Ты попал (типа рассказ)

Лёгкий стёб на тему попаданцев-нагибаторов и спасителей СССР.

***

Максим Геннадьевич был единоличным разработчиком, организатором, и исполнителем скромного в своей гениальности плана - он собирался спасти СССР. Но вряд ли кто-то мог даже просто заподозрить в этом тщедушном бойком мужичке за пятьдесят настолько масштабную затею. Потому что Максим Геннадьевич был ещё и прекрасным конспиратором. Даже жена, перед тем, как уйти от него со словами: "Всё, хватит, задолбал ты меня, мудак старый! Бачок уже полгода течёт, машина второй год в гараже стоит разобранная, на даче всё бурьяном поросло, а ты тут расселся, как граф, да только книжки свои дурацкие читаешь про танчики и прочую чушь!", так и не смогла раскрыть его намерений.

Уход жены, конечно, сделал быт немного тяжелее, но не смог сломить волю Максима Геннадьевича. Он поставил себе цель, и методично двигался к ней с нахрапом бульдозера.

Для начала были скуплены и прочитаны все книги про попаданцев в СССР, найденные в окрестных магазинах. Но Максиму Геннадьевичу эта выборка показалась слишком малой для построения полноценного статистического анализа. Он зарегистрировался на нескольких литературных сайтах, и будучи довольно продвинутым для своего возраста человеком, искал по соответствующим тэгам интересующую литературу, и читал всё это запоем. Благо, работа ночным охранником это вполне позволяла.

Через некоторое время Максим Геннадьевич понял, что информации для обобщения достаточно, и он готов сделать выводы. Выводы представляли собой следующее:

- попадание неким образом привязано к ключевым точкам истории, поэтому с равной вероятностью осуществляется либо во времена Великой отечественной, либо непосредственно перед ней, либо в конец восьмидесятых, другие периоды - редкое исключение;

- попадание в своём теле и всем, что было при себе, могло сильно облегчить задачу, но сильно полагаться на это не стоило, так как были те же шансы стать "подселенцем" в тело, уже находившееся в том времени;

- лишних знаний не бывает - нужно стать экспертом абсолютно во всех ключевых вопросах и сферах наук

- сам механизм попадания до конца не ясен, но можно с уверенностью сказать, что для его активации требуется или несчастный случай, или героическая смерть от рук бандитов, что вроде как давало больше шансов, хотя в принципе тут годилась любая насильственная смерть.

Максим Геннадьевич, как мудрый стратег, рассудил, что теоретически есть вероятность попасть в любой важный для СССР период, начиная с Гражданской войны. Поэтому принялся усердно изучать всю историю 20 века. Но особый упор, разумеется, сделал на 30-40-х и 70-80-х. Потом он засел за естественные науки, географию, экономику, социологию, и информатику. Сначала был повторён школьный курс, затем пошли программы ВУЗов.

Параллельно с этим Максим Геннадьевич овладел несколькими мнемоническими техниками, что позволило запоминать ему невиданные доселе объёмы информации. Разбуди его хоть ночью - и он с лёгкостью смог бы назвать число Пи до двадцать седьмого знака после запятой, столицу Мадагаскара, или формулу бутиленгликоля.

Освоив большинство предметов на уровне как минимум магистратуры, а базовые - на кандидатском или даже докторском, Максим Геннадьевич решил, что пора приниматься за военное и инженерное дело. И учебники со справочниками на его книжной полке стали постепенно вытесняться книгами вроде "Искусство войны", "Наставление по минно-взрывному делу", "Устройство трансформаторных подстанций", "Справочник SMD-компонентов", "Энциклопедия советских танков", "Ардуино для чайников", "Пилотирование Ан-2", и т.п.

Наконец, настал тот день, когда Максим Геннадьевич почувствовал, что полностью готов, и способен переломить ход истории. Теперь он мог с полной аргументацией и научными выкладками хоть раскрыть глаза товарищу Сталину на необходимость командирских башенок, перспективность промежуточного патрона, и принципы создания атомной бомбы, хоть убедить Крючкова в ошибочности политики партии и тяжёлых экономических просчётах, ведущих страну к краху.

Внезапно, сложность возникла именно на последнем этапе. Максим Геннадьевич, подобно истинному самураю, стал искать смерти, ибо это было необходимым условием для осуществления его плана. Но, как выяснилось, в современном мире расстаться с жизнью не так уж просто, как кажется. Даже в спальном районе Саратова.

