Цой

Виктору Робертовичу Цою в этом году могло бы исполниться 59 лет. Он погиб тридцать лет назад, но песни группы «Кино», исполняемые им, живы и с нами. «Цой жив» до сих пор пишут не только на Арбате и его фотографии все также узнаваемы.

В 2019 я наслаждался концертом Metallica в «Лужниках». И, наверное, как большинство присутствующих, не сразу понял – что же начинает играть басист Роберт Трухильо, поддерживаемый гитаристом Кирком Хэмметом. И, также, как и все, несколько мгновений спустя во весь голос пел «Группу крови».

Уже той же ночью новости Первого канала радостно рассказывали о песне «Кино», исполненной величайшей металлической группой. Да, «Группа крови» не являлась экспромтом, заученная в меру сил калифорнийцами. Да, Metallica, вводя эту новую концертную фишку, в каждой стране исполняет какую-то песню. Главное здесь другое: песня должна быть обще-любимой и узнаваемой.

«Группу крови» по праву можно считать именно такой. А вот почему так вышло, равно как о попытках разобраться в немеркнущей славе Цоя, попутно уделив немного внимания фактам его жизни – в нашей статье.

Последний герой

- Группа крови – на рукаве

Мой порядковый номер – на рукаве

На форменной одежде силовиков СССР, так же, как и РФ, группа крови не имелась и не имеется. Нашивки с указанием «А(II) Rh-» носятся на груди. Группа крови самопально гравировалась на жетонах, вписывалась вместе с личными данными на бумажки для патронов-«смертников» в карманах или, нарушая Устав, «кололась» на плече/груди.

Но само понятие «русский рок» - метафизично, также, как слова песни группы «Кино», пережившие ее вокалиста и барабанщика. Потому эти строчки пробирают, запоминаются и остаются в голове навсегда. «Кино» - яркий представитель метафизики русского рока, где главным стало слово, умение жонглировать вложенными смыслами и сам посыл, понятный такой странной и мятущейся русской душе.

Цой, выросший в Питере, как и весь состав «Кино», делал свое имя не на эпатаже, не на каверах западных песен, неизвестных большинству жителей СССР и не на желании заработать на своей музыке. Если «Машине Времени» или даже Высоцкому легко могли погрозить пальцем за «черную» бухгалтерию на концертах, то «Кино» были почти андеграундом, играя на «подпольных» концертах.

«Кино» не заигрывали с внешним видом, пусть такое и покажется странным. Они не превращали поклонников в «черно-красную» армию, как «Алиса». Они не использовали косметику и мрачно-пафосный вид, как «Наутилус» первой половины своей популярности. И, даже будучи дружным с Андреем «Свином» Пановым из «Автоматических Удовлетворителей», Цой ни на йоту не пытался быть таким же скандально-фриковым.

Цой подбирал слова своих песен тщательно, также, как потом вся группа подбирала ноты и риффы. Лаконичные, но имеющие глубокий смысл, понятные и запоминающиеся, эти песни кажутся вечными. Сейчас, когда во дворах не слышны гитары, сложно поверить в недавнее. Недавнее девяностых, когда каждая вторая лавка оккупировалась юными компаниями, а репертуар горе-балалаешников на 25 процентов состоял из «Кино».

Оставшиеся 75 заполняли русские-народные-блатные-хороводные, армейские «Ковыляй потихонечку» с «Сбивая черным сапогом с травы прозрачную росу», фальшиво перепетой «Ангельской пылью» и Наговицыным. Но 25 процентов принадлежали именно словам Цоя. А это, как не крути, серьезно. И именно по этой причине Цой на самом деле последний герой русской музыки. Ведь сейчас мало кто напоет слова Талькова, Башлачева или Янки Дягилевой. Зато многие знают, что петь после:

- Дом стоит, свет горит…

Просто факты

Виктор Цой поступил в Серовское художественное училище легко и непринужденно. Его талант ярко проявлялся в резьбе по дереву, а картины даже без классического образования поражали оригинальностью и тем самым «авторским» стилем. Но, также легко, как поступил, так же легко Цой и вылетел. Эвтерпа, муза-покровительница музыки и лирики, оказалась куда привлекательнее.

Виктор Цой обожал фильмы Брюса Ли и временами сам занимался модными в то время восточными единоборствами. Прямое доказательство любви к экранному образу Ли доступно в фильме, сделавшем Цоя «лучшим актером 1989», согласно опроса журнала «Советский экран». Речь об «Игле» и той самой сцене после титров, где Моро сходится в схватке с почти десятком ублюдков. Разве что Цой явно относился к Брюсу с уважением, не пытаясь изображать его боевые звуки.

Виктор Цой никогда не считал себя борцом с режимом. Он был музыкантом и со всем, творившимся в позднем СССР, предпочитал не конфликтовать в открытую. Цой был честен и открыто рассказывал о том, как «косил» от армии в «Дурке» или о том, как работал кочегаром в той самой «Камчатке», чтобы не попасть под статью о тунеядстве. И, да – «алюминиевые огурцы на брезентовом поле» вовсе не гимн антимилитаризму времен Холодной войны.

