривало то здесь, то там. Петляла между усатыми мужчинами и женщинами, брезгливо подбирающими длинные подолы платьев, между старухами с корзинками и газетчиками в мятых кепках, по длинной дуге обходила чумазых нищих и жалась к чисто разодетым господам. Вот раз, другой прошла мимо молодой женщины, то так, то этак крутившей отрез синей ткани. Будто нечаянно, толкнула плечом – при этом руки Мали взметнулись и быстро-быстро, почти неуловимо, скользнули по женской фигуре, – и тут же, не дожидаясь гневного окрика, нырнула за квадратную спину какого-то господина. Потом, боком, за полосатый навес кукольного театра, осаживаемого мальчишками, и уже оттуда показала Руди большой палец.
Дело сделано.
Он принялся продираться к ней, вздрагивая от каждого ненамеренного тычка, от каждого окрика, ежась от проходящих сквозь него взглядов – заметят, схватят…
Но люди спешили по своим делам, и Руди не замечали. Видела его только Мали – улыбчивая, беспечная, совсем не боявшаяся быть пойманной.
– Видел?
– Ага, – ответил Руди. – Покажи?
– Дурачок, – ласково сказала Мали. – Кто ж добычу светит? Вернемся – покажу. А теперь сам давай!

А какие в Эво ругательства! Я честно гуглила грузинские, слегка их переделав, сюда же бросила щепоть шумерских слов (из того, что смогла обнаружить в Интернете, за достоверность не ручаюсь) - речь получилась звучной, отрывистой, с большим количеством гласных и глухих согласных. Таких слов не много, но, на мой взгляд, они неплохо смотрятся в тексте, придавая истории определенный колорит.

Под конец покажу визуалки героев.

Два лица Тани/Теа

Два лица Руди

Кукольница Ния

Младший урядник Тито/ страж Лабиринта / телохранитель наместника