Чет вспомнила Германию...

 Сегодня мы не идем в институт, а едем к Юльке. Машина опять на ходу, к тому же начались Рождественские каникулы.

   Юлька - это моя мама. Она живет в трехстах километрах от Мюнхена. Я хочу познакомить ее с Ингрит.

   Мы приехали в Германию пять лет назад, потому что Юлька решила выйти замуж за Бруно, и потому что в Питере закрыли ее орнитологическую станцию. Мне было шестнадцать, и конечно, последние пять лет стали для меня половиной жизни, хотя Юлька и утверждает, что все случилось вчера. Ей-то хорошо, сидит себе дома, учит немецкий, в саду ковыряется. А я сменил четыре школы, два института и с десяток девушек, из которых лучшей по сей день считаю африканку Сару. Теперь я неслыханно повзрослел, и тяжесть лет кажется мне ужасающей. Я стал вспоминать Питер, пускай Юлька подшучивает надо мной, но жизнь "до" теперь представляется волшебной. Там прячутся такие недостижимые приключения, которые дразнят мое нынешнее сытое существование.

   Помните, во "Властелине колец" проникновенный голос за кадром сообщает: "Мир изменился". Этот так. Мы живем во время, когда сломалось нечто важное. А именно то, ради чего. Образовались щели, куда сочится малюсенькими дозами новое знание. "Вода имеет память" - вчера сказали по телеку. Она реагирует на звуковые колебания и меняет структуру. От слова "любовь" вода превращается в правильной формы цветок, а от слова "Гитлер" - в нечто, напоминающее кукиш. Я плохо себе представляю, как это научное открытие повлияет на мою жизнь, но как-то должно. Легковерным всегда немного проще. Они могут плакать просто, и просто радоваться. И, может быть, даже вода меняет структуру от сказанных ими высокопарных слов.

   Ингрит - то настоящее, которое показывает мне, как изменился мир. У нее простое легкое лицо, в котором, если не правильно ищешь - тепла не найдешь. Она не умна и не глупа, не красива, и не уродлива. Она увлекается моделями старинных кораблей и собирает идиотских пасхальных зайцев. Если угодно, она - загадка простоты. У нее костистые плечи, острые, очень острые соски и круглая попа, обещающая со временем стать по-немецки внушительной. Она любит во время секса собирать светлые волосы в тугой узел на затылке, и оттого напоминает балерину Плисецкую, черно-белые фотографии которой всегда висели в бабушкиной комнате, и которая, к слову, тоже свалила в свое время в Германию, некоторым образом это "свое время" продлив.

   В чем-то Ингрит - инопланетянка. Она мало знает о войне. Думает, что евреи - это не национальность, а израильское гражданство. И конечно ей ничего не известно о коммуналках, пионерах, бомжах и карманниках. Она любит леденцы, и оттого ее губы всегда сладкие, вот как сейчас. Хлопает калитка, девушка чмокает мой подбородок и бросает рюкзак на заднее сидение многострадальной бехи....

Продолжение здесь...

....

Иногда я вспоминаю, что не всегда писала бесконечную автобиографическую сагу. Иногда я вспоминаю, что большую часть своего авторского стажа писала рассказы. Очень разные рассказы о людях. 

"Здравствуй, Бог" один из любимых и один из самых удачных, из тех, что были опубликованы в разных сборниках.