О чистоте расы

- Молодец! - вынырнув, похвалил Кит. - Для университетской крали ещё не всё потеряно. 

- Что значит?

- Значит, часть испытания ты прошла. 

Они поднялись на поверхность у незнакомого берега, далеко от города. Здесь берег подворачивал в заводь, и дома стояли прямо фундаментом у воды, пять небольших домиков, от дверей которых лестницы опускались прямо в озеро. За домами виднелись хозяйственные склады, у берега покачивались три грузовые лодки, пузатые и глубокие, с высокими мачтами и с подвязанными к реям парусами. В одной из лодок мужчина и девочка возились с ящиком рыбы.

- Форель ловится сачками, - заметив, куда смотрит Итта, сказал Кит. - Для этого нужны двое. 

- Где мы? - Итта чувствовала себя очень усталой.

- Я бы сказал - дома. Но для тебя это все-таки не дом. Ты здесь гостья. Я привел тебя к нашим. Показать.

- Показать мне жилища ныряльщиков?

- Показать им тебя. Идем.

Итта вышла на берег следом за Китом и поднялась по лестнице в один из домов. 

Они вошли в низенткую дверь и Итта подумала, что Эмилю пришлось бы согнуться в три погибели, чтобы попасть внутрь.

В доме была одна центральная комната, из которой вели еще три выхода. Дверь на кухню была открыта. Спальни прикрывались занавесками, сплетенными из морских ракушек. 

На полу главной комнаты кружком сидели трое мужчин и две женщины. Все темноволосые, черноглазые. Они сидели прямо на тростниковых циновках, босые. На всех были широкие зеленые рубашки. Иттииты чинили какую-то необычную сеть. Толстую, металлическую. Мужчины растянули ее между собой, а женщины ловко орудовали крючками, затягивая порванные сегменты сети. 

- Привел? - спросил один из мужчин, когда Кит и Итта вошли. Он встал и крикнул: 

- Мэмми!

Из правой спальни, отодвинув занавеску, вышла маленькая изящная девушка. Ракушки негромко и красиво загремели. 

- Подмени меня, у нас гостья. - сказал мужчина.

Мэмми взглянула на Итту, обожгла ее взглядом. Длинные черные ресницы хлопнули как крылья. Лицо девушки, красивое, иттиитское, казалось уж слишком взрослым. Итта почуяла силу ее характера, и почуяла сочувствие. Оно мелькнуло лишь на долю секунды. Простое человеческое сочувствие. И сразу спряталось. Видимо, здесь умели прятать чувства за чувства и ещё глубже.  

Мэмми села на циновку и взяла у мужчины сеть. 

Мужчина, немолодой, но крепкий, с таким же безволосым как у юного Кита лицом, но уже тронутым тонкими морщинами в уголках черных раскосых глаз, повернулся к Итте, разглядывая ее. 

- Мое имя -  Захир Дохар. Я здесь главный, - произнес он. - Кит сказал, у тебя жабры. И ты плаваешь под водой подолгу. 

- Она до места промысла доплыла. Правда медленно… но… немногие...

- Помолчи, Кит. - Мужчина снова обратился к Итте. -  Что еще тебе передалось от отца?

- Вы знали моего отца? - поразилась Итта.

- Не то чтобы мы дружили... Но… Я буду говорить прямо. Мы стараемся сохранить нашу расу. И любое кровесмешение не одобряем. Поэтому твой отец не был мне другом. Но у тебя его ген, и, значит, ты можешь его передать дальше. Эмапатия? 

- Да.

- Умение предвещать погоду?

- Да. 

- Обострение гена во время опасности?

- Слабое.

- И все же случалось?

- Пару раз.

- Ты девственница?

- Какое это имеет отношение?

- Я не слышу по твоим чувствам "да" или "нет". Обычное девичье смущение. Так девственница?

- Да.

- Вот и хорошо. Твой род требует от тебя дать общине полноценного иттиита. Не факт, что получится. Но попробовать стоит. - Он говорил так, словно вопрос решенный. - Можешь выбрать себе пару сама. Так у нас принято. Тот же Кит. Его чистая кровь нуждается в передаче. Девушки у нас есть. Но они все уже отдали своего первенца высшей общине. Некоторые даже дважды.

