1917. Сталин и заговор царских генералов. Часть 7. Все идет по плану

Осенью 1917-го в России царил настоящий хаос, который возник из-за отсутствия сильной центральной власти. В Петрограде грызлись и с трудом уживались между собой Временное правительство и Петроградский Совет. При этом власть министров Временного правительства была чисто номинальной и не имела никакой поддержки ни в обществе, ни в среде военных. Казалось бы, отличный момент для восстания и свержения ненавистных временщиков. Однако никто в Петроградском Совете не собирался устраивать военный переворот, который означал начало кровавой гражданской войны, полный коллапс на германском фронте и неминуемое поражение в войне. Из-за непростительного предательства генерала Корнилова немцы находились в Риге, т.е. на расстоянии около 600 километров от столицы. По Балтийской железной дороге это расстояние можно было преодолеть за ночь. А еще был мощный германский флот, который только и ждал сигнала, чтобы войти в Финский залив. При этом дисциплина в русских войсках держалась на одном честном слове. Власть принадлежала солдатским комитетам, которые с недоверием относились к офицерам. Офицеры повально пьянствовали и развратничали. Мародерство в российских войсках достигло угрожающих размеров. Тотальному разграблению подвергались свои же населенные пункты. Дезертирство стало повальным – мужики рвались поскорей вернуться в свои деревни, чтобы успеть к черному переделу. Петроградский Совет рабочих и депутатов, состоявший из разношерстных партий, активно способствовал полному разложению российской армии. Ведь это был вопрос его выживания. Сильная армия означала военную диктатуру и немедленный разгон Совета. Во всей этой мутной воде активно работали спецслужбы японской и западных разведок. Уже тогда началась подготовка к масштабной интервенции и дележ шкуры неубитого еще русского медведя. По замыслам наших врагов в скором времени Россия должна была лишиться Кавказа, Крыма, Донбасса и обширных территорий на Дальнем Востоке. Кроме того, Россию предполагалось навсегда лишить выходов к морю, а оставшуюся территорию разделить на небольшие вечно враждующие между собой из-за границ квазигосударства.

В этих условиях гибель Российской империи казалось неизбежной. Точно так же англосаксами только что были до основания разрушены австро-венгерская, османская и германская империи. Надвигающуюся катастрофу лучше других понимали офицеры российского Генерального штаба и службы внешней разведки. К счастью для нас, там служили люди, которые на генетическом уровне были имперцами. Это была военная и интеллектуальная элита, взращённая путем тщательного отбора на протяжении сотен лет активной кровавой и изощренной борьбы русских за место под солнцем. Парадигма сознания таких людей сильно отличается от сознания обывателей и способна находить самые неожиданные спасительные решения даже казалось бы в самых безысходных для страны ситуациях. Именно тогда в результате тщательного анализа секретных данных и общей обстановки в недрах российского Генштаба был разработан план спецоперации по спасению тонущей империи, у которого едва ли найдутся аналоги во всей мировой истории. 

У  Якова Перельмана есть замечательный рассказ о том, как отец и сын спаслись от страшного лесного пожара, который загнал их на пшеничное поле. Со всех сторон людей окружала стена огня. Гибель казалась неминуемой. Тогда отец велел сыну помогать ему жечь перед собой пшеницу. До смерти перепуганный мальчик подумал, что это безумие, но не посмел ослушаться родителя и начал ему активно помогать. И уже вскоре перед загнанными в огненную ловушку людьми подгоняемый ветром стремительно и весело покатился вперед вал огня. На самой границе леса две стихии встретились, и лесной пожар остановился – дальше перед ним была лишь выжженная земля. Благодаря находчивости люди были спасены.

Действия офицеров российского генштаба и разведки можно сравнить с выше описанной истории: чтобы спастись от пожара мировой войны, они помогли разжечь другой пожар – пожар мировой социалистической революции. Спасти страну могла только жесточайшая и безжалостная военная диктатура. Проблема была в том, чтобы найти подходящего диктатора, который бы устраивал большинство населения. По многим причинам выбор пал на большевиков. Этот выбор означал гибель или полное разорение всей российской элиты, имеющей многовековые родословные корни. Но ради спасения империи пойти на эту жертву было необходимо, тем более что эта элита сама и довела страну почти что до ручки. О масштабах ее разложения много и подробно говорилось в предыдущих частях данной статьи. План бывших царских генералов состоял, вероятно, из пяти частей: 1) свержение Временного правительства, 2) избрание Петросоветом новых легитимных органов власти, где большевики будут играть одну из ведущих ролей, 3) немедленный выход из войны, 4) установление диктатуры и наведение порядка, 5) устранение диктатуры большевиков и переход на рельсы новой справедливой экономической и социальной политики, подчиненной научным законам и направленной на свободное развитие личности.

