О глупых девушках

Они вышли на набережную, где у пристани стояли лодки, а перед парапетом высился памятник королю Грегори.

- Ну, хочешь! - Эрик развернулся и стал идти задом наперед, размахивая при этом руками. - Хочешь, я спою тебе песню?

- Ты уже спел. В кабаке.

- Нет, эту ты не слышала. Эта песня посвящается тебе...  Она… из особой тетради. Поём? 

Он вскочил на пьедестал памятника, забрался повыше, так, что оказался у самых ног каменного короля, расчехлил лютню, выкинул чехол, потом залихватски махнул прилично отросшим за два месяца чубом и положил руку на струны. Без всякого сомнения лютня была его любимой подругой, которая видела его насквозь и не просила верности. Поэтому он оставался ей верен...

***

Что ты, милая, грустна?

Или жизнью смущена?

Гнев нахмуренных бровей

Не к лицу красе твоей.

Не любовью ты больна,

Нет, ты сердцем холодна.

Ведь любовь — печаль в слезах,

Смех, иль ямки на щеках,

Или склон ресницы томной, —

Ей противен холод темный.

Будь же светлой, как была,

Всем по-прежнему мила.

Хочешь верности покорной —

Улыбайся, хоть притворно.

Суждено ль — и в грустный час

Прятать прелесть этих глаз?

Что ни скажешь — все напрасно;

Их лучей игра прекрасна.

Губы нежные таят

Не одной насмешки яд.

Так, в советах беспристрастных

Утешений нет опасных;

Песнь моя к тебе проста,

Лесть не просится в уста;

Я, как брат, учить обязан,

Сердцем я с другими связан;

Обману ли я тебя,

Сразу дюжину любя?

Так, прости! Прими без гнева

Мой совет немилый, дева;

А чтоб не был мне в упрек

Мой докучливый урок,

Опишу тебе черты

Властной женской красоты:

Как ни сладостна для нас

Алость губ, лазурность глаз,

Как бы локон завитой

Ни прельщал нас красотой,

Все же это плен мгновенный, —

Как нас свяжет неизменно

Легкий очерк красоты?

Нет в нем строгой полноты.

Но открыть ли, что нас свяжет,

Что пажам вас чтить прикажет

Королевами всего?

Сердце, — больше ничего. ***

Вокруг памятника собралась толпа гуляющих. Все стали хлопать, кто-то выкрикнул: Пастушка! И Эрик приложил руку ко лбу, мол да, имею такое звание. Он допел, а потом, не будь дураком, спрыгнул с пьедестала, снял жилет и светя перед честным народом голым, поджарым торсом, обошел толпу с жилетом, используя его вместо шляпы. 

Несколько монет упали в его протянутые руки. 

Эрик собрал их, ссыпал в карман и позвенел для забавы штанами.

- Люблю тебя, столица! - возгласил он, картинно припав перед Ричкой на одно колено, словно бы именно она олицетворяла его любовь к столице. Затем Эрик предложил Ричке взять его под руку и она взяла. 

"Что и требовалось доказать, - подумал Эрик. - Маричка не поняла и половины. А может, совсем ничего..." 

Вслух же он весело сказал:

- Ну вот, милая. Теперь у нас есть, на что выпить и закусить. А ты спрашиваешь, откуда у меня деньги. Оттуда! - он похлопал лютню по футляру. - И оттуда! - он приложил руку к сердцу. 

Дальше они шли молча, не считая того, что Эрик весело насвистывал недавно спетую мелодию. 

Совесть его успокоилась. Видит Солнце, все это взор. Два свободных человека, которые нравятся друг другу. Как можно ждать от него верности? Он только начал жить. Только вкусил радостей плоти. Ну уж дудки! От него можно ждать только праздника. И немногие от такого праздника откажутся.

(Эпизод из 19ой главы)