Итта не произнесла ни слова. Хотя всяких слов у нее вертелось на языке предостаточно. Но все они были неподходящими и грубыми. Первенца общине..  да они сумасшедшие! Эти иттиииты… Она слышала чувства Захира. Чувства были спокойные, незлые, никаких шуток, все серьезно. Он был совершенно уверен в правильности происходящего.

- Я не предлагаю тебе ничего дурного. Мэмми, моя дочь, уже успела передать общине двоих детей. А ей всего восемьнадцать. Ты вряд ли сможешь дать нам больше одного. Но тебе пятнадцать, ты иттиитка и ты девственница. Так что можешь выбрать мужчину. Если тебя не устраивает Кит. 

- Я готов ее взять! - подал голос парень лет двадцати пяти. Он не разглядывал Итту, не проявлял никакого физического интереса. Итта слышала его чувства. Просто чувство долга. И больше ничего. 

- Я сам возьму! - Выступил Кит. - Я присмотрел ее себе давно. Я привел ее. У меня право. 

Ведьмов Кит! Значит, оказывается, он присмотрел ее давно. Значит, эти его издевательства, слежка, хвастовство - просто для того, чтобы заделать ей ребенка. Сволочь! Одноклассничек ведьмов!

- Я покусаю тебя! - огрызнулась Итта.

- Да сколько угодно, - Кит пожал плечами. - Ты среди своих. Здесь никто не жалеет тебе зла. Но всякий умеет заострять улыбку. 

И Кит показал Итте острые зубы. 

- Не думай бежать, - спокойной предупредил Захир. - Всякий из нас плавает быстрее. Ты могла бы стать ныряльщицей и могла бы помогать по хозяйству добровольно. Могла бы усмерить гордыню и понять, что люди никогда нас не примут. Никогда не встанут на защиту от других, человечкиных фанатиков истребления древних рас.

- Древней расы иттиитов больше нет! - поджав губы, выдавила Итта. - Мы все мешаные. 

- Как мало ты про нас знаешь. Да, мы не те, кто тысячу лет назад вышли из океана. Мы приспособились к пресной воде, приспособились к живорождению. Тысяча лет - большой срок. И все же каждая иттиитка зачинает первенца для общины, телепатически. Не думаешь же ты, что кто-то из людей способен на такое? Не думаешь же ты, что женщины иттиитов сохранили это умение напрасно?! Ты же в курсе, как это происходит?

Итта не отвечала. Ужас сковал ее. Она чуяла, что Захир не врёт. 

- Иттиитка, которая не знает своего предназначения... - покачал головой Захир.  - Куда катиться этот мир! Ну слушай. Неоплодотворенные икринки - сокровище главной общины. Их берегут в морской воде, тысячелетие сохраняя их жизнеспособность. Огромная плантация, за которой ухаживают десятки добровольцев. Тех, кто не учится в университете, разумеется, не гуляет по карнавалам и не носит дорогие платья. Иттииты, преданные идее продолжения рода. Икринки для наших детей. Чистокровных. И большинство из них так никогда и не получат зачатия. Потому что вас рождается очень мало - иттиитских женщин. Очень мало. И ещё потому, что такие мешаные, как ты, могут дать только одного чистокровного, рожденного в воде. 

- Я не понимаю…

- Тебе придется напрячь свои избалованные мозги и понять. Моя Мэмми даст несколько икринок. Потому что она рождана морем. Ты рождена человеческой женщиной. И даже сохранив ген, ты можешь дать нам только одну оплодотворенные икринку.

- Как? 

- Обычным образом. Разделив ложе с иттиитом, ты зачинаешь ребенка в себе. Он развивается внутри только три недели, а потом телепатически перемещается в икринку общинной плантации, и дальше развивается и рождается там. Три недели, после этого ты можешь быть свободна, если не захочешь остаться со своими, а вернуться к людям прозябать в их свинячем бесцельном существовании. Но дать общине ребенка - твой долг.

- Я не могу… - голос Итты задрожал. Она больше не чувствствовала воображаемого Эмиля за своим плечом. Сказка оборвалась, толком не начавшись. Ситуация была безвыходная. Патовая, как говорил Эмиль. 