Самым сложным пунктом плана была легитимизация будущего военного переворота. В Петросовете о свержении Временного правительства никто  и слышать не хотел. И меньше всего военного переворота жаждали большевики, наученные горьким опытом предыдущего неудачного восстания в июле. Их главные вожди Троцкий, Бухарин, Каменев, Зиновьев категорически возражали против вооруженного способа захвата власти и с полным на то основанием рассматривали призывы на сей счет исключительно как провокацию. Позиция отбывающего ссылку в Финляндии Ленина на тот момент была примерно такой же. В самом деле, к чему поднимать кипишь, когда на носу Учредительное собрание, где абсолютно законно будет избрана новая власть на основе консенсуса всех политических партий. В том, что большевики в новой власти будут играть ведущую роль мало кто сомневался. Достаточно сказать, что Троцкий к тому времени был уже главой Петросовета и не менее половины делегатов придерживалось большевистских взглядов. Что касается весьма многочисленных представителей эсеров, меньшевиков и прочих то, видя стремительное усиление большевиков, они, скорее, сочувствовали Временному правительству и отдавали себе полный отчет в том, что свержение последнего большевиками означало если и не их политическую смерть, то потерю большинства важнейших позиций в будущем правительстве. Но с точки зрения бывших царских офицеров, которые владели всей информацией об истинном положении, ждать Учредительного собрания и окончания баталий по формированию новых органов власти было чистым самоубийством. Разрушение страны к тому времени приняло бы необратимый характер и никакое правительство исправить положение было бы уже не в силах.  Обстановка требовала принятия немедленных шагов, чтобы оттащить гибнущую империю от самого края пропасти, на которой она находилась.

В Финляндию на секретные переговоры с Лениным отправляется опытнейший разведчик, начальник разведуправления генерал Потапов. Пассажиры поезда, на котором тот ехал с фальшивым паспортом, едва ли догадывались, что хорошо одетый господин в сером гражданском костюме с добродушным выражением лица и армейской выправкой в своей голове держит план, который до основания перетрясет десятки стран и навсегда изменит ход мировой истории.  Потапову предстояло убедить идейного вождя большевиков в необходимости немедленно взять всю полноту власти в свои руки, прекратить войну и начать наводить порядок в стране и в армии. Мы, возможно, никогда не узнаем, какие секретные факты и железобетонные аргументы в поддержку переворота приводил генерал Ленину, но, вероятно, они были более, чем убедительными, потому что Ленин начал действовать немедленно с присущей ему яростной и несокрушимой энергией. Ленину отводилась самая сложная часть операции – принудить собственных соратников способствовать вооруженному перевороту, который организует военная верхушка, а затем еще и убедить делегатов Съезда признать легитимность свержения законной власти. Со своей стороны Потапов обещал организовать бескровный захват Зимнего и всего кабинета министров так, чтобы со стороны это выглядело как захват Временного правительства восставшими рабочими. Давайте бегло рассмотрим все этапы этой грамотно спланированной и блестяще осуществленной спецоперации.

Итак, этап первый – захват Временного правительства. Разумеется, самостоятельно без поддержки военных захватить Зимний дворец ни у большевиков, ни у кого другого не было ни малейшей возможности. Петроград был наводнен преданными Временному правительству казаками и юнкерами. Не стоит сбрасывать со счетов и двухсоттысячный Петроградский военный гарнизон, у которого не было ни единого мотива способствовать военному перевороту. Временное правительство обеспечивало солдат гарнизона хорошим содержанием и гарантировало бронь от ненавистного фронта. Стоит напомнить, что такую же бронь от армии и достойную зарплату имели и рабочие Петроградских заводов, которые в отличие от всех прочих российских рабочих имели восьмичасовой рабочий день. Керенский был вовсе не дурак и ему недаром посвящали восторженные оды такие известные поэты как Борис Пастернак и Анна Ахматова. 

Сам по себе захват Зимнего вообще ничего не решал. Правительство занимало там лишь несколько комнат. Большую часть свободных помещений занимал военных госпиталь. Да еще пижон Керенский оттяпал себе бывшие апартаменты императора Александра III. В царских апартаментах этот клоун поселился не один, а с хорошенькой балериной. Вот что написал об этом посол Британской Империи во Франции в 1905-1918 годах лорд Френсис Барти Тейм: «Керенский, решив, что жена неподходящая для него спутница в Зимнем дворце, избавился от нее собственным приказом на том основании, что, став атеистом, он больше не связан узами церковного брака. Теперь он живет с балериной». Лихо, не правда ли? 

Для восставших крайне важно было захватить Временное правительство в полном составе, дабы ни у кого не было возможности обратиться к армии и организовать отпор восставшим. Кроме того, нужно было сделать так, чтобы ни у кого не возникло ни малейшего подозрения, что переворот организован не военными, а восставшими рабочими под руководством большевиков. Народ всех офицеров люто и дружно ненавидел, и переворот при их участии сразу же был бы обречен на неудачу. Да и среди офицеров подавляющее большинство осталось бы верным Временному правительству и стояло бы за него горой, дабы бы власть не перешла к большевикам. 

