Почётный пионер Бокасса

   Оставив за спиной Аю-Даг, мы пошли по каменистому пляжу и через метров пятьдесят оказались перед решётчатым железным забором, преградившим наш путь. За забором имелось какое-то сторожевое помещение, тускло освещённое фонарём и снабжённое табличкой  с надписью "Международный детский лагерь "Артек". Из будки вышел сухонький дедок в камуфляжной форме, подпоясанный солдатским ремнём со звездой на пряжке, и подошёл к забору.
   Настя пустилась с ним в какие-то переговоры, время от времени показывая на меня рукой. Хотя я, покрытый слоем загадочно переливающегося в лунном свете дерьма, напоминал персонажа какого-нибудь древнего героического эпоса, ко мне дедок отнёсся совершенно равнодушно. Видно, на его памяти с горы спускались и не такие. Зато с первой минуты он не сводил глаз с настиной футболки, точнее с той её выпирающей части, на которой виднелся чёткий глиняный отпечаток моей пятерни.
   Несмотря на увещевания, дедок отказывался нас пропускать, постоянно употребляя в своей речи слова: "детский" и почему-то "бокасса". Особенно он напирал на "детский", не иначе, как заподозрив в нас двух спустившихся с горы педофилов.
   Потом Настя дала ему какую-то купюру, и дедок, продолжая бормотать под нос что-то о бокассе, открыл ключом калитку и пропустил нас.   

   В медпункте пожилая дежурная медсестра, взглянув на меня, опять начала что-то верещать об охране детства, но, после того как Настя сунула ей в карман халата очередную купюру, смягчилась и, подстелив на пол газеты, стала обрабатывать мне рану на лбу. К счастью, рана оказалась несерьёзной, хотя была задета вена, и повязка, наложенная Настей, насквозь пропиталась кровью. Перебинтовав мне голову и заклеив пластырем крест-накрест ссадины на лице, медсестра посмотрела на нас и строго сказала:
   – Дня три щадящий режим. На солнце не показываться. Из алкоголя только немного красного натурального вина. И пожалуйста, никому ничего не говорите, я буду иметь неприятности, понимаете?
    – Хорошо, спасибо вам большое! А скажите... – Настя смутилась, – вот этот ваш охранник, там, у входа с пляжа, он говорил, ну, какая-то "бокасса", что у него тоже из-за неё будут неприятности. А что это такое?
   – Это Вовчик, что ли? – спросила медсестра. – Так это давно было, ещё при советской власти. Вовчик тогда пионервожатым здесь был вроде. Так он Бокассу видел. Вовчика в КГБ вызывали, показания давал.
    – В КГБ? Зачем? – удивлённо спросила Настя.
    – Вы что, не знаете, кто такой Бокасса? – в свою очередь удивилась медсестра. – Молодёжь...
    – А кто это? – спросила Настя.
    – Это президент Центральноафриканской республики. Жан Бокасса. Большой друг СССР. Здесь его тогда приняли в почётные пионеры, красный галстук повязали.
    – А за что Вовчика вашего в КГБ?
     – Людоедом потом Бокасса оказался, – медсестра махнула рукой. – Со своим поваром сюда в Артек, оказывается, приезжал, у того чемодан был набит консервированным мясом. Ну, человеческим. А вообще тихий такой был мужичок, застенчивый, радовался так, когда его в почётные пионеры приняли, всё улыбался и салют отдавал. Но сожрал многих. У них там в этой республике один математик был на всю страну, так его Бокасса сожрал. Потом конкурс красоты у них был, мисс какая-то там победила. Он её тоже сожрал. Министров многих своих сожрал. Сначала целовался с ними, это он у нашего Брежнева научился, а потом сожрал. Да и на самого Леонида Ильича засматривался, упитанный какой, говорил. Хотя сам щуплый был. Тогда многие здесь кресел своих лишились, стресс большой был, как всё выяснилось. 

.