Судьба поэта

От горы Спасения до  «Золотой Антилопы» никак нельзя было пройти в обход карнавала. Королевская площадь полнилась уже слегка пресытившимися развлечениями горожанами и гостями столицы. Эрику пришлось буквально проталкиваться через толпу, где он в итоге застрял. Его узнали. И узнали, конечно, потому, что слух о его оде сиськам, исполненной при большом стечение народа, да ещё и в чем мать родила, успел за неделю облететь столицу. Дети дергали его за руки, девушки смущенно улыбались, пряча пряничные носики в обширные целомудренные подолы, веселые маски кричали: "Пастушка!" и махали шляпами. "Пастушка!" Очень уж крепко это к нему прилипло. И вряд-ли теперь отвяжется. Эрику стало не по себе и он представил следующее: станет он, допустим, ученым. Поедет в Роан изучать строение диких зверей, встретят его роанские министры  и скажут: «Ахалай-махалай, пастущька! Ваххх!»

Или, к примеру, сделается он великим поэтом, и Кавен из зависти пошлет его с глаз подальше, к примеру, к морриганкам. Марриганки, конечно, тут же его полюбят, будут по очереди целовать в щеки, а меж собою говорить: «Ага! Так это же та самая Пастушка, о-ля-ля». 

Да что там морриганки,  везде придется краснеть, а потом кидаться в драку, вызывать на дуэли, рисковать жизнью по всякой чепухе. В общем, жить жизнью нормального поэта, которого и за человека не считают, покуда он не поставит на кон собственную шкуру. И только после этого, конечно, да. И в учебник внесут и памятник обеспечат. Главное, чтоб на памятнике не высекли "Пастушка", а ведь высекут, подлецы.

Пока Эрик размышлял о будущем, толпа незаметно перенесла его ближе к сцене, где на своем переносном троне в интеллигентной позе скучающего эстета уже сидел его величество Кавен и разглядывал в круглые очки веселящихся подданных. Кавен явно был еще трезв, что никак нельзя было сказать о его правой руке - лицедее высокой школы - мудреце и пропойце - шуте с большой буквы "ша". О мастере Моро. 

О нем Эрик с лихвой понаслушался, пока обживался в столице. 

Моро знал миллион поэм и умел воплощаться хоть в принца, хоть в принцессу, хоть в старуху-повитуху, хоть в короля Грегори. Но в миру шут исполнял образ суровый. Придворные его сторонились и поговаривали, что его побаивается даже молодая жена. Ходили и совсем сомнительные слухи о том, что в молодости мастер Моро ходил пешком до Запретной Земли, где сторговал в Угрюмой феи свой актерский дар за весьма деликатную плату. Но в это Эрик не верил. Угрюмые феи с людьми по таким вопросам не якшаются, это каждый мальчишка знает. Иначе бы все бы до фей хаживали, в очередь бы выстраивались. 

Тем более господин Моро был низок и широк, как гном с картинки. Шляпа на нем была красная и камзол с золотом. Эрику вспомнился петушиный костюм и он непроизвольно сглотнул.

Шут Эрика узрел в два счета, а, узрев, нахмурил одну лохматую бровь и перекинулся с его величеством парой многозначительных взглядов, и столькими же никому, кроме них, неслышными фразами. 

Эрику это не понравилось. Хотелось немного оттянуть момент, когда его шикарные, отмытые от пота петушиной личины кудри снова подвергнутся унижению и валянию в грязи. 

Он осторожно оттерся от сцены в сторону палаток с напитками, надеясь встретить кого знакомого, кто поставил бы ему пиво. И там его окружила ватага пацанят.

- Пастушка! Пастушка! Давай поиграем в бабки! – закричали дети, указывая на  городок из брусков и горбылей. 

- Отстаньте, малыши!  - весело отмахнулся Эрик. 

- Кто тут малыши? - чернявый оборванец вышел вперед, складывая на груди грязные ручонки. - Ставлю полтинник за кон.  

Черноволосый пострелёнок, с узким, хищным лицом и раскосыми глазами так сильно напоминал Итту, что вполне мог бы оказаться ее младшим братом.

 Эрик притормозил и присел на корточки, чтобы стать с пацаненком вровень. Ну надо же как похож. Просто удивительно.

Эрик с уважением относился к внезапным знакам судьбы, а потому сразу порешил так, что если в игре ему не сфартит, то в конкурсе не сфартит тем более, а, значит, следует держаться от второго тура подальше.

- Ну ладно, - ухмыльнулся Эрик похожему на Итту оборвышу. - Чего б не сыграть? Бабки - отличная игра. Развивает глазомер, времямер и местомер, а также смысломер. Ага! 

(Первый тур конкурса поэтов - завтра)