[Рекомендую] Стихи. Просто очень хорошие

Автор: Тайга Ри

Блог Рокс заставил меня устыдиться, задуматься о вечном, и о том, как множить прекрасное, вечное и радость.

В том числе простое наслаждение, почти до дрожи, от употребления внутрь хороших текстов, когда тебя накрывает фактически ментальный оргазм от чистоты переданной картинки, языка и образов. И неделимый это монолит, который раскладывать на составляющие бессмысленно – магия умирает.

Только употреблять внутрь.

Такие тексты, как бусины. Нанизывать на браслет на запястье. Браслет, потому что на ожерелье не хватит – нечасто попадаются. Каждую бусину перебирать, перекатывать в пальцах, мысленно возвращаясь к самому первому моменту узнавания.

Над стихами ниже я плакала. В первый раз, когда прочла.

Пила кофе утром, читала случайно открытый блог вместо ленты новостей, и наслаждалась слезами от того, как же хорошо это было. И этот первый момент «открытия», когда ещё вчера ты не знал, что такое есть, существует, а сегодня уже захвачен чужим потоком и тебя несет, несет, несет… и ты пьешь стихи и не можешь напиться, и остановиться тоже не можешь… не вычитав всё до капли, и, отвалившись, почти пустой от пережитой бури ощущений, думаешь: «Как же хорошо, Господи. Как же хорошо это было».

Есть такие книги, читая которые, ты как бы совершаешь «квантовый скачок». Просто резкий и ничем не объяснимый переход на другой уровень.

Ты просто начинаешь писать лучше, просто читая чужую книгу.

Не думаешь над сюжетом и приемами – это наступает позже, в первый момент – ты просто постигаешь то, на что ушли бы годы начитки пособий по писательскому мастерству. Это как инсайт. Озарение. Новый уровень понимания, который в первый момент ты не можешь объяснить даже самой себе.

Ты просто начинаешь писать лучше.

Может быть уровень потока автора так чист, а резонанс в первый момент так ошеломителен, что ты просто… прыгаешь. И всё.

Такие книги бесценны. И их очень мало. Очень. И они у каждого свои.

Со стихами – проще. Возможно, потому что это – концентрированная мысль. Квинтэссенция смысла, упакованная в языковые певучие формы. Когда слова текут и плавятся в образы, рождая нечто настолько прекрасное, что мгновение хочется остановить.

Хорошие стихи для меня – если есть резонанс и если хочется читать вслух. Невыносимо хочется. Ходить по комнате – в движении звук чище, четче и правдивее – и читать, читать, читать, улавливая ритм.

Стихи ниже – читать хочется. Хочется перечитывать. Делиться. Наслаждаться. Пить. Есть. Вдыхать. Смаковать. Нюхать. Да, стихи заходят не все, но бусин много я нанизала на нитку, листая блоги автора. Много хороших бусин, которые можно будет отщелкивать, думая, возвращаясь, чтобы ловить отголоски эха того первого момента «узнавания».

Первая бусина – «Звезда»

Посудомойке Юлдуз снова снятся драконы.

Она будит криком всю комнату - потных теток, измученных тощих дев.

В ее голове снова звенит напев, стонет и ноет «ай» костяная флейта.

Лето требует пахоты, яростного труда. Дети носятся на сегвеях вокруг пруда. Мать продает билеты - чертово колесо и зеркальные лабиринты.

спойлер (показать)

Умница брат творит чудеса при помощи пены и бритвы.

Барбер, любимчик, глядишь и в Москву поедет. Дура-сестренка новым хиджабом бредит. Папа в Ростове, гонит в ремонт вагоны.

Этой же снятся во сне драконы.

...Образы озера и крылатая тень распростертая на воде. Алое пламя ада, ярость и страх людей. Башня горит и сыплются кирпичи, скоро все кончится, милая, не кричи. Воздух трещит и рвется, резкий удар крыла, вольная воля зверя вперед вела. Скалы над морем, ветер свободы, ну - кровь серебром застынет и потечет ко дну...

Моет Юлдуз кастрюли, счищает жир, кто бы служил, а она пластается как собака. Нету ни мужа ни малыша ни знака, нет ни монетки в колодце ее души. Слышит «маджнуна», изводят джинны, по-русски - бесы. Даром старухи читают дуа - ей тесно. Тесно на кухне, в доме, на крыше дома. Где-то за Карадагом живут драконы - видите пламя в черных разрывах тучи? Платье Юлдуз сгорело - несчастный случай. Тело Юлдуз осталось скрести тарелки, мыться, мириться, подкладывать мужу грелки, нянчить, доить и умереть до срока... Стала Юлдуз птицей, она сорока, скачет по веткам, перья везде бросает, глупых и заплутавших в горах спасает. Ловит стрекозок, стрекочет с утра с балкона, маленькой ночью спит на спине дракона.

Взято отсюда.

