Трофим

Трофим был мужиком простым, да и умом не блистал, но всегда восхищался башковитыми, а как полтинник ему стукнул...перестал восхищаться.

— Что такое, куда восхищалка делась? — недоумевал Трофим, — с ней как-то поприятнее жилось.

— Не про твою душу умники! — громыхнул глас с неба.

— Ты-ы — Бог? — осторожно предположил Трофим.

— Я — Восхищалка. — ответил тот же бас сверху.

— А чегой-то ты на небе делаешь?

— Ты головастиков многомудрых до небес мною превозносил, а как только последнего умника наверх поднял, так и мне вниз больше не за кем возвращаться.

— Эвано как, — разинул рот потрясенный Трофим, — и что ж теперича голованы наверху делать намеряны?

— Ронять с высоты высокомерные взгляды и мудрые изречения на тех, кто их превознес, стало быть и на тебя тоже, так что готовься к...к бомбардировке.

Надел Трофим дедовский танкисткий шлём, сел на завалинку родной хаты..ждет.

Прилетает граната, та, которая лимонка — клац мужика по шлёму...не проняла до хруста черепного, видно не высоко умники забрались, и тут же гогот надменный вдогонку прилетел с ворохом словей, каких мужик и слыхом не слыхивал.

Поглядел Трофим на лимонку — кольцо не выдернуто.

— Смотрите как надо! — рявкнул мужик, потирая помявшийся шлём, ухватился зубами за кольцо, выдернул его, и забросил гранату на небо.

Бабахнуло так, что сверху умники посыпались, точно перезревшие яблоки с ясеня.

— Чего ж это голованы мозговитые кольцо не дернули? — спросил Трофим Восхищалку, подымаясь с завалинки и петляя промеж трупов.

— Значица, не те умишки ты превозносил, на настоящих Эйнштейнов я по иному влияю.

— Как это?

— Сомнениями щекотаю.

Тут, под ноги Трофиму с неба грохнулась бабища — груди, что ведра.

— Здравствуй девица, — сказал Трофим, поправляя шлём и застегивая последнюю пуговицу гимнастерки, — ты чьих будешь, такая ядреная?

— Высокомерие я, — ответила бабища, оглядела штабеля мертвых умников, и добавила, — сирота я...уже.

— Айда ко мне в хату, — предложил Трофим, – будем вместе жить, пельмени варить, картошку рубить, дрова жарить, а то одиноко мне теперича, без Восхищалки то, да и умные люди давеча подсказали, что твой размер грудей нонче правильней.

Прожила Высокомерия с Трофимом до следующей осени, мужика сваго частенько бивала, да матерным словом охаживала, а как груши перезревшие вновь с тополя посыпались, так и сбежала с каким-то задротом на небушко, ящик гранат деда трофимовского из погреба прихватив.

Восхищалка так и не вернулась.