А просто взгляд совершенно задол… уставшего юноши, принудительно отправленного на колхозные нужды. И, несомненно, его нежелание бороться «с системой» легко перехеривает конспирологическую теорию о преднамеренном убийстве с помощью аварии.

Виктор Цой был по-настоящему любил еще одним всенародно любимым героем – Сергеем Бодровым-младшим. Возможно, музыку «Кино» не менее обожал и уважал Алексей Балабанов, но Данила Багров слушает в первом «Брате» песни «Наутилуса», а во втором совершает свой крестовый поход практически под «Наше радио». А вот в режиссерском дебюте Бодрова-младшего, фильме «Сестры», голос Цоя звучит наравне с голосом совсем юной Оксаны Акиншиной, сыгравшей свою первую большую роль.

Виктор Цой мог стать настоящим рок-н-ролльщиком постсоветской России. Популярность, бывшая повсеместной до съемок «Ассы», после «Иглы» и сотрудничества с Айзеншписом стала всенародной. Цой, после концертов порой лежавший пластом, всю свою энергию отправлял в зал, на стадион или прямиком в камеру. Он стал настоящим «последним героем» СССР, взмыв на гребне потрясений, перемен и ожиданий Перестройки.

Если бы жив?..

Интересный вопрос, верно? За тридцать прошедших лет произошло многое. Кто-то из кумиров, как Виктор, ушел безвозвратно, кто-то пока ушел только в философском плане, а кто-то стал совершенно другим.

Стихи Ильи Кормильцева, такие важные в Перестройку, в девяностых стали не так и важны.

Лучшей песней первой половины того десятилетия у Бутусова окажется «На берегу этой странной реки», а «Дыхание», в девяносто пятом-шестом игравшая из каждого утюга будет уже хорошо звучащей конъюнктурой, полной высокодуховной игры слов и почти метафизического наполнения смысла песни.

В девяносто первом, в ГКЧП и путч, русские рокеры поддержат Ельцина, радостно встречая наконец-то пришедшие перемены и надеясь на плюшки от власти. Главной плюшкой для русского рокера станет дозволенность петь как, о ком\чем и где\когда. Опираясь на память восьмидесятых, с их жаждой рока во всех проявлениях, мэтры станут надеяться на новые заполненные стадионы. А получат лишь дворцы спорта, ДК и редеющие ряды поклонников, где неофиты набирались уже по инерции.

Макаревич, любящий «Битлз» и готовку, станет бессменным ведущим «Смака». Юрий Юлианович Шевчук, записав «Чёрный пёс Петербург» и откатав концерты, неожиданно снова уйдет в протест и перестанет петь старую-добрую лирику. Бутусов, совсем разойдясь с Кормильцевым, продержится до «Яблокитая» и уже в нулевом запоет «желтоликие монголы пьют карбидовые смолы и поскачут по гробам прямо в город Амстердам», отойдя в сторону от рвущего души «Взгляда с экрана». БГ воспарит в сансару, а в его главном хите наиважнейшей деталью окажется вол, исполненный очей. В далекой Сибири Егор Летов больше не напишет песни, сумевшей побороть его же «Все идет по плану», но продолжит творить, не дожив до эпохи тотального Интернета.

Русский рок, распавшись на составляющие, протянет до «Нашего радио» и сможет даже воспрянуть, беря курс на всегда позитивных Шахрина с «Чайфом», умниц, понимающих главное – в рок-музыке самое главное вовсе не протестовать и носить косуху. В рок-музыке главное задать настроение, и оно легко может стать даже оранжевым, как троллейбус и голодным после кефира с полбатоном, главное же - задать настроение и тогда вся страна будет радостно орать вслед тебе:

- Аргентина – Ямайка… пять – ноль…

И почему-то кажется, что Виктору Цою, с одной стороны, было бы очень здорово. Музыка «Кино» не копировала какие-то западные группы, легонько переделывая их песни, нет. «Кино» на самом деле являлись творцами и их песни были оригинальными. Новая Россия дала музыкантам много шансов и многие ими воспользовались. От простейшей покупки гитары «Фендер»/«Гибсон»/«Ибанез» и до концертов с симфоническими оркестрами.

Но с другой стороны… Сам Цой критически относился к коммерческому аспекту западной музыки. Он не имел чего-то против заработков на популярности, но считал, что петь нужно по желанию, а не только за деньги. Артемий Троицкий, на вопрос о популярности Цоя, как-то сказал:

- Цой был честным.

Виктор Цой был честным. Таким же, как основатель, басист и вокалист «Черного Обелиска» Анатолий Крупнов. Цой погиб в аварии в 90. Крупнов, полностью изменив свой взгляд на «свободу» демократии уже к 94-му, трагически ушел в 97. Так что…

Так что на самом-то деле неизвестно, как сложилось бы у «Кино» в целом и у Виктора Цоя в частности, если бы, например, его «Москвич» просто не завелся бы. История не терпит «бы», но кое-что мы точно знаем: пусть, как и весь русский рок метафизически, но Виктор Цой на самом деле жив, пока живы его песни и наша память.