Идиотка! Гордая, глупая девчонка. Зачем ты повелась на уговоры Кита?! Хотела утереть ему нос?! Отомстить за старые обиды?! Никто не знает, где она... Никто не найдет ее здесь... Только она одна и эти сумасшедшие фанатики… 

- У меня… у меня есть жених. - негромко проговорила она.

- Врать среди своих бесполезно. Согласись, в этом есть особое превосходство нашей расы? - глаза Захира раздраженно блеснули, и он повысил голос. - Ты думаешь, мы тут в любовь играем?! Ты думаешь, ты особенная? Первая, которая заламывает руки и говорит - ах, я не могу расстаться с девственностью, у меня есть парень на примете. В этих случаях мы спрашиваем только одно: - Парень иттиит? И знаешь, что мы всегда слышим? - О, нет, он белокурый человеческий отпрыск!  Так вот! Знаешь, что мы отвечаем таким девушкам? Мы отвечаем: Нам плевать! Мы выживаем! Мы ловим рыбу и собираем артефакты, мы трудимся, не покладая рук, и все отправляем в общину, чтобы она могла жить. Чтобы могли рождаться и жить наши дети. И нам плевать на ваши "не могу, не буду". Община Като Иттина собирает девушек по всему свету. Девственность каждой иттиитки принадлежит ей. Готовили тебя к этому или нет. Истории плевать на твои чистоплюйские амбиции. Это же я говорил твоему отцу, это же говорю тебе. Плевать! Забирай ее, Кит. Она твоя. Завтра луностояние. Дождись. Чтобы не вышло осечки.  

- Без обид, ладно? - провожая девушку в клетку, сказал Кит. Он был доволен и не скрывал этого. - Других иттииток у меня на примете нет. Их вообще рождается в пять раз меньше, чем мужчин. И я коплю свое семя для общины. И отдам его тебе завтра, в день луностояния. Не потому, что хочу тебя, а потому что так требует Маро Катпул. 

- Кто?

- Жрец и хранитель общины Като Иттины. Система должна работать. Икринки должны созревать. 

- А ты сам был когда-то в общине? Видел эти икринки? Потому что, Кит, это немного похоже на бред. 

- Я не был. Но ты же понимаешь, иттииты не могут друг другу врать. Собственно, это одно из доказательств того, что наша раса - новый виток эволюции. Мы - лучше людей. 

- Вы больные на голову, Кит.

- Считай, как тебе нравится. Зарих Дохар велел мне проверить твои жабры, разогнать в тебе ген перед спариванием. Поэтому сегодня ты будешь ночевать под водой. Всего три недели. И вернёшься в своему университетскому хахалю. А, может, ещё попросишь остаться. Вдруг, влюбишься в меня? Ведь я собираюсь пользоваться тобой все три недели. Во имя гарантии зачатия, конечно. Пока не почувствую внутри тебя плод.

***

Спустя три часа Итта успокоилась. Ей стало ясно, что Зарих Дохар не просто так отправил ее дышать жабрами. Слишком долгое пребывание под водой меняло не только структуру тела, оно меняло мысли. 

Она подумала, как мало, ничтожно мало знает о жизни. Как трудно было поверить в то, что зачатый ребенок окажется в совершенно другом месте. Но не верить иттиитам было невозможно. Новая раса на могла врать друг другу. Итта не могла представить себе, как подобная функция личности выживет в мире, привыкшем умалчивать и лукавить. В мире, построенном совсем по другим социальным законам. Что это за община, в которой все живут ради цели сохранить двойной ген? Что это за люди, готовые все свои доходы отдавать сородичам? Как бы Итте не было страшно, она начала думать, если уж иттиитам нужен ее ген, чтобы оплодотворить икринку... То, возможно, она должна...  Они ждали, пока она вырастет, ждали, пока ей исполнится пятнадцать. Возраст половой зрелости и права создать пару… это отвратительно, странно, но вдруг это и есть ее предназначение?

Защищаясь от холода, ее тело переменило природу и поменяло мысли. Она уснула иттииткой, в воде, в клетке под домом, на выстланом водорослями дне.

Утром за ней приплыл Кит, выпустил и повел в дом. Там их встретила Мэмми. Итта смогла вернуть себе привычное тело, белый цвет кожи и нормальные зубы. Но после сна под водой мир  все-равно стал немного туманным, словно через жабры в нее вошло древнее, дикое умиротворение. 