Первым делом заговорщики начали наводить на всех панику, что дескать большевики готовятся захватить власть вооруженным путем. Даже точную дату приводили – 25 октября 1917 года (по старому стилю). На протяжении нескольких недель в газетах регулярно появлялись сообщения о грядущем выступлении большевиков. Не верить этому было невозможно, т.к. первыми дату восстания слили в прессу Зиновьев и Каменев, за что потом некоторые соратники их потом упрекали в предательстве. Со своей стороны спецслужбы заботились о том, чтобы Керенскому на стол ежедневно ложились секретные донесения о готовящемся восстании, кроме того тот получал, вероятно, какую-то информацию о готовящемся против него заговоре со стороны военных. Вероятно именно последнего Керенский и боялся больше всего, потому что понимал, что против пушек и броневиков у большевиков не будет никаких шансов. Еще летом в июле он картечью раскатал по асфальту многотысячную толпу, и все это прекрасно помнили. Но против внутренних врагов картечь была совершенно бессильна.  Будучи до смерти напуганным Керенский сделал именно то, что и требовалось заговорщикам, к чему они его все время упорно и незаметно подталкивали. С самого утра 25 октября Дворцовая площадь перед Зимним была запружена верными Временному правительству казаками и юнкерами. Рядом с дворцом находились многоярусные штабеля бревен, которые шли на отопление. Так вот из этих бревен возвели баррикады, за которыми надежно укрылись несколько сотен казак и юнкеров. В помощь им пригнали новейшие броневики и орудийную батарею.  Оставалось только дождаться непроходимых идиотов, которые бы полезли с ружьишками на перевес брать штурмом эту крепость. У Керенского не было ни малейших сомнений, что взять Зимний штурмом за короткое время практически невозможно. Поэтому он велел всем своим министрам собраться в Зимнем и никуда не уходить. А сам он намеревался срочно вызвать на подмогу боевые части с фронта. Однако связаться с войсками по телеграфу и телефону ему не удалось: из-за внезапно возникших технических проблем все штабные каналы связи оказались нерабочими. Тогда Керенский реши воспользоваться автомобильным транспортом, чтобы самому отправиться за подмогой. Однако и тут возникли совершенно необъяснимые проблемы. Все 15 автомобилей Генерального штаба оказались вдруг – по чистой случайности, разумеется – неисправными и наотрез отказывались заводиться. Просто мистика какая-то. Но Керенский и тут не растерялся и приказал гнать своему извозчику в американское посольство. Там на его счастье оказался свободный автомобиль, да еще и в полной исправности. Это был шикарный представительский броневичок марки Pierce-Arrow, который ему американцы любезно и предоставили. На нем Верховный благополучно и укатил из города. 

А тем временем защитники Зимнего дворца пребывали в томительном ожидании нападения. Однако кроме толпы зевак на горизонте никого не было. Напряженное ожидание сменилось чувством голода. Наступило время обеда, однако ни одной полевой кухни на площади так и не появилось. Солдаты курили махорку и мрачно костерили начальство. Оказалось, что об их пропитании никто не позаботился, да и обещанные боеприпасы для пушек  почему-то тоже не подвезли. Затем поступил приказ разбирать баррикады. К вечеру площадь совершенно опустела. Броневики укатили в гаражи, солдаты вернулись в казармы и постоялые дворы. Запертые якобы ради их же безопасности в подвале министры оставались в полном неведение относительно того, что происходило снаружи. 

Офицеры генштаба свою партию отыграли как по нотам, теперь настала очередь большевиков красиво разыграть спектакль с захватом Зимнего дворца и кабинета министров в полном составе за исключением Верховного, которому удалось смыться на машине американского посольства. Поскольку защищать дворец было уже практически некому, то штурмовой отряд большевиков справился с этой задачей без особых проблем. Однако еще задолго до этого Ленину стоило титанических усилий убедить своих ближайших соратников согласится на вооруженный переворот. Вождь большевиков несколько часов безуспешно уговаривал членов организованного им самим же ЦК партии организовать вооруженное восстание, но необходимое для принятия решения большинство голосов никак не набиралось. Зиновьев и Каменев были категорически против переворота, справедливо указывая, что у большевиков на это еще недостаточно сил, а власть и так вскоре перейдет к ним в руки совершенно законным образом. Троцкий настаивал на том, что решение о вооруженном восстании должно приниматься исключительно Съездом. Проблема Ленина была в том, что он не мог всем раскрыть карты. Информацией об участии офицеров Генерального штаба в вооруженном мятеже обладали по всей видимости лишь Сталин с Дзержинским, а остальные, скорее всего, находились в полном неведении насчет этого, поэтому необходимый кворум никак не набирался. Самоубийц среди большевиков не было.

Тогда Ленин прибег к последнему самому жесткому аргументу: он объявил своим оторопевшим от неожиданности соратникам, что в таком случае он выходит из партии. Раскол среди большевиков накануне Учредительного собрания означал их неминуемое поражение на выборах в будущее правительство. Представить партию большевиков без Ленина было немыслимо. Аргумент подействовал. И тем не менее окончательное решение о грядущем мятеже было принято лишь с небольшим перевесом. Зиновьев и Каменев голосовали против. Троцкий воздержался. 

После того, как ЦК партии большевиков утвердил решение о подготовке к вооруженному восстанию, была согласована его дата: 25 октября 1917 года. И вот тут произошел прелюбопытнейший казус. Зиновьев и Каменев были настолько возмущены принятым решением, что выступили в открытой печати и выдали все планы большевиков насчет восстания, указав его точную дату. Казалось бы после такого явного предательства их следовало бы, если и не расстрелять, то выгнать из партии или, на худой конец, лишить всех постов. Однако ничего такого не произошло ко всеобщему удивлению. Объяснение тут единственное и очень простое – в действительности по плану заговорщиков никакого вооруженного выступления большевиков не предполагалось. Нужно было пустить лишь качественную дезу с целью напугать Керенского и отвести внимание от истинных участников предстоящего действа. Зиновьев и Каменев с этой задачей справились преотлично. За что же их было наказывать?

Теперь просто необходимо рассказать правду про крейсер «Аврора». Его роль в октябрьском спектакле была значительной, но вовсе той, о которой большинство из нас слышало. Вот что на сей счет пишет Олег Стрижак:

«Вахтенный журнал крейсера «Аврора», относящийся к осени 1917-го года, был найден в 1937-м году при обыске в сейфе одного из арестованных большевистских «вождей». В вахтенном журнале отсутствовали (вырваны «с мясом») страницы с записями последних десяти дней октября 1917-го года.

Зачем крейсер «Аврора» вечером 24 октября вышел на фарватер Невы? Казённая версия говорит: «вечером 24 октября прибыл на «Аврору» из Смольного гонец и передал революционный приказ — выйти к Николаевскому мосту и разогнать юнкеров, и «Аврора» тотчас вышла к мосту, и разогнала юнкеров».

