Белая куре

Голос долбил как молот по наковальне, где-то далеко, ритмично, одно и то же. Смысл произносимого проходил насквозь. 

 Кто-то, не он, а тот, кто обычно заставлял его переставлять ноги, поднимать руки, тот же, кто гонял по венам кровь, отдавал приказы глазам моргать, а легким дышать, тот же, сидящий внутри, распорядился Эмилем по собственному разумению. Велел ему перевернуть лежащего под ногами Каспера на спину, лицом вверх, приложить пальцы к горлу, убедиться, что тот не дышит и закрыть мертвому охотнику глаз. Потом обыскать карманы, вытащить трубку, кисет и кресало, собрать чужой мешок с болтами.  

Что-то, застрявшее в горле, очень мешало делать все быстро. Но это что-то было совершенно отдельное, чуждое, приходилось терпеть. Это и голос, который все тюкал и тюкал по ушам. Досаждал больше прочих, роящихся в его голове голосов, криков, воплей, стонов, шипения, треска… воя… скулежа, то уходящего на тихое глиссандо, то вновь поднимающегося на острое форте. 

Он продолжал делать, что требуется. 

Свой арбалет - на правое плечо, арбалет Каспера на левое, болты в рюкзак, трубку и все остальное - туда же. 

Затем бросить последний взгляд на Каспера и открыть дверь.

Черный дым ударил ему в лицо. И вместе с дымом ударил голос. Тот самый голос.

- Пацан! Оглох?! Вон с гончарни! Живо! Ору, ору! Где Каспер?! Каспер!!! 

Он хотел сказать "Каспер погиб", но понял, что язык его не слушается. То, что мешало в горле, стало колом. 

- Вали! Отсюда!  - Его толкнули в спину. - Горим!

Он скатился по ступенькам высокой лестницы прямо в дым и огонь. Кто-то дернул его за плечо, толкнул по направлению к выходу. Наверное. Он не видел ничего. Глаза жгло. Все жгло - все, особенно голые, вцепившиеся в арбалеты руки. И уши. Уши жгло нестерпимо. 

Вслепую добрался до выхода. Оттолкнул от себя кого-то, оказавшегося на его пути, и побежал. Туда...

Она лежала под кустом бузины. Белая ведьма. 

Пылающий остов укрепления осыпал ее мертвое лицо живыми отсветами. 

Эмиль встал перед ней, замер. Кожа и волосы ведьмы были белые, как молоко. Такие морриганки из альбиносов всегда находили себе в пару чистокровных чернокожих. Такие пары называли шахматами… 

В серых глазах бились огни пожара. Эти глаза спокойно смотрели в мрачное, дымное, застрявшее в ветвях небо. 

Лицо, точно сделанное из тонкого фарфора, имело идеальную форму, красивые скулы, изящный подбородок, обескровленный маленький рот сложен гордо, нос тонкий, выточенный природой так филигранно, что его можно было рассматривать как отдельное произведение искусства. 

И он рассматривал, стоял, склонившись и смотрел. Чистый лоб. Посреди лба - болт его арбалета. Ни тонкой струйки крови, ничего. А нет. Есть. Набухающая капля в левой ноздре. Медленно растущая капля. 

Белый мех на плечах. Не медвежича и не горностая, какого-то редкого животного с длинной пушистой с сизой проседью шерстью.

Тонкая кольчуга на груди под серебро. Талия пережата кожаным корсетом, и кожаные штаны со стальными вставками  на коленях, тонкие как носки сапоги с толстой, добавляющей рост, подошвой. 

На правой руке - кольцо отношений. 

Теперь ее черная куре снимет свое кольцо и наденет на шею короткую цепочку с шипами и будет носить до следующего солнцеворота. Или пока не найдет новую белую куре… или навсегда…

Рядом с ведьмой лежал оброненный колчан, лук тоже должен был быть где-то поблизости. Но лук Эмилю не был нужен.

Его взгляд приковал меч, крепящийся к ремню морриганки. Меч был мужской, угловатый, злой, с толстым эфесом, квадратной гардой и широким клинком, если верить ножнам… такой, каким должен быть меч убивающий. 

Осторожно, чтобы не спугнуть набухшую под носом каплю крови, Эмиль отцепил пояс, снял с ведьмы меч и надел на себя. 

Этот меч уже убил многих по эту сторону баррикад, теперь власть переменилась… Так справедливо. Так хорошо. Тяжело. Но хорошо. Правильно.

Кто-то взял Эмиля за плечи, развернул, потряс, отлупил по щекам. Несильно, но внятно. Эмиль увидел гвардейца. Где-то он встречал уже этого человека в красном мундире. Где-то в прошлой жизни. Давно. Вчера. 

- Парень! Парень! Ты совсем тронулся?! Отдай сюда. Слышишь? Меч тебе ни к чему! Теперь… он... не нужен. Слышишь?

И тогда Эмиль возродил свой голос. Ощутил, как он пробился через ком в горле. Пробился тяжко, усилием не его, а чужой воли. 

- Меч мой... Я убил... Мое право...

- Ты? Ты убил куре главной ведьмы?!

- Да... 

- Брешешь!

- Арбалет мой… значит... я... 

- Или Каспер. Он…

- У Каспера... охотничьи… , у меня - боевые. 

Гвардеец убрал руку с эфеса морриганского меча, достал из ножен свой кинжал, склонился над ведьмой и легко, точно косточку из сливы, подковырнул лезвием  торчащий из лба убитой болт. 

По лицу ведьмы потянулись три струйки: из  ноздрей и из расковыренной в черепе дырочки. Красные тоненькие ручейки расчертили белоснежное лицо и потекли на белоснежные волосы. 

- Действительно, боевой болт, - гвардеец хлопнул Эмиля по плечу, уже одобряюще, уважительно. - Молодец! Просто везунчик! Меч твой, заслужил. Да!

Его ещё раз похлопали по плечам. Уже другие руки, другие люди. Эмиль шатнулся, сделал несколько шагов в сторону от убитой, чтобы не осквернить момент, не опозориться, чтобы просто сделать несколько шагов, потому что кто-то внутри него велел ему это сделать. Потом он упал коленями в вытоптанную землю и вывернул под себя весь желудок до самых кишок...

...

Первичная разработка эпизода. Буду благодарна за обратную связь. Психология аффекта, достоверность. И тд. 

️