ПИСАТЕЛЬ ДНЯ. Фрэнк Герберт (8 октября 1920 — 11 февраля 1986)

Фрэнк Герберт (Franklin Patrick Herbert, Jr.) — американский писатель-фантаст, поведавший миру «Хроники Дюны».

Цитаты

Возможно, главная привлекательность научной фантастики состоит в том, что она помогает нам понять, что значит быть человеком.

Метафоры — вот мой метод описывать текущие события. Я пишу о политической экологии, религиозной экологии, социальной экологии и физической экологии нашего мира. И я думаю, что эти вещи разделять нельзя, как нельзя разделять тело и душу человека для его понимания.

Вы пишете не для успеха. Мысли о нём отвлекают от письма часть вашего внимания. Если вы действительно взялись писать, то всё, что вы делаете: пишете.

Между вами и читателем существует неписаный договор. Если кто-то идёт в книжный магазин и отдаёт с трудом заработанные деньги (энергию) в обмен на вашу книгу, вы должны этому человеку немного развлечения.

Нет настоящего конца. Это просто место, где вы останавливаете рассказ.

О писательском блоке

Человек — дурак, если не вкладывает всё, что у него есть в любой момент, в то, что он создаёт. Вы сейчас делаете это на бумаге. 

Меня не волнует вдохновение или что-то в этом роде. Нужно просто сесть и поработать. У меня никогда не было проблемы с писательским блоком. Я слышал об этом. Мне не хотелось писать в некоторые дни, целые недели, а иногда и дольше. Я бы предпочел пойти, например, на рыбалку, или точить карандаши, или искупаться, или что-то ещё. Но позже, перечитывая то, что я написал, я не могу обнаружить разницу между тем, что получилось легко, и тем, когда мне пришлось сесть и сказать: «Ну, теперь пора писать, и сейчас я буду писать». На бумаге между ними нет никакой разницы.

О научной фантастике

Я думаю, что научная фантастика действительно помогает и указывает на очень интересные направления. 

Мы склонны ограничивать выбор. Мы говорим: «Ну, единственный ответ…» или «Если бы вы просто…» Всё, что следует за этими двумя утверждениями, сразу же сужает выбор. Люди обычно не видят на большом расстоянии. Сейчас от нас требуется иметь более широкий взгляд на то, как мы влияем на окружающей мир. Думаю, здесь помогает научная фантастика. Я не думаю, что простое написание таких книг, как «О дивный новый мир» и «1984», предотвращает то, что изображено в них. Но я действительно думаю, что они предупреждают нас об этой возможности и делают её менее вероятной. Они дают нам понять, что мы можем двигаться в этом направлении.

О людях

Люди важнее вещей. Мы должны объединяться. Лучшее, что может быть у человека — это человек. Мы есть друг у друга. Мы должны отказаться от всего, что нас унижает. Люди не являются объектами потребления. Мы должны развивать абсолютный приоритет человека перед прибылью — любой человек перед любой прибылью. Тогда мы выживем… Вместе.

Технологии — это одновременно инструмент помощи людям и их уничтожение. Это парадокс нашего времени, с которым мы вынуждены столкнуться.

Рождение «Дюны»

Книга целиком сформировалась в моей голове ещё до того момента, когда первые строчки отпечатались на бумаге.

Когда я писал «Дюну», у меня не было беспокойства об успехе или провале книги. Меня интересовало только творчество. Шесть лет исследований предшествовали тому дню, когда я сел, чтобы собрать историю воедино, и переплетение множества слоев сюжета, которые я запланировал, потребовало степени концентрации, которой я никогда раньше не испытывал.

Первое издание «Дюны» (1965)

Идея «Дюны» пришла ко мне, когда я собрался писать статью о контроле за перемещением песчаных дюн (кстати, я её так и не закончил). Многие люди не знают, что именно Соединённые Штаты стали пионерами в этой области, первые занялись проблемой контроля за передвижением песчаных дюн, и началась эта работа во Флоренсе, штат Орегон. Этот пилотный проект, проводившийся Лесным управлением США, был настолько успешным, что его посещали множество экспертов из Чили, Израиля, Индии, Пакистана, Великобритании и других стран.