Вторая бусина – «Газовая атака»

- Он слишком худенький. Не попадаю в вену! Рвота, тахикардия и цианоз.
Бьется на койке мальчик иссиня-бледный. Звали его Саадия, гулькин нос,
Мамин защитник, бабушкина отрада. Шустрый проказник - бегал сквозь патрули.
Пляшет в крови отрава… - Молю – не надо! Сделайте что-нибудь, доктор Абу Али!
Доктор стеклянным взглядом уперся в стену. Ноги не держат, пальцы свело дугой.
В Йеле такому не обучали, верно? Чистая форма, в приемной сплошной покой,
Все по страховке, все по канону штата. Строй препаратов, капельницы, ножи…
Доктор сегодня спустился в теснину ада - прямо под бомбы улиц Халабаджи.
Да, у врача есть кладбище – те, кто сдался, те на кого не хватило любви и сил.
Ну и от смерти пока еще нет лекарства...
– Время, Саадия, - щурится Азраил.

спойлер (показать)

Доктор швырнул чернильницей ангелу прямо в рожу.
– Смерть отступает, я покажу, шайтан!
Каждый висит иголкой на нитке божьей, каждому жребий, каждому выбор дан.
Я соберу лекарство – морскую пену, запах степной полыни и базилик,
Яблоко из Эдема, миндаль Равенны, смоквы и баккуроты Святой земли.
Я говорю: истинно, не сегодня. Жатва и так, слышишь, была щедра!
Каждая улица – ложе для черной сотни. Каждый квартал – капище для костра.
Я потерял многих, ушедших в муках. Я не успел вытянуть, отслужить.
Кто-то хоронит сына, а кто-то внука, кто-то жену… Саадия будет жить!
Мирра и нард, красная медь намаза, серпик луны – ночью пришел Навруз.
Спит медсестра, в буром халат измазан, в окна хрипит город, сожжен и пуст.
Перед мечом ангела все бессильно, кто еще смел влезть в безнадежный спор?
Между больным и смертью стоит Ибн Сина. Сыплется пепел. Пикает монитор.

Взято отсюда.

Третья бусина – «Удар дутара»

Хищный ветер с предгорий убил виноград.
Уползает шоссе из Кабула в Герат.
Серый ослик топ-топ, колокольцы динь-динь.
Мерзнет ослик и мерзнет Ходжа Насреддин.
Он один – с Фатимой говорил миномет,
Дочерей увели, сын давно уже мертв,
Двое братьев - талибы, один в Фергане,
Пишет письма:
– Все брось, возвращайся ко мне.
Здесь наш маленький сад. Под порогом ключи.
Слышно, как из мечети кричит азанчи.
Здесь пьют чай и порою немного вина.
Есть работа, халупа, найдется жена.

спойлер (показать)

Приезжай! Что за блажь кочевать до седин?
Под порывами ветра дрожит Насреддин.
За белесым уступом дымки кишлака –
Там дехкане пустыне ломали бока,
Кизяки собирали, считали овец,
Кривогорбых верблюдов вели под навес,
Били жен понемногу, жевали насвай,
Хоронили, бранились: давай выживай!
Собирались как мыши в своей чайхане,
Где ни света, ни слова, ни музыки нет…
Где шатер тишины разорвал как удар
Исцелованный временем легкий дутар!
- В чашу жизни вино наливай по края,
Пей до дна! Пей до дна, как учил нас Хайям.
Лучше падать под стол в стельку пьяным, как я,
Чем погибнуть со славой в великих боях.
Коль сокрыт черный камень в колодце души,
Коль никчемную жизнь разменял на гроши,
Будь как дервиш из Карса – вертись и пляши,
Раздавай все добро и соседей смеши.
Что прекрасней небес и грязнее земли?
Что швырнуло Меджнуна в объятья Лейли?
Без любви мы как рыбы лежим на мели,
А с любовью и небо бы сдвинуть могли.
Одного веселил, а другого сердил,
До утра в чайхане пировал Насреддин,
То шутил, то бранился, то спорил с муллой,
Никого не щадил, был веселый и злой.
Его слушали молча Хуссейн и Хасан,
Счетовод Улугбек, сын хакима Хамза,
Снайпер Салахаддин, дурачок Мухаммад,
Что стучался ночами в чужие дома,
Искандер белокурый – он сын шурави,
Добрый плод мимолетной случайной любви.
Его слышал Саади и Фирдоуси,
Гневный Абу-т-Таийб черным глазом косил,
Улыбался лукаво мудрец Соломон
- Все пройдет. Даже я. Даже ты. Даже он.
В разношерстной толпе бесконечно один
До утра бил по струнам седой Насреддин.
Он никто. Он поэт. Он взведенный курок -
Ведь однажды ему улыбнулся Пророк:
- Целься в сердце, Ходжа, пой как будто молись,
Там, где царствует Слово, бессилен Иблис.
Я учил милосердию – в каждой суре.
Я дал пламя – тебе же придется гореть.
…Подступает Навруз, расцветает миндаль,
Дочка просит у мамы сережки и шаль.
Едет в Хост Насреддин, на осле, не спеша…
Ад отходит – за шагом шаг.
Бисмилляhи-р-Рахмани-р-Рахим
Альхамдулилляhи рабиль ‘аллямин.

Взято отсюда.

Четвертая бусина – «Памятник»