Последний самоучка

Словосочетание “изобретатель-самоучка” ассоциируется у многих  с образом чудаковатого затворника, проектирующего очередной вечный двигатель. 

Но эта аналогия сильно хромает. 

Многие изобретатели-самоучки навсегда вписали свое имя в историю развития техники. 

Самоучкой был знаменитый Томас Эдисон, автор более тысячи изобретений. 

Самоучками были русские механики, прославившиеся своими творениями, - И.Кулибин, И.Ползунов, отец и сын Черепановы…

Самостоятельно учился с 14-ти лет не нуждающийся в каком-либо представлении Константин Эдуардович Циолковский. 

В этом достойном ряду особняком стоит имя человека, который в 27-летнем возрасте осуществил первую в мире передачу изображения на основе полностью электронной телевизионной системы. 

Звали молодого человека Борис Павлович Грабовский. 

Совсем непросто сложилась его судьба, хотя и ему довелось познать минуты славы…

ОТКРЫТИЕ  РОЗИНГА 

9 мая 1911 года в лаборатории профессора Петербургского технологического института Бориса Львовича Розинга яблоку было негде упасть. Коллеги и студенты маститого ученого собрались в надежде увидеть чудо: передачу изображения на расстояние. 

В центре стола была закреплена стеклянная трубка, запаянная с обоих концов и переплетенная проводами. Торец трубки, обращенный к зрителям, был покрыт серебристым составом, являясь миниатюрным экраном. 

Погас свет, помещение наполнилось треском и запахом озона. 

И вот на экране появилось четкое изображение решетки, затем – человеческой руки, пальцы которой двигались! 

Зрители восхищенно зааплодировали. 

Розинг принимал изображение на электронно-лучевую трубку, но передавал его с помощью оптико-механической системы, состоящей из вращающегося барабана и системы зеркал. 

В те годы идея создания телевизионной техники развивалась по двум направлениям: электронному и механическому. 

Розинг был среди немногочисленных сторонников электронного дальновидения.

Сконструировав приемный аппарат, усовершенствованную модель которого мы сегодня называем телевизором, ученый решил половину задачи. Но второй ее половиной - созданием телевизионного передатчика на электронной основе - Розинг заниматься по ряду причин не стал.

Идея, что называется, повисла в воздухе. 

СЫН  НАРОДОВОЛЬЦЕВ

А тем временем в южном городе Харькове подрастал любознательный паренек – Боря  Грабовский. 

Он родился в 1901 году в Тобольске в семье ссыльных. Его отцом был Павел Арсеньевич Грабовский – известный украинский поэт-демократ, член народнической организации “Черный передел”. Мать – Анастасия Николаевна Лукьянова – тоже находилась в ссылке за участие в покушении на цесаревича. 

Малышу исполнился год, когда умер отец. 

Мать, отбыв ссылку, увезла сына к родственникам в Харьков. Через какое-то время она вышла замуж и уехала с новым мужем в Среднюю Азию – в Пишпек (с 1926 года – Фрунзе, в наше время – Бишкек). 

Борис остался в Харькове вдвоем с бабушкой. Мальчик рос болезненным, страдая искривлением позвоночника, но отличался живостью характера, любознательностью и склонностью к неистощимым фантазиям.  

Юность Бориса пришлась на период великих потрясений, а тут еще умерла совсем не старая бабушка. 

Без гроша в кармане Борис отправился за тысячи верст в далекий Пишпек. Отчим встретил юношу сурово и вскоре попросту выгнал “лишний рот” на улицу. 

В поисках пристанища, Борис вступил в ЧОН. Охранял склады, здесь же и жил – в караульном помещении. В свои двадцать лет это был щуплый очкарик в буденовке, рваных башмаках и большой не по размеру гимнастерке. Над такими доходягами нередко потешаются их же товарищи, но Бориса не обижали, признавая в нем знатока.

Вскоре начитанного паренька направили на учебу в Ташкент, где открылся первый в Средней Азии вуз – Туркестанский университет. 

Жизнь нередко сводила Бориса с хорошими людьми. Вот и на новом месте его поддержал старый профессор Гавриил Васильевич Попов. Он поселил юношу  в пустовавшей глиняной сторожке, а главное – разрешил тