Егерь

Жил на лесной опушке заповедника "Клещевские болота" старый егерь, по имени Наум. Первую половину жизни, Наум копил деньги на пулемет — такой же, как у Шварца в "Терминаторе", просто так, чтобы отрада для глаз на стене висела, ведь, как известно, каждый нормальный мужик обожает оружие, да и жить тяжко, ежели юношеские мечты в жизнь не претворять.

Перед выходом на пенсию Наума, Илон Маск, наконец, запустил в действие программу спутникого интернета, и накопления второй половины жизни, егерь потратил на его установку.

В сети, блуждая по различным форумам, Наум узнал, что "в миру" любят культурных и образованных людей, а для этого классическую литературу надобно почитать.

Глаз у Наума меткий — наметанный белку из карабина с пятидесяти метров в ухо бить, потому и без труда находил в сочинениях классиков ключевые фразы, кратчайшим путем ведущие к окультуриванию.

Прочел Наум всего Шекспира, и задумался: "Быть, или не быть?

— Не быть, — сам себе ответил Егерь, полистав медицинскую энциклопедию до кучи, и обнаружив у себя рак прямой кишки терминальной стадии, — но перед тем, как "не быть", хорошо бы миру явить свой новый высококультурный уровень.

В обретенных познаниях Наум не сомневался, быстро смекнул, что все тарантиновские поделки, а он просмотрел и их — не что иное, как опошленные трагедии Шекспира, и решил показать человечеству..."как надо трагедии ваять", а тут еще и Чехов со своим "ружьем, которое обязательно должно выстрелить" на глаза попался.

Взглянул Наум на стену сторожки — не ружье, конечно, но и пулемет ни разу не стрелял...непорядок.

Могуч и космат был егерь...пулемет зенитный легко на хребте из лесу вынес, а прическу его, чесной народ недопонял — ну не водились в лесу парикмахеры.

— Фигаро там, или Фигаро тут? — загремел Наум зычным баритоном, как только выбрался на окраину ближайшего города, и давай длинными очередями каждого встречного и поперечного на куски разносить и приговаривать:

— Дед Наум из лесу вышел, харизму антогониста хорошей пьесы явить, не противьтесь злу культурному, как Лев Николаевич учил, внемлите заветам классика, любите кровавые бани дядьки Квентина, так соблаговолите носы не воротить от перфоманса деда Наума!

Покамест ленту пулеметную менял, егерь рассказ из Зюскинда вспомнил, про недостаток глубины в картинах юной художницы. Взял тогда Наум лопату в ближайшем сарае, и углубился по пояс. Когда окоп был закончен, аккурат к этому времени и ОМОН на броневиках подъехал.

— А это уже рояль в кустах! — посетовал егерь в бороду, — плохая пьеса...будем исправлять.

Вновь застрочил пулемет. Броня омоновских броневиков под сей колибр расчитанна не была, потому и Тит Андроник с Макбетами и Лирами и Цезарями удались на славу, в общем все умерли, даже Тарантино  оценил. Хотя, нет — Наум выжил, и почувствовал, что для полноты восприятия драмы не достает его собственной смерти, хм, с Джульетой в обнимку, или хотя бы с Дездемоной.

— Явись прекрасная дева на зов культурного художника, доведи кончиной безвременной перфоманс до логического завершения! — возопил егерь в отчаянии, что эпический труд смазанным норовит оказаться.

Не выходит дева, да что там — даже старуха интеллегентная грезы по прочитанному оправдать не торопиться!

Понял тогда Наум, что все устремления человеческие к культуре великой — фарс пустых мечтателей, и нет больше в мире любви большой и светлой, классиками воспетой. Глядит, а по кромке окопа крыса бежит, полу женского. Ухватил ее егерь за бока серые, и прижал к груди пламенно — до хруста характерного, тогда то пуля снайпера омоновского их обоих и пронзила навылет.

Помер Наум, как вы убедились, культурным человеком, но столь же одиноким, как и всю свою жизнь.

Примечание: культурный посыл сего поста, автором оценивается в 3,5 Гельвича.