На «Авроре» были 24 паровых котла, и чтобы к вечеру держать нормативное давление пара в котлах 17 атмосфер и в паровых машинах 15 атмосфер, нужно было разводить пары с раннего утра. Перемещение могучего крейсера — невозможно без предварительной разработки в штабе флота.

Чтобы «напугать юнкеров», «Авроре» не было нужды шевелиться. «Аврора» стояла у стенки завода в 550 метрах ниже Николаевского моста. С такой дистанции хороший пулемётчик смахнёт папиросную пачку.

Корабль, стоящий в заводе, имел на борту небольшое количество угля — чтобы отапливать жилые отсеки (от малого котла) и чтобы крутить динамомашину — для освещения помещений и подачи электропитания на приборы и механизмы. Чтобы крейсер «Аврора» отошёл от стенки, на него нужно было загрузить минимум сто тонн угля (достаточно, чтобы дойти из Петербурга до Ревеля или Гельсингфорса). Значит, кто-то отдал предписание командованию Угольного порта, в Угольном порту загрузили на баржу уголь, и буксир притащил эту баржу в Неву, к борту «Авроры», а нижняя команда крейсера, три сотни матросов и унтеров, в течение нескольких часов поднимала уголь из баржи на борт и раскидывала его по 20 нижним угольным ямам, и закончилось это не позднее 23 октября, ибо утром 24 октября кочегары уже бросали уголь в топки крейсера.

В одной из научных книг сталинского времени (1951) говорится, что крейсер «Аврора» получил боевой приказ на выход из завода ещё 22 октября.

Кораблю, стоящему в заводе, запрещено иметь на борту боезапас.

Если на «Авроре» 25 октября имелись снаряды и заряды — значит, кто-то заранее, через сложный механизм штабной бюрократии, отдал приказ начальнику артскладов форта Ино отгрузить, по секретному перечню, боезапас для крейсера «Аврора», и приказ в Военный порт о переходе буксира с баржой, и приказ — самым различным службам и боевым соединениям — на боевое обеспечение этого перехода. Ночные переходы кораблей и судов в Финском заливе, ввиду минной опасности, были запрещены.

Стало быть, не ранее середины дня 25 октября буксир притащил баржу с боезапасом к борту «Авроры» и верхняя команда, на виду у Петербурга, стала перегружать боезапас в артпогреба крейсера.

«Аврора», отойдя от стенки завода, никак не приближалась к Николаевскому мосту, а напротив, отошла вниз по течению и встала на якоря, — а 25 октября в Неву вошёл эскадренный миноносец «Самсон» (совершивший переход в Петроград из Гельсингфорса) и встал на фарватере выше «Авроры» по течению — меж «Авророй» и Николаевским мостом. «Самсон» своим корпусом и своими пушками прикрыл «Аврору» от возможного обстрела из города.

В 1917-м году «Самсон» (случайно или нет получил он имя библейского богатыря) был новейшим и лучшим эсминцем Балтийского флота. В боевой диспозиции на Неве 25 октября «Самсону» была отведена главная роль (видимо, что не случайно в 1923-м году «Самсон» получил новое имя — «Сталин», он был образцовым кораблём Краснознамённого Балтфлота, а в 1936-м году стал первым военным кораблём, который прошёл за ледоколами через льды но Северному морскому пути).

У одного мемуариста промелькнуло, что крейсер «Аврора» отошёл от заводской стенки затем, что на «Авроре» находился запасной штаб восстания. А очевидец мирный житель (Дубнов) записал в дневник 28 октября: в городе говорят, что когда войдут войска Керенского, большевики сядут на «Аврору» и уплывут в Кронштадт. Вероятно, здесь и заключается правда: в случае неудачи истинные руководители переворота должны были эвакуироваться на «Аврору» (плавучую крепость) и, под прикрытием огневой мощи эскадры, уйти либо в Ревель, к генералу Черемисову под крыло, либо в Гельсингфорс, к адмиралу Развозову.

В 1960-е годы А. В. Белышев, который в октябре 1917-го года был председателем судового комитета на «Авроре», рассказал, что носовое 6-дюймовое орудие крейсера не стреляло и никакого «сигнала к штурму» посредством орудийных выстрелов не отдавалось. Просто — в девятом часу вечера на «Авроре» дважды выстрелила кормовая зенитка (со времён Петра Великого двойной выстрел кормового орудия являлся приказом «шлюпкам к борту»). На «Авроре» стояли новейшие зенитки Лендера калибром 3 дюйма, длина ствола 2,3 метра, они били в высоту на 6 вёрст, и звук их выстрела был сильным.»

Итак, Олег Стрижак достаточно убедительно доказывает, что крейсер «Аврора» управлялся вовсе не революционными матросами, а целым конгломератом тыловых и военно-морских служб, действия которых координировал штаб заговорщиков из числа высшего командного состава. В пользу этой версии говорит еще и тот факт, что Керенскому не удалось найти в Петрограде ни одного генерала, который бы согласился управлять обороной Зимнего дворца. Кстати, по Зимнему палить из пушек никто не собирался, поскольку там еще с 1915 года располагался военный госпиталь на 1000 коек. И этот госпиталь всегда был переполнен. Всем про это было хорошо известно. Именно раненые солдаты из госпиталя и медперсонал не позволили мародерам из Красной гвардии проникнуть в Эрмитаж. Любопытно, что в качестве холодного оружия при разгоне мародеров успешно использовались ночные горшки. Жаль, что в фильме Эйзенштейна про это нет ни слова. Эпическая могла получиться сцена. В действительности захват резиденции Временного правительства произошел силами спецназа без единого выстрела точно так же, как и захват Крыма в 2014. Бешеная стрельба началась много позже, во время съемок художественных фильмов о захвате Зимнего восставшими революционными массами.

