Нил Гейман, «Всего четыре слова»

    Привожу текст в почти полном виде. Собственно, делаю это главным образом для себя: эта коротенькая история так мне понравилась, что захотелось её сохранить – и поделиться. 

    Всегда восхищает, когда кто-то облекает в слова твои собственные мысли и чувства. Особенно тот, кого ты уважаешь.

    Итак…

Всего четыре слова

    …

    Ребёнком я вечно просил рассказать мне сказку. Взрослые сочиняли что-нибудь на ходу или читали мне книжки. Как только вырос и научился читать, я уже не расставался с книгами. Я читал по книге в день, а то и быстрее. Как и сейчас, я искал в них переживания, которые даёт только художественная литература, – то есть возможность оказаться внутри историй.

    Телевидение, кино – всё это было неплохо, но происходило с кем-то ещё. А книжные истории разыгрывались в моей собственной голове. Я в каком-то смысле сам переносился туда.

    Вот в чём заключается магия литературы: ты берёшь слова и выстраиваешь из них миры.

    Со временем я стал разборчивее в чтении (помню, как впервые решил, что не обязан дочитывать книгу до конца; именно тогда я понял: от того, как история рассказана, может испортиться впечатление, которое она производит). Я начал замечать, что иногда то, ради чего я читаю книги – некая магия, движущая сила рассказа, – оказывается за бортом. Я читал безупречную прозу, оставаясь равнодушным к описанным в ней историям.

    Всё сводится к четырём словам.

    Есть люди, которые читают только нехудожественную литературу: например, биографии и книги о путешествиях. Или такие, кто предпочитает исключительно поэзию. Есть те, кто ищет в книгах советы: как изменить к лучшему свою судьбу или самих себя, как выжить в грядущем финансовом кризисе, обрести уверенность, научиться играть в покер или сколотить улей. Меня можно иногда застать за чтением книг по пчеловодству, и, поскольку сам занимаюсь беллетристикой, я с удовольствием читаю о необычных реальных событиях. Но что бы ни читали, все мы – члены сообщества любителей историй.

    Впрочем, есть, конечно, и те, кто совсем не читает. Я был знаком с одним девяностолетним стариком, который, узнав, что я писатель, заявил, что когда-то, задолго до моего рождения, попробовал прочесть одну книгу, но не нашёл в ней никакого смысла и больше читать не пытался. Я спросил, помнит ли он, как книга называлась, и он ответил, что все они похожи одна на другую, – совсем как человек, который, однажды попробовав улитку, долго плевался, и ему ни к чему было запоминать, как та улитка называлась.

    И всё же. Четыре слова.

    Я окончательно осознал это всего пару дней назад, когда увидел в моём блоге такой комментарий:

    Дорогой Нил!

    Если бы Вы могли выбрать цитату – свою или другого писателя, – чтобы повесить на стене детской библиотеки, что бы это было?

    Спасибо!

    Линн

    Я задумался. За прошедшие годы я успел многое сказать о книгах и о детях, а кое-кому удалось выразиться более метко и мудро, чем это вышло у меня. Наконец меня осенило, и вот что я ответил:

    Вряд ли я стал бы развешивать цитаты, даже если бы мне дали испортить библиотечную стену. Думаю, я просто напомнил бы людям о том, как важны истории, ради которых пишутся книги. Я написал бы четыре слова, которые хочет услышать любой рассказчик. Слова, которые подтверждают – да, история интересная, и её будут читать:

    «…А что было потом?»

    Эти слова произносят дети, когда, рассказывая, вы вдруг замолкаете. Услышав эти слова, рассказчик понимает, что слушателям не всё равно.

    Для многих из нас радость, которую приносит книга, – это радость полёта не скованного реальностью воображения.

    Из разговора с Элом Саррантонио я понял, что не только меня всё больше раздражают жанровые ограничения. Почему категории, придуманные лишь для того, чтобы люди не терялись в книжных магазинах, стали определять, как и о чём следует писать? Например, я очень люблю слово «фэнтези» за безграничную свободу писательского воображения: это своего рода гигантская игровая комната, пределы которой определяет только наша фантазия. Но коммерческое фэнтези, хорошо это или плохо, как правило, влечётся по старым колеям, проложенным ещё Дж. Р.Р. Толкином и Р. Говардом, оставляя позади целый мир невостребованных историй. И только фантастика подразумевает свободный полёт воображения, выход за рамки жанра, – всё то, что ищем мы с Элом.

    Нам показалось, что фантастика может и должна быть способна на большее: высвечивать реальность, искажать её, рядить в новые одежды или прятать. Показывать знакомый мир с такой стороны, будто вы никогда его толком не видели, не рассмотрели. Г.К. Честертон сравнивал произведения фантастики с поездкой в отпуск: самый главный момент – это возвращение, когда ты вдруг словно впервые видишь собственный дом.

    …

    Хм, а что было потом?..