У нас в Арагарте

Он совершенно не был похож ни на орка, ни на полукровку, ни даже на квартерона с орочьей кровью. Разве что глаза давали основания заподозрить примесь нелюдской крови — переменчивые серо-голубые, как у северных эльфов, но кроме них и эльфячьего в пареньке не видать было ни капли. Ни эльфийской тонкой фигуры, ни орочьей коренастости, чисто человеческая юношеская угловатость, усугубленная постоянной недокормленностью.

Мэтр Багант никогда не видал, чтобы парень улыбался, да и, собственно, с чего было бы улыбаться рабу-иностранцу, чужаку, которого поначалу довольно сильно били за то, что он пытался говорить по-орочьи. Из-за того, что он не умел говорить по-человечески, его полагали безмозглым дурачком, и одно время над ним издевались, но как-то быстро перестали, потому что Орчонка стали защищать женщины постарше, которым жизнь не в жизнь, дай только пожалеть убогонького.

Впрочем, мэтр Багант его убогоньким не считал. У Орчонка был вполне разумный взгляд, и, приглядевшись к нему, мэтр попросил лэра Артафи отдать этого раба ему в слуги под тем предлогом, что тот поможет ему работать на оркским словарем, да и другая работа для него найдется. Лэр не отказал в такой малости, и однажды утром мэтр Багант нашел Орчонка в коридоре рядом с дверью в свою лабораторию.

В отличие от большинства невежественных простолюдинов, ужаса перед магом и его лабораторией Орчонок не испытывал. Это опять-таки можно было отнести за счет его убогости и решить, что мальчишка слишком туп, чтобы понимать опасность, которую может представлять магия, однако мэтру Баганту почему-то казалось, что спокойный осмысленный взгляд, которым Орчонок окинул лабораторию, означает нечто большее, чем безмятежность неведения.

Мэтр Багант первым делом поручил ему прибрать в лаборатории, которая, признаться, была порядком подзапущена, так как нормальной уборки от трепещущих от ужаса слуг добиться было трудно, а сам мэтр, что уж тут скрывать, был слишком слабым магом, чтобы ему подчинилось заклинание «Великой чистоты». Его сил хватало только на чистку одежды или чего-нибудь соразмерного, вроде постельного белья или скатертей, да и то после таких подвигов ему приходилось долго отдыхать. Что поделать, но мэтр Багант был из тех магов, что называют бакалаврами больше из вежливости: все, на что его хватало, это присмотр за артефактами и зарядка наиболее слабых из них. Для зарядки артефактов помощнее приходилось вызывать из города магов посильнее. Впрочем, мэтру Баганту хорошо давались заклинания над числами, и он был отменным счетоводом, но пока в восточной провинции не было подходящих вакансий в больших поместьях или у крупных купцов, приходилось прозябать в захолустном баронском замке, занимаясь рутиной, к которой у него не было ни способностей, ни желания. Тут уж поневоле или сопьешься тоскливыми осенними вечерами, или начнешь писать в Магическое королевское общество статейки об особенностях шаманизма у оркских рабов. Пить мэтру Баганту совершенно не хотелось.

Когда Орчонок весьма дотошно, надо признаться, принялся наводить порядок в комнатах мага, мэтр Багант убедился, что парнишка человеческий язык худо-бедно, но уже понимает. Во всяком случае, когда мэтр прежде всего приказал стереть с потолка паутину, Орчонок замер, поднял глаза вверх, перетащил табурет, влез на него и, коснувшись рукой пыльной нити, спросил с жутким произношением: «Паутина?». Мэтр подтвердил, и раб, вооружившись палкой с намотанной тряпкой, начал обметать потолки.

— Как паутина по-орочьи? — спросил тогда мэтр Багант.

Парнишка замер.

— Нет говорить орки, — наконец сказал он. — Бить.

— Не буду бить, — ответил мэтр. — Хочу знать оркские слова.

Парнишка что-то произнес.

— Это слово «паутина»? — уточнил мэтр, приготовившись писать на вощеной дощечке.

— Да.

— Повтори.

Слуга повторил.

Мэтр записал. Мальчишка с высоты табуретки искоса посмотрел, как маг царапает по воску стилом. Вид у него был при этом донельзя надменный, как будто он был таном и диктовал писцу письмо вассалу. Мэтр, уловив этот взгляд, нахмурился, но парнишка, спохватившись, снова завозил тряпкой по потолку.

— А орки умеют писать? — спросил мэтр, предвидя, что Орчонок подтвердит: да, умеют.

— Нет, — сказал Орчонок. — Орки не писать.

— А я слыхал, что узоры на орочьей одежде...

— Узоры — не писать. Узоры говорить, но это не писать, — объяснил свысока мальчишка. — Хозяин писать орочье слово, читать орочье слово. Орки рисовать не слово, говорить орочье слово. Нет орки рисовать человеческое слово, говорить человеческое слово.

Мэтр понял, что слуга имеет в виду. Орочьи узоры были пиктограммами, передающими смысл понятия, но не фонетику. Записать, как слово произносится, орочьими узорами было невозможно.

— А откуда ты родом? — спросил мэтр. — Какой твой родной язык?

— Нет помнить, — ответил Орчонок.

— Но ты же не мог жить среди орков с младенчества?

— Да.

Аннотация: 

В Арагарте есть люди, орки, эльфы; среди них можно найти жрецов и магов; говорят, и демоны встречаются. Попаданцы тоже попадаются, куда ж без них в приличном магическом мире.
Эта история началась с того, что в королевский архив Арагарты назначили главным архивариусом очень странного человека... https://author.today/work/17249