Пустой дом

Итта стояла на крыльце Дома С Золотым Флюгером и не слышала ни единой души внутри. 

Дом был пуст. 

Край половика перед входной дверью был слегка отогнут. Итта сунула под половик руку и достала ключ. Чем-то дедушка Феодор напоминал ее бабушку. Бабушка тоже никогда не беспокоилась о своем имуществе. "Если кому что надо, - говаривала она. - Пусть возьмёт."

Итта открыла дверь и осторожно вошла. 

В доме все выглядело так, словно его оставили внезапно. 

Сначала Итта прошла на кухню, где обнаружила на большом столе разделочную доску с кольцами засохшего лука, нож, открытую банку с маринованными огурцами. В умывальнике лежала посуда. Мухи летали над почерневшими мясными обрезками. Итта не ела три дня. А до этого неделю питалась только сушеной рыбой.

Но есть соленый огурец на голодный желудок она не решилась. Поискала по полкам и обнаружила завернутую в тряпицу горбушку черного хлеба. Черствого, но без плесени. Сунув горбушку в рот, она пошла по дому дальше, в надежде понять, что же произошло. 

Просторная гостиная была в полном порядке, если не считать задранного, сложенного вдвое ковра перед огромным камином. На каминной полке ей бросилась в глаза наполовину сдвинутая - вот-вот упадет - костяная статуэтка толстого, ушастого животного с длинным-предлинным носом. Итта видела такого в учебнике. Но имени его не помнила. Она поправила статуэтку и заглянула в комнату рядом с камином. Каменная печь наполовину находилась в гостиной, а наполовину в этой небольшой, уютной комнате. 

Широкая, разваленная кровать, курительная трубка на тумбочке у изголовья, и там же - чашка, в ней - ложка.

На коврике у кровати - огромные, растоптанные домашние тапки. Комната дедушки… 

И тут все брошено. 

Итта не решилась войти, прикрыла дверь, оглядела книжные полки под лестницей, и стала подниматься на второй этаж. 

На втором этаже пахло краской, будто бы кто-то совсем недавно грунтовал здесь холсты. Одна дверь - в  конце коридора, одна - посередине, и ещё одна - у самой лестницы. Итта решила начать с дальней. 

Половина потолка здесь была скошена, а маленькое окошко смотрело в сад. Два стола с разными слесарным инструментами, стопка нот, два пюпитра, один старенький диванчик без спинки. В углу к стенке тулились учебные мечи, рядом в куче - бумеранг, рогатка, деревянные колбочки для игры в городки. Мастерская. Или комната для всего подряд. 

Следующая дверь была заперта. Ключ торчал в замке, но Итта не захотела его повернуть, точно своим древним чутьем поняла, что в именно сюда ей навсегда вход заказан.

Третья, самая ближайшая к лестнице дверь была приоткрыта, словно приглашая войти. 

Итта вошла и увидела почти полное повторение комнаты ребят в общежитии. С той лишь разницей, что эта комната была в полтора раза больше, а потолки на метр выше. Дом словно специально построили, учитывая родовую особенность Травинских. 

Чисто прибранный стол стоял там же, где и в общежитии - слева. За дверью - платяной шкаф. Кровать вдоль окна аккуратно заправлена. Вторая, на которой стопками были сложены вещи, - на небольшом расстоянии от первой. У изголовья каждой - тумбочка. Над кроватью Эмиля висела карта мира. А над кроватью Эрика - здоровенный лист бумаги, исписанный короткими четверостишиями и изрисованный всем подряд, от мечей и лошадиных морд, до женских бюстов. Итта никогда не видела, как Эрик рисует, но сразу поняла, что такие смешные фигурки может нарисовать только он.

И наконец Итта заметила флейту. Черный футляр одиноко лежал на тумбочке возле дальней кровати.

При виде флейты Эмиля, пустота, напряжение и страх, наполнявшие Итту, разом подвинулись, давая место слезам. 

Она поняла, что так устала, что ноги больше не держат.

Девушка скинула с себя ненавистное иттиитское покрывало, выбрала из лежащих на кровати Эрика вещей рубашку поменьше и какие-то старые подштанники, надела все на себя. Затем она забралась в кровать Эмиля, укрылась его одеялом. Сунула нос в его подушку. И запах, родной, ни с чем не сравнимый, вошел в нее покоем и сном, мгновенным сном под защитой дома ее друзей. 

***

Эрик приехал утром. Сполз с седла, открыл ворота и привязал взмыленную лошадь во дворе.  

- Потерпи, дружище! Остынь пока!

Дом был открыт. Эрик вошёл, специально громко хлопнув дверью. Тишина. Вот ведь...

Все спят. Спят и не знают, что происходит в мире. 

Он прошел на кухню, не обратив внимание на развал, напился из ведра и умылся над умывальником. Посмотрел на себя в зеркало. Его лицо опухшее, все в синяках, было серым от дорожной пыли. Надо обработать раны. 

Он принялся рыться в поисках бинтов и спирта. Нашел только флакон с йодом. Залил кровоточащую рану над бровью, и, ругаясь сквозь зубы, ещё раз поискал бинты. Надо разбудить Эмиля. Все ему рассказать. Деда все одно не добудишься. 

Он поднялся по лестнице прямо в ботинках, открыл дверь. 

- Тюли-люли, а вот и я… - хотел закричать он, но увидел Итту и замер, словно пораженный громом. 

Эрик сначала подумал, что его черепно-мозговая травма все-таки не прошла даром. Ему мерещится. 

Он мотнул головой, но Итта была здесь. Она спала. Темные волосы раскинулись по подушке. Веки во сне дрожали.

- Темная дева… - проговорил он. - Вот так сюрприз.... 

Итта открыла глаза и мгновенно села. Эрик заметил, что она сильно похудела, и заметил, что лицо ее исцарапано, волосы спутаны, руки испачканы. 

- Солнце! - Итта вскочила, бросилась к нему, прыгнула на шею. Обхватила руками и ногами. Прижалась к нему всем телом. Он подхватил ее под спину,  

- Ничо себе! Ты меня с Эмом не спутала случайно? 

- Я никогда вас не путаю… - всхлипнула она. - Никогда… 

Он понял, что ее душат слезы, обнял покрепче. 

- Да что с тобой случилось, темная дева? Что ты тут делаешь?

Он хотел сказать: "В его кровати…" но подумал: "Ясное дело - в его, в чьей же ещё?"

- Эрик… Эричек… Я вечером пришла, никого нет. Вообще никого. Все брошено. 

- Так ты что, одна здесь?  

- Уже не одна. Дай мне минуту осознать, что ты рядом. Баси мне в ухо. Говори что-нибудь. Эр…  -  Она вцепилась ему в плечи крепко прекрепко. - Ты не представляешь, что со мной было...

- Это ты не представляешь, что было со мной… Итта. Я… очень... рад тебя видеть… 

Он осторожно поставил ее на пол, она подняла на него заплаканные глаза и увидела опухшее от бандитских сапог любимое лицо.

- Эрик. Где тебя так?

 - В Алъере. Честь куртизанки нынче дорого обходится…