В том месте песчаные дюны часто наметало так, что они перекрывали Федеральное шоссе № 1. Из-за этого лесная служба учредила там опытную станцию, чтобы найти способ контролировать их перемещение. 

Дюны в штате Орегон. Фото: Rebecca Kennison

Меня восхитили песчаные дюны. Они восхитили меня, потому что я всегда восхищался идеей увеличения каких-то привычных нам небольших вещей до гигантских масштабов. 

Песчаные дюны похожи на большие массы воды, только движутся медленнее. Люди, которые обращаются с ними как с жидкостью, учатся ими управлять. <…> Механика жидкостей в применении к песку. Идея меня поразила, и я стал изучать песчаные дюны, а от песчаных дюн только один логический шаг до пустыни. 

Я начал накапливать данные, компоновать их и вскоре обнаружил, что данных у меня слишком много и для статьи, и для рассказа. Я не знал в точности, сколько данных у меня было, но их было очень много, более того, от этих данных разбегались тропинки к ещё большему количеству информации. Я отправился по этим тропинкам… Я даже словарь не могу читать, не могу удержаться, чтобы не посмотреть ещё словечко… Останавливаюсь я уже на противоположной странице, вдруг обнаруживаю, что читаю совсем другое определение. 

Итак, я начал собирать папки с информацией и в результате, в конце концов обнаружил, что у меня куча всяких интересных сведений по экологии, и это стало, ну по крайней мере для писателя-фантаста, отправной точкой. А что, если бы у меня была целая планета, планета-пустыня? Я изучал пустыни, до того я изучал религии, все мы знаем, что многие религии родились в пустынных регионах, и я решил объединить эти две идеи, потому что никогда не считал, что у книги должна быть только одна стержневая идея. Я работал со слоями, конечно, можно взять религии, религиозные идеи, поиграть с ними, смешивать их. <…> Это был только зародыш идеи, но начиналось всё это так.

В музыке фуга обычно основана на одной теме, которую играют разными способами. Иногда раздаются свободные голоса, которые вокруг взаимодействия исполняют причудливые танцы. В гармонии, ритме и мелодии могут быть второстепенные темы и контрасты. Однако с того момента, как один голос вводит основную тему, всё становится единым целым.Какими были мои инструменты в этой экологической фуге? Образы, конфликты, вещи, которые обращаются друг к другу и становятся чем-то совершенно другим, мифические фигуры и странные существа из глубин нашего общего наследия, продукты нашей технологической эволюции, наших человеческих желаний и наших человеческих страхов.

Кто-то сказал, что экология — это наука о понимании последствий.

Превосходное определение! И, без сомнения, все мы, каждый из нас по отдельности — это результат того, что с нами происходило.

Одной из основных целей этого произведения было очертить последствия, которые проистекают от нашего воздействия на планету, на окружающую природную среду.

Работа Джона Шёнхерра — первого иллюстратора «Дюны»

О супергероях и власти

Я задумал длинный роман, всю трилогию как одну книгу о мессианских конвульсиях, которые периодически настигают нас. Демагоги, фанатики, аферисты, невинные и не очень невинные прохожие — все должны были принять участие в драме. Это проистекает из моей теории о том, что супергерои губительны для человечества. Даже если мы найдём настоящего героя (кем бы он ни был), в конечном итоге склонные к ошибкам смертные захватят власть, которая всегда возникает вокруг такого лидера.

Иллюстрация Джона Шёнхерра

Очевидно, что властные структуры имеют тенденцию привлекать людей, которые хотят власти ради власти, и что значительная часть таких людей несбалансирована — одним словом, безумна.
Это было началом. Герои больны, супергерои — катастрофа.

Ошибки супергероев приводят к катастрофе слишком многих из нас.

Приёмы «Дюны»

Это была первая книга, в которой я действительно начал тщательно применять идею построения внутреннего ритма произведения. Меняя выбор слов, их расположение, можно изменить ритм, замедлить его или ускорить. 