Захват дворца не обошелся без мелких проволочек. По плану там вообще не должно было находиться никого из вооруженных военных. Если бы все выполнили приказ покинуть площадь и здание, то именно так бы и произошло. Однако несколько десятков юнкеров самовольно с оружием остались защищать дворец и министров. Кроме них на подступах к дворцу расположилась рота женского батальона смерти. Штабс-капитан батальона Александр Лосков отдал приказ вывести всех женщин за город, но 137 женщин из чувства не верно понятого долга все-таки остались защищать Временное правительство. Впрочем и с теми и с другими обошлись весьма гуманным образом – разоружили и отпустили под честное слово больше не поднимать оружие против новой власти. Юнкера, вероятно, при этом держали в кармане фигу, потому что в последствии многие из них были повторно арестованы при подавлении контрреволюционного восстания в Петрограде. Второй раз с этими господами, понятное дело, уже не церемонились.

Захват министров в Зимнем дворце был чисто технической и самой простой частью плана заговорщиков. Самым сложным было легализовать свержение Временного правительства через решение Съезда. В Петросовете ключевые посты занимали меньшевики и эсеры. Они страшно боялись, что большевики узурпируют все рычаги управления  своих руках, поэтому играли на стороне Временного правительства, буржуазные политические лозунги которого они в целом поддерживали. Они считали, что социализм в России строить преждевременно, поэтому сначала нужно сосредоточиться на буржуазной повестке. Главным для них было выиграть время и дать Керенскому возможность ввести в столицу верные воинские части, дабы присмирить большевиков и поймать, наконец, их главного вождя Ленина, который по слухам уже нелегально находился в Северной столице. Город был наводнен ищейками, задача которых была обнаружить Ильича и не дать тому – упаси Боже! – проникнуть в Смольный. Гипнотическая способность Ленина подчинять себе толпу была общеизвестной, а делегатов Съезда было слишком много, чтобы каждому воткнуть в уши беруши, как это неплохо проканало однажды с аргонавтами.

25-го октября Ленин в сильном нервном возбуждении уже несколько часов мерил шагами свою маленькую конспиративную квартирку, когда в дверь раздался условный стук. Посыльный шепотом сообщил пароль, обозначавший, что министры арестованы и следует срочно приступить к реализации дальнейшей части плана, составленного заговорщиками. После этого Ленин в парике и одежде рабочего вышел на улицу. Было уже поздно и до Смольного нужно было добираться пешком, сильно рискуя попасть в руки ищеек или жандармов, т.к. общественный транспорт уже не ходил. К счастью, Ленину удалось на ходу заскочить в пустой трамвай, который направлялся в парк и тут его неожиданно разоблачила самая обычная трамвайная кондукторша. Женщина спросила невзрачного мужичка, в курсе ли тот, что происходит в Петрограде. И когда Ленин ответил, что не знает, что делается в городе, та сказала ему буквально следующее: «Какой же ты после этого рабочий, если не знаешь, что будет революция». Святая простота. Знала бы она кого на самом деле везет…

Благополучно добравшись до Смольного Владимир Ильич столкнулся с неожиданной проблемой, которая в другое время могла бы вызвать у него только смех: громадные революционные матросы на входе наотрез отказались пропускать Ильича внутрь, поскольку не могли поверить, что этот малорослый и щуплый рабочий и есть легендарный Ленин. Лишь затесавшись в толпе, Ленину удалось, наконец, проникнуть в здание, миную бдительную охрану. Ленин доложил Съезду радостную новость, что Временное правительство низложено, министры арестованы и власть теперь всецело принадлежит рабочим и крестьянам. И тут меньшевики и эсеры на эмоциях совершили для себя непростительную ошибку. В знак протеста в надежде сорвать кворум они всем составом покинули Съезд. Однако кворум набрался и вся власть в столице оказалась в руках большевиков. Впрочем, большой эйфории от этого они, будучи реалистами, не испытывали. Для них по-прежнему все еще висело на волоске. Остроту момента прекрасно передал много позже Сталин в своей заметке для газеты «Правда»:

<…>Первые дни после Октябрьской революции, когда Совет Народных Комиссаров пытался заставить мятежного генерала, главнокомандующего Духонина, прекратить военные действия и открыть переговоры с немцами о перемирии. Помнится, как Ленин, Крыленко (будущий главнокомандующий) и я отправились в Главный штаб в Питере к проводу для переговоров с Духониным. Минута была жуткая. Духонин и Ставка категорически отказались выполнить приказ Совнаркома. Командный состав армии находился целиком в руках Ставки. Что касается солдат, то неизвестно было, что скажет 14-миллионная армия, подчиненная так называемым армейским организациям, настроенным против Советской власти. В самом Питере, как известно, назревало тогда восстание юнкеров. Кроме того, Керенский шел на Питер войной. Помнится, как после некоторой паузы у провода лицо Ленина озарилось каким-то необычайным светом. Видно было, что он уже принял решение. “Пойдем на радиостанцию, – сказал Ленин, – она нам сослужит пользу: мы сместим в специальном приказе генерала Духонина, назначим на его место главнокомандующим тов. Крыленко и обратимся к солдатам через голову командного состава с призывом – окружить генералов, прекратить военные действия, связаться с австро-германскими солдатами и взять дело мира в свои собственные руки”.

Это был “скачок в неизвестность”. Но Ленин не боялся этого “скачка”, наоборот, он шел ему навстречу, ибо он знал, что армия хочет мира и она завоюет мир, сметая по пути к миру все и всякие препятствия, ибо он знал, что такой способ утверждения мира не пройдет даром для австро-германских солдат, что он развяжет тягу к миру на всех без исключения фронтах. Известно, что это революционное предвидение Ленина также сбылось впоследствии со всей точностью.

Гениальная прозорливость, способность быстро схватывать и разгадывать внутренний смысл надвигающихся событий – это то самое свойство Ленина, которое помогало ему намечать правильную стратегию и ясную линию поведения на поворотах революционного движения.

“Правда” № 34, 12 февраля 1924 г.

В этом небольшом рассказе весь Владимир Ильич. В нервной, непредсказуемой и бешеной революционной стихии он чувствовал себя как рыба в воде. Эта огненная стихия восстания была для него родной. Кто-то удачно сравнил Ленина с жонглером, который с зажженными факелами в руках танцует на пороховой бочке.

Пересказывать дальнейшие события нет нужды, т.к. они всем известны описаны более менее правдоподобно. На что стоит обратить особое внимание, так это на оценку той роли, которую сыграли большевики в истории России. К глубокому прискорбию, даже образованные люди на сей счет бывают слишком ангажированы, чтобы увидеть истинное положение вещей под тусклым солнцем исторической правды. Думаю, цитата которую я сейчас представлю, не переубедит злопыхателей, но чем черт не шутит. Предлагаю послушать, что говорит о большевиках внук императора Николая I и близкий родственник (шурин) последнего императора Николая II, великий князь, Александр Михайлович; создатель русской военной авиации, между прочим. Уж этого человека, у которого большевики укокошили сразу трех родных братьев, трудно заподозрить в искренних симпатиях к советскому строю. И тем не менее в своей книге воспоминаний великий князь пишет о них как об истинных спасителях своего Отечества.

"— По-видимому, “союзники” собираются превратить Россию в британскую колонию, писал Троцкий в одной из своих прокламаций в Красной армии. И разве на этот раз он не был прав? …Британское министерство иностранных дел обнаружило дерзкое намерение нанести России смертельный удар… Вершители европейских судеб, по-видимому, восхищались своею собственною изобретательностью: они надеялись одним ударом убить и большевиков, и возможность возрождения сильной России. Положение вождей Белого движения стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что они не замечают интриг союзников, они призывали… к священной борьбе против Советов, с другой стороны — на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи...

Мне пришло в голову, что, хотя я и не большевик, однако не мог согласиться со своими родственниками и знакомыми и безоглядно клеймить все, что делается Советами только потому, что это делается Советами. Никто не спорит, они убили трех моих родных братьев, но они также спасли Россию от участи вассала союзников.

Некогда я ненавидел их, и руки у меня чесались добраться до Ленина или Троцкого, но тут я стал узнавать то об одном, то о другом конструктивном шаге московского правительства и ловил себя на том, что шепчу: "Браво!". Как все те христиане, что "ни холодны, ни горячи", я не знал иного способа излечиться от ненависти, кроме как потопить ее в другой, еще более жгучей. Предмет последней мне предложили поляки.

Когда ранней весной 1920-го я увидел заголовки французских газет, возвещавшие о триумфальном шествии Пилсудского по пшеничным полям Малороссии, что-то внутри меня не выдержало, и я забыл про то, что и года не прошло со дня расстрела моих братьев. Я только и думал: "Поляки вот-вот возьмут Киев! Извечные враги России вот-вот отрежут империю от ее западных рубежей!". Я не осмелился выражаться открыто, но, слушая вздорную болтовню беженцев и глядя в их лица, я всей душою желал Красной Армии победы.

НЕ ВАЖНО, ЧТО Я БЫЛ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ. Я БЫЛ РУССКИЙ ОФИЦЕР, ДАВШИЙ КЛЯТВУ ЗАЩИЩАТЬ ОТЕЧЕСТВО ОТ ЕГО ВРАГОВ. Я был внуком человека, который грозил распахать улицы Варшавы, если поляки еще раз посмеют нарушить единство его империи. Неожиданно на ум пришла фраза того же самого моего предка семидесятидвухлетней давности. Прямо на донесении о "возмутительных действиях" бывшего русского офицера артиллерии Бакунина, который в Саксонии повел толпы немецких революционеров на штурм крепости, император Николай I написал аршинными буквами: "Ура нашим артиллеристам!".

Сходство моей и его реакции поразило меня. То же самое я чувствовал, когда красный командир Буденный разбил легионы Пилсудского и гнал его до самой Варшавы. На сей раз комплименты адресовались русским кавалеристам, но в остальном мало что изменилось со времен моего деда.

- Но вы, кажется, забываете, — возразил мой верный секретарь, — что, помимо прочего, победа Буденного означает конец надеждам Белой Армии в Крыму.