Самым верным вариантом Максиму Геннадьевичу поначалу казалась именно геройская смерть. Поэтому, запасшись китайским складным ножиком, он принялся ходить вечерами по самым сомнительным местам района, нарываясь на неприятности. Несколько раз ему даже удавалось зацепить местных гопников, но то ли он выглядил для них слишком неказисто, то ли гопники пошли уже не те, то ли ему просто везло -  он отделывался или матерными эпитетами в свой адрес, или унизительными оплеухами. Случаев педофилии, изнасилования, или хотя бы отнимания дамской сумочки как на зло не попадалось.

Но Максим Геннадьевич не сдавался. Он решил сменить тактику, и переключился на бары, кабаки, и пролетарские рюмочные, здраво рассудив, что шансов попасть в драку в подобных злачных местах гораздо больше, чем где-то на улице. К тому же он понял, что воспитание и врождённая интеллигентность не позволяют ему правильно усугубить возникший конфликт, и в нужный момент достать нож из кармана, и, возможно, именно алкоголь поможет ему переступить эту черту.

Но это оказалось роковой ошибкой. Посещая эти  заведения, Максим Геннадьевич, разумеется, пил - и для обретения храбрости, и для поддержания легенды. Проблема заключалась в том, что во хмелю его начинало нести, и он уже не мог себя контролировать - каждый, абсолютно каждый индивид, попадавший в его поле зрения, подвергался сметающему все препятствия словесному потоку из отдельных фактов, мнений, и гипотез по поводу спасения Советского Союза. Некоторые отчаянные мужики даже вступали с ним в политические дебаты, из которых Максим Геннадьевич неизменно выходил победителем, так как действительно мог, даже будучи нетрезвым, аргументированно сыпать фактами и цифрами, разрушая до основания любую точку зрения неподготовленного обывателя.

Таким образом Максим Геннадьевич очень скоро стал кем-то вроде легендарного персонажа во всех окрестных заведениях. Его довольно скоро перестали воспринимать всерьёз, но любили и жалели, считая то ли спившимся историком, то ли гениальным юродивым. Но и то, и другое не приближало его к осуществлению плана, так как про хорошую драку с поножовщиной в этих заведениях можно было забыть.

Максим Геннадьевич уже начал отчаиваться, и готов был поверить даже в существование неких высших сил, которые по каким-то причинам берегут его от смерти. Но всё же он был настоящим воином духа, и поэтому пошёл в последнее решительное наступление. В случае провала и этого варианта он уже морально готовился к суициду.

Подойдя около одиннадцати вечера ко входу в престижный ночной клуб в центре, Максим Геннадьевич огляделся. Всё было как он и ожидал - дорогие машины на парковке, небольшая очередь из солидно одетых людей. Не питая особых надежд, он попытался пройти внутрь. Естественно, его не пустили - охранник-амбал просто перегородил своей тушей вход, отрицательно качнул головой, и небрежно махнул рукой - проваливай, мол. Ничего удивительного, вид для такого места у Максима Геннадьевича был уж больно затрапезный.

Но он как раз и ожидал чего-то подобного. Поэтому, не особо смутившись, пересёк улицу, и зашёл в подворотню чуть в стороне от клуба. Вход оттуда просматривался отлично, а скрасить ожидание Максиму Геннадьевичу помогал припасённый шкалик коньяка и недочитанная книга про разновидности башен Т-34.

Наконец, часа через три, он увидел подходящего человека - лысый амбал в дорогом костюме с шикарной девицей под рукой уверенной, но чуть пошатывающейся, походкой двинулся к своему авто.

Максим Геннадьевич моментально закинул книгу в карман, другой рукой нащупал нож, быстро перебежал дорогу, и, попытавшись изобразить сталь в глазах, преградил путь амбалу с девицей. Но на этом его уверенность иссякла. Стоя в подворотне, он периодически, в перерывах между чтением, прокручивал в голове "пацанские" фразы, которые говорят в таких случаях. Накануне он даже посмотрел несколько серий "Бригады", и ещё каких-то криминальных сериалов, для расширения лексикона. Но когда он уставился в бычьи глаза амбала, не выражавшие ничего, кроме тупого животного превосходства и возможности походя кого-нибудь укокошить, все его домашние заготовки мигом испарились.

- Л-л... Лысая бошка, дай пирожка! - только и смог он промямлить, вдруг начав ещё и заикаться.

- Мужик, тебе чего надо? Ты бухой, что ли? - таким же уверенным, как и его вид, голосом спросил амбал.

- Л-л-лысый-лысый, иди пописай! - Максим Геннадьевич напряг последние остатки бравады, которую пытался раздуть в себе все последние часы.

- Мужик, не, ну ты чо, реально попутал, что ли? - выражение лица и тон амбала даже не изменились. - Тебе что, на бутылку не хватило?

Максим Геннадьевич молчал, и понемногу оседал под пристальным взглядом ходячего ДОТа.

- Тебе чего, денег дать, что ли? - гоготнул амбал. - Ну, чего молчишь-то? Сразу бы попросил нормально, я б дал, все же свои пацаны, мне не в западло.

"А, он же с девкой, - мелькнула запоздалая мысль у Максима Геннадьевича. - Явно намечается романтический вечер, и он не хочет терять лицо. Так, надо подыграть."

Он сделал растерянную мину и молча кивнул. Амбал криво ухмыльнулся, достал кошелёк, и, достав оттуда купюру в 500 рублей, небрежно сунул её Максиму Геннадьевичу. После чего он, видимо, перестал существовать для амбала - тот подскочил к пассажирской двери, услужливо открыл её для дамы, которая, изобразив восхищение и признательность, уселась в кресло, и после этого направился к водительскому месту.

"У меня ещё есть шанс!" - шепнуло что-то в голове Максима Геннадьевича.

Пока амбал обходил капот, он сместился за багажник и достал нож. "Сейчас или никогда!" - сказал внутренний голос. Амбал нажал на кнопку, начал приоткрывать дверь, и развернулся к Максиму Геннадьевичу спиной, собираясь сесть в салон.

Максим Геннадьевич, набравшись решимости, разбежался, и с ходу воткнул свой ножик в бок амбалу. А потом ещё раз. И ещё, и ещё. Оседая, амбал всё же смог развернуться, и с немым удивлением уставился на бесноватого мужичка.

- Ты чо, мужик?! Я ж тебе денег дал...

- Утрись! - Максим Геннадьевич с достоинством кинул скомканную пятисотрублёвую бумажку в лицо амбалу. Его распирало от адреналина.

- Вот ты пидор! - злобно прокряхтел амбал, и захлопал правой рукой по боку, пытаясь что-то отыскать. Максим Геннадьевич ещё не пришёл в себя, его била дрожь и распирали эмоции, так что он немного позабыл и про план, по которому убивать должны были именно его, и про девицу, которая, вереща на всю улицу, убежала куда-то парой секунд раньше, и про шевеление амбала. А когда в руке у того появился пистолет, думать было уже поздно.

- Ну чо теперь скажешь, гандон? - криво улыбаясь, спросил амбал, полусидящий у раскрытой двери.

- Да ничего не скажу, стреляй, - твёрдо ответил Максим Геннадьевич, вдруг вспомнив зачем сюда пришёл.

Когда пуля вошла ему в мозг и вселенная разлетелась на тысячи кусков, Максим Геннадьевич успел подумать, что план наконец-то сработал...

***

Он открыл глаза, ощутил себя живым, и возликовал - получилось! Он перенёсся... куда-то. Вот это и надо теперь выяснить. Вроде бы это было какое-то помещение - вокруг были стены и крыша, а в одной из них угадывалось окно. И он явно лежал на кровати. Темно, чуть душно, влажно, пахнет какой-то лесной сыростью с примесью незнакомых растительных ароматов. Хм, где же он оказался? Это явно юг. Сочи? Или, может быть, ЮБК? Что ж, было бы неплохо!

Максим Геннадьевич принялся ощупывать своё тело. Первым делом он проверил промежность - ага, хозяйство на месте, уже хорошо. Оказаться в женском теле было бы не очень удобно, во всех отношениях. Потом он проверил всё остальное. По ощущениям выходило, что это тело ребёнка или подростка - точнее в темноте определить было затруднительно. Ну что ж, не самый плохой вариант - будет время, чтобы прокачать ситуацию и получше вписаться в местное окружение. Максим Геннадьевич порылся в своей памяти - нет, там не обнаружилось ни следа от прошлой личности. Плохо, придётся входить в курс самостоятельно.