- Мэмми расскажет тебе об особенностях спаривания иттиитов. Я жду тебя в лагуне. - произнес Кит и ушел.

Слова Кита, три слова - "особенность спаривания иттиитов" вернули ей ее реальность. Тотчас! Она подумала про Эмиля, а потом вспомнила Эрика. Тогда у липы… когда она пожалела отдать Эрику свою честь, сохранила ее, как она впоследствии думала - для Эмиля, как наивно она поступила, решив торговаться со своей судьбой. Гордыня сыграла с ней злую шутку. Она могла бы провести свой первый раз с Эриком, с мальчиком, которого любила. А теперь…

Мэмми привела Итту в комнату, где на неуклюжем столике стояла тарелка рыбного супа и чашка, в которой дымился зеленый отвар. 

- Поешь и выпей. Когда в последний раз у тебя были женские дни?

- Какое это имеет значение?

- Кит - иттиит. Не морелак, но вполне чистый. Он тоже может продержаться под водой ночь. Но и ему нужен восстанливающий напиток после такой ночи. Выпей!

Итта взяла чашку. Пахло тиной. 

- Теперь слушай то, что любая девочка общины знает с рождения. Если твое тело готово оживить икринку - оно даст знак. Цветок лилии, татуировка под кожей на женской чакре. Если татуировки не появится день-другой, то придется ждать следующего цветущего дня месяца. Но Кит может с тобой спариваться. Главное, чтобы ты не зачала в это время человеческого ребенка. Тогда цветок может и вовсе никогда не появиться. Живорождение - грязная, сложная процедура. Можно разрушить каналы связи с общиной. Поэтому, всегда надёжнее дождаться цветка. Попробуй объяснить это Киту. Может, повезет. Но шансов мало. Он горяч. И он давно тебя хочет.

Итта слушала и пила теплый отвар. Постепенно она почувствовала лёгкое приятное головокружение. Точно все происходило отдельно от нее, а она наблюдала за собой и Мэммой со стороны. 

- Захир сказал, ты дала общине уже двоих детей,  - сказала Итта.

- Да.

- Ты когда-нибудь их видела? 

Мэмми опустила длинные ресницы. 

- Нет. В общине их воспитывают лучшие женщины. Специально обученные воспитывать детей. Мое дело - собирать драгоценности, продавать их и обеспечивать общину средствами. 

- Что было в чашке? Наркотик?

- Просто синяя водоросль годаж. Успокоительная трава. Все произойдет в воде. Одежда тебе не нужна, но ты можешь надеть покрывало, пока спускаешься в заводь. Там цветут кувшинки. И очень теплая вода… все будет хорошо...

"Какой-то розыгрыш, - думала Итта. - Не может быть чтобы это по-настоящему происходили со мной…" 

В этот миг в доме старейшины нервно хлопнула дверь. Итта и Мэмми обе почувствовали, как мирный дух дома переменился. 

Они переглянулись и бросились в главную комнату. 

Перед Захиром стояли двое. Людей? Нет. Не совсем людей. В темноте их тела можно было бы спутать с человеческими. Но при ярком свете было видно, что их смуглая кожа покрыта чешуей, между пальцев на руках и ногах есть перепонки, гипертрофированные мышцы рук и бедер, длинные, гибкие шеи, широкие как у Кита скулы и глаза черные, с поволокой от врожденных линз. Зубы острые, носы правильные, ровные, и детородный орган упрятан в карман из хрящей, что  открывается и закрывается наподобие мидии. Волос на голове не было. Поэтому их продолговатые черепа отливали при солнечном свете перламутром. Гонцы-морелаки не пользовались голосом. Транслировали мысли всем собравшимся в гостиной гибридным иттиитам. И Итте, и Мэмми, и Захиру, и Киту, примчавщемумя снаружи, и тому взрослому парню, который собирался взять Итту себе, и остальным.

"Южная граница атакована морриганами. Зачистка нечисти. Мы видели в озере трупы убитых. И видели труп русалки. Синяя кровь текла из нее и смешивалась с водой нашего дома. Вам надо уходить. Морригане не оставят в живых ваших женщин. Мы отсидимся на дне, в развалинах. Потом проследим. Но вас найдут. Морриган много. Намерения их ясны."