Справедливое его замечание не поколебало моих убеждений. Мне было ясно тогда, неспокойным летом двадцатого года, как ясно и сейчас, в спокойном тридцать третьем, что для достижения решающей победы над поляками Советское правительство сделало все, что обязано было бы сделать любое истинно народное правительство. Какой бы ни казалось иронией, что единство государства Российского приходится защищать участникам III Интернационала, фактом остается то, что с того самого дня СОВЕТЫ ВЫНУЖДЕНЫ ПРОВОДИТЬ ЧИСТО НАЦИОНАЛЬНУЮ ПОЛИТИКУ, КОТОРАЯ ЕСТЬ НЕ ЧТО ИНОЕ, КАК МНОГОВЕКОВАЯ ПОЛИТИКА, НАЧАТАЯ ИВАНОМ ГРОЗНЫМ, ОФОРМЛЕННАЯ ПЕТРОМ ВЕЛИКИМ И ДОСТИГШАЯ ВЕРШИНЫ ПРИ НИКОЛАЕ I: ЗАЩИЩАТЬ РУБЕЖИ ГОСУДАРСТВА ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ И ШАГ ЗА ШАГОМ ПРОБИВАТЬСЯ К ЕСТЕСТВЕННЫМ ГРАНИЦАМ НА ЗАПАДЕ!

Сейчас я уверен, что еще мои сыновья увидят тот день, когда придет конец не только НЕЛЕПОЙ НЕЗАВИСИМОСТИ ПРИБАЛТИЙСКИХ РЕСПУБЛИК   , но и Бессарабия с Польшей будут Россией отвоеваны, а картографам придется немало потрудиться над перечерчиванием границ на Дальнем Востоке.»

Теперь, наконец, настала пора поговорить о роли Сталина во всей этой истории. После убийства Дзержинского и разрушительного для здоровья ранения Ленина, Сталин оказался единственным из заговорщиков, на плечи которого легла миссия осуществить четвертую часть плана – восстановление разрушенной страны. К великому сожалению, Сталин был по всей видимости ликвидирован своими соратниками при осуществлении последней, пятой части плана заговорщиков – прекращению партийного большевистского диктата. Уже отстраненные от власти и замененные на своих постах чистыми технократами бывшие сталинские соратники Хрущев, Коганович, Маленков и Берия сумели того переиграть и устранить в самый критический для них момент. Но это уже отдельная тема, о которой в рамках данной статьи говорить неуместно. 

Сталин всегда подчеркивал, что был идейным последователем Ленина и считал последнего своим учителем. После смерти Ленина Сталин продолжал проводить чисто ленинскую политику и нет ни одного достоверного факта, который бы говорил об обратном. Как и любой лидер, Ленин мог находиться у власти только будучи арбитром среди враждующих между собой внутрипартийных политических группировок. Именно с этим связано приближение им Сталина и включению того в ряды высшей партийной элиты к огромному неудовольствию, главным образом, Троцкого, Бухарина и Крупской. В рамках борьбы с влиянием Троцкого и его окружения Ленин провел реорганизацию Партии и сделал Сталина генсеком. Все то, что писал в эмиграции Троцкий и позднее говорил Хрущев по поводу так называемого «Завещания Ленина», в котором тот якобы призывал убрать Сталина – чистая дезинформация, не имеющая ничего общего с действительностью.  Существуют убедительные доказательства того, что часть «Завещания» - подделка и не имеет никакого отношения к Ленину. Поскольку миф о «Завещании» является общепринятым среди историков, стоит его рассмотреть чуть подробней. 

Набор документов, который назвали «Политическим завещанием» Ленина – это набор машинописных документов, многие из которых не содержит подписи Ленина; во многих случаях эти документы  даже не прошли обязательную  регистрацию в ленинском секретариате. Все это дает право полное право предположить, что так называемое «Завещание Ленина» было сфабриковано с одной единственной целью: лишить Сталина высшей партийной власти, которую он получил благодаря Ленину. Можно легко предположить, что часть «Завещания», которая касалась критики Сталина, была написана  лично Крупской, которая, как хорошо известно, ненавидела Сталина и всегда активно интриговала против него. Вопреки общим представлениям, Крупская была амбициозной, авторитетной и чрезвычайно умной революционеркой. До революции она проделывала колоссальную организационную работу. Будучи личным секретарем Ленина она с помощью симпатических чернил вела деловую переписку с не менее, чем тремя тысячами корреспондентов. Есть версия, что после смерти Ленина планировался передел власти в пользу триумвирата, состоящего из Троцкого, Крупской и Бухарина. 

Сталин со своей стороны никогда не афишировал, но и не скрывал своего презрения к Крупской. Однажды еще до октябрьского переворота Сталин бросил той в лицо, что можно спать с Лениным, но при этом не быть истинным ленинцем. В злополучном «Письме к съезду» есть строки, где Троцкий назван «самым способным в ЦК», а «Бухарин «любимцем партии». Трудно не заподозрить, что именно Крупская вставила данные строки, которые ни стилистически, ни по духу не являются характерными для Ленина, вернее абсолютно противоестественны для письменного стиля Владимира Ильича. Точно так же весьма и весьма вероятно, что последующие дополнения к «Письму», где смертельно больной и уже полностью недееспособный Ленин якобы требует убрать Сталина с поста генсека, также писала Надежда Крупская. У нее для этого были все технические возможности и, главное, большое желание.

К счастью, делегаты съезда, где было зачитано поддельное завещание быстро разобрались, что к чему, и Сталин остался генсеком. Что касается Крупской, то она начала срывать свою бессильную злобу на советских детях. В последние годы жизни эта женщина отметилась тем, что планомерно и методично занималась уничтожением детских библиотек и дикой травлей таких совершенно безобидных писателей как, например, Корней Иванович Чуковский. Кроме того, Крупская подготовила список запретных для советского читателя книг, который Максим Горький назвал «ошеломляющим разум». Туда попали, например, Платон, Шопенгауэр, Лесков и много, кто еще.