Изменение длины и структуры предложения… всё это управляет темпом, управляет восприятием текста… 

Я прочитываю текст вслух, потому что уверен, что всё написанное было задолго до этого высказано вслух, и мне кажется, что подсознательно мы всё ещё воспринимаем написанный текст как произнесённый.

Итак, я делал это намеренно, чтобы контролировать темп устной речи, я делал это, изменяя предложения, порядок слов, выбирая, какие слова поставить — длинные, растянутые или же короткие, рубленые.

Я контролировал темп, поэтому в моей книге намеренно существует несколько ритмов: один растянутый, длинный… а к концу книги он вычурный, намеренно вычурный. Я сделал это сознательно. И, что интересно, мало кто это заметил это. 

Я хотел изменить само произведение, изменить двумя весьма специфическими способами. 

Я добавил немного юмора с помощью идеи о человеке, который всегда ощущает всё через слова, о человеке, который должен всё записывать. История всего, что случилось, знаешь ли. Ты не живёшь, ты записываешь.

Медленный темп, он ускоряется по ходу произведения, а когда читатель достигает конца книги, я обрываю этот ритм, обрываю не в переломной точке, и читатель как бы проскальзывает, его заносит, как машину при резком торможении. И я вполне успешно применил этот приём, ведь люди приходят ко мне и говорят, что хотят продолжения…

Есть несколько причин, по которым истории запоминаются, я имею в виду истории в классическом смысле слова, например, о странствующих рыцарях, бродящих от замка к замку, чтобы заработать на обед.

Запоминаются те истории, которые высекают искры в твоём мозгу, тем или иным образом. Это похоже на шлифовальную машину. Истории касаются твоего разума — и вжик! летят искры.
Это истории, с которыми мы живём даже после того, как закончим чтение. В детстве мы играли в «Остров сокровищ»… или в «Тома Сойера»… в любую из таких книг. Мы помним, как играли по таким книгам. Произведение оставалось в нас… герои и их конфликты, их радости, их игры — всё это оставалось внутри нас.

Итак, в «Дюне» я намеренно постарался достичь такого эффекта. Я хотел, чтобы читатель не останавливался, чтобы его фантазия и воображение создавали чудесные миры.
Ценность хорошей книги в развлекательном смысле состоит в том, чтобы оставить открытые вопросы… дать дорогу для додумывания.

Иллюстрация Джона Шёнхерра

Из произведений Фрэнка Герберта

Людям нужны трудные времена, тяготы и угнетение, чтобы развивались их душевные силы.

Самыми постоянными законами Вселенной остаются случай и ошибка.

Не настоящее влияет на будущее… это будущее формирует настоящее. Переверни все свои представления. Как только будущее задано, события начинают развиваться так, что будущее становится неизбежным.

Скажите мне, что вы презираете, и я скажу вам, кто вы.

Человеку приходится воздвигать против хаоса точную и аккуратную последовательность действий, систему, где он может понимать своё собственное существование.

Люди лучше всего чувствуют себя тогда, когда у каждого есть своё место и каждый знает о своём положении в мире, в событиях, происходящих вокруг него. Уничтожь место человека в мире, и ты уничтожишь самого человека.

Принуждение людей, подчинение их своей воле приводит к циничному отношению к человечеству в целом. А такое отношение разлагает всё, чего касается.

Милосердие — это химера. Оно смолкает, когда желудок урчит от голода, когда горло вопиет от жажды.

Самоконтроль в сочетании с коварством — что может быть ужаснее.

Страх убивает разум.

Когда религия и политика идут в одной упряжке, те, кто ею правит, верят в то, что никто не может стать на их пути. Их скачка становится всё более безрассудной: быстрее, быстрее и быстрее! Они отбрасывают все мысли о возможных препятствиях и забывают о том, что человек, ослеплённый скоростью, видит обрыв лишь тогда, когда уже поздно что-либо сделать.

Глубоко в сознании людей укоренилась поистине извращённая потребность в разумно устроенной, логичной и упорядоченной Вселенной. Но дело в том, что реальная Вселенная всегда, пусть на один шаг опережает логику.

***

Ещё одна именинница сегодня — Марина Цветаева 

***

Слово Мастеру. Писатели о писательстве — список статей

***