Вдруг полог, закрывший вход в комнату, отъехал в сторону, и на пороге возник черноволосый мужчина, державший перед собой простецкую жировую лампу с мерцающим и сильно коптящим огоньком. Максим Геннадьевич присмотрелся, и с удивлением понял, что мужчина является азиатом - разрез глаз, скулы, и оттенок кожи недвусмысленно говорили об этом. "Всё интереснее, - подумал Максим Геннадьевич. - Где же я оказался? Якутия? Бурятия? Тува? Хотя нет, воздух слишком уж похож на субтропики. Может, крымские татары? Но они же вроде не такие монголоидные, и не такие смуглые, на узбеков больше похожи, что ли. В общем, надо разбираться."

Тем временем вошедший мужчина посветил  лампой на Максима Геннадьевича, и увидев, что тот не спит, кивнул ему и проговорил:

- Пора вставать, сын, уже светает.

Максим Геннадьевич удивился - он прекрасно понял, что сказал ему "папаша", видимо знание языка всё-таки осталось от предыдущей личности. Потому что этот язык явно не был русским. По звучанию - вроде бы что-то дальневосточное. Корейский? Да, кажется корейцев было какое-то количество в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Хотя, судя по влажности, скорее уж второй вариант. Что ж, до Москвы далековато, но могло быть и хуже.

- Сегодня будет длинный день, Ап Чхуй, - тем временем продолжал отец мальчика. - У нашей бригады плохие показатели, а если мы не выполним план, то нам урежут паёк. А, может, и расстреляют кого-нибудь. С этих станется, - он неопределённо кивнул куда-то за окно. - Так что придётся работать усердней и дольше. В общем, одевайся, мать уже приготовила завтрак

"Жёстко тут у них, - подумал Максим Геннадьевич. Такого из истории ему не припоминалось. Куда же он попал? И главное - какой сейчас год?

Отец молча поставил лампу на пол возле кровати и вышел. В её свете оказалось, что кровать представляет собой грубо сколоченный топчан. Рядом обнаружилась сложенная кучкой одежда - штаны да рубаха самого простого кроя, и явно видавшие виды. Одевшись, Максим Геннадьевич поднял лампу и увидел в углу плошку с водой. Наскоро умывшись, он вытер руки об штаны - полотенца рядом не нашлось, и вышел за порог.

За порогом оказалась комната побольше, которую русские назвали бы светлицей. На большой циновке в центре уже сидели отец и женщина - видимо, мать мальчика, и что ели из своих плошек. Максим Геннадьевич на всякий случай решил, что будет уместно изобразить лёгкий поклон.

- Давай, Ап Чхуй, - аоднял на него глаза отец, - садись, и ешь быстрее. Нам уже пора выходить.

Максим Геннадьевич кивнул, и сел по-турецки возле предназначенной для него плошки. В ней оказался небольшой комок риса. "Небогато, однако!", - грустно подумал он. Из риса торчали две палочки. К счастью, Максим Геннадьевич догадался в своё время хотя бы в общих чертах изучить обычаи всех народов СССР, поэтому палочками мог пользоваться довольно сносно.

Быстро глотая кусочки риса, он исподволь озирался по сторонам. Ни календаря, ни газет, ни чего-то ещё, откуда можно было бы узнать дату, как на зло не наблюдалось. Вдруг его взгляд упал на чёрно-белый портрет на стене. Жировые лампадки, стоявшие в середине циновки, давали не так много света, но всё же его хватало для того, чтобы разглядеть общие черты. Максим Геннадьевич пригляделся. Потом потёр глаза, и пригляделся ещё раз. Сердце ухнуло вниз. Никаких сомнений, на портрете был Пол Пот. Страшная мысль пронзила голову. Он решил отбросить осторожность - нужно было узнать, здесь и сейчас.

- Отец, а какой сейчас год? - спросил Максим Геннадьевич, попытавшись сделать безразличный голос.

- Сын, ты что, болен? У тебя жар?- отец удивлённо уставился на него. Но вдруг лицо его озарила какая-то догадка, и он улыбнулся. - А, я понял! Ты хотел меня проверить, маленький хитрец!

И в следующий миг он вскинул голову к потолку, сделал официозную мину, и явно получая удовольствие от своей клоунады, громко отчеканил:

- Товарищ Ап Чхуй, имею должить, что сейчас идёт третий год республики Красных Кхмеров!

Максим Геннадьевич закрыл лицо руками. По его щекам покатились слёзы.