Кем же был Сталин? Был ли он безжалостным тираном, террористом и кровавым деспотом? Безусловно был. А может быть это был русский православный воин-святой, ведший аскетический образ жизни и спасший от коричневой чумы миллиарды невинных душ на нашей планете? И это неопровержимый исторический факт. Так кто же он, и как его оценивать? В средние века алхимия считалась изобретением дьявола и в тоже время наделялась божественной силой. Чтобы обойти это противоречие для нее придумали оксюморон: «непорочная блудница». Может быть и к Сталину можно применить нечто подобное? Допустим, «грешный праведник», «милосердный палач» или что-то в этом роде…

У нас в православии есть понятие «святой воин». Первым официально признанным святым воином был объявлен князь Владимир. Если бы мы его сейчас судили по нашему уголовному кодексу за бесчисленные убийства и изнасилования, он бы загремел на зону пожизненно. Почему же святому и благоверному князю мы сейчас все прощаем, а Сталина простить не можем, хотя заслуг у последнего перед нашей Родиной ничуть не меньше? Может быть потому, что мы лицемеры? 

Сталин с отличием закончил духовную семинарию, он свободно читал Новый Завет и Платона на древнегреческом и от веры своей публично никогда не отрекался. Многие плохо образованные верующие кричат, что Сталин, мол, кровавый злодей, потому что он убивал христиан и разрушал церкви? Извините, а чем как ни тем же самым в свое время усердно занимался уважаемый апостол Павел? Давайте уж тогда будем до конца последовательны и разоблачим культ личности апостола Павла. Этот римлянин по молодости умудрился настолько «отличиться» в гонениях на христиан, что сам Господь лично к нему воззвал с законным вопросом: «По что гонишь Меня?». Думаю, к Сталину у Него таких вопросов не было.

Сталин в 1943 году амнистировал понесшую абсолютно заслуженное наказание Церковь, и именно тогда началось на Руси духовное возрождение на совершенно новом уровне без принуждения, как было раньше. Стоит напомнить, то при царе-батюшке посещение церкви являлось обязательным. Простой люд всю неделю пахал на барина, а по воскресеньям вместо того, чтобы нормально выспаться обязан был с утра явиться в церковь. А кто не являлся, тех били палками и кнутом. Стариков, женщин и детей это тоже касалось. А сколько в царской России десятков миллионов детишек было нещадно выпорото розгами православными батюшками за плохую зубрежку Закона Божьего никто же и сосчитать не возьмется. 

Моя мама вспоминала, что когда осенью 1953-го объявили о смерти Сталина весь ее шахтерский городок Анжеро-Судженск рыдал. И она рыдала, а ей было всего шесть лет и в политике она была не в зуб ногой и рядом не стоял чекист и не бил ее. Слезы были абсолютно искренними. Горе-то было всенародным, все же чувствовали и понимали, что человек ушел необыкновенный. Я уже слышу комментарии: «Ты не понимаешь. Это другое! Людям мозги промыли…». Ага промыли. Как же. Не смешите мои тапочки. Мне с рождения КПСС мозги промывало, и я не помню, чтобы хоть кто-то слезинку уронил при смерти очередного генсека, скорее, все радовались и наивно верили в лучшее. 

Я, конечно, не эксперт в религиозных вопросах, но лично мне совершенно очевидно, что обычный человек никогда не сможет подчинить своей воле волю десятков миллионов людей, а той невероятной властной мощи, которая исходила от Сталина, невозможно было не подчиниться. И в этой мощи определенно было нечто не от мира всего. Это же все чувствовали. Говорят, Уинстон Черчилль с удивлением вспоминал, что в Ялте при появлении Сталина все вскакивали и почему-то держали руки по швам. Впрочем, это смахивает больше на  очередной анекдот, придуманный спецотделом ЦРУ.

Иногда наилучшую историческую оценку великих мировых лидеров дают их враги. Один из немногих порядочныхи честных критиков сталинизма Исаак Дойчер в своей работе «Россия после Сталина» вынужден был признать очевидную для всех вещь, что  "подлинной сутью сталинских исторических достижений является тот факт, что он нашел Россию работающей деревянным плугом, а оставил ее, снабженной атомными реакторами".

Не покидает ощущение, что Сталин и сам порой осознавал себя лишь орудием или бичом в руках божьих. Как коммунист и руководитель великой социалистической державы, разумеется, он не мог ни с кем поделиться тем, что с ним происходит. Быть до конца честным Сталин мог лишь наедине с самим собой. И в такие сокровенные минуты полного одиночества он изливал свою душу в стихах, которые он потом уничтожал. Вот стих Сталина, который он не успел сжечь и который был обнаружен в его рабочем столе после внезапной кончины:

Поговорим о вечности с тобою:

Конечно, я во многом виноват!

Но КТО-ТО правил и моей судьбою,

Я ощущал ТОТ вездесущий взгляд.

ОН не давал ни сна мне, ни покоя

ОН жил во мне и правил СВЫШЕ мной.

И я, как раб ВСЕЛЕНСКОГО НАСТРОЯ,

Железной волей управлял страной.

Кем был мой тайный ВЫСШИЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ?

Чего хотел ОН, управляя мной?

Я, словно раб, судья и исполнитель — 

Был ВСЕМ над этой нищею страной.

И было всё тогда не постижимо:

Откуда брались сила, воля, власть.

Моя душа как колесо машины,

Переминала миллионов страсть

И лишь потом, весною в 45-м,

ОН прошептал мне тихо на ушко:

«Ты был МОИМ послушником, солдатом

И твой покой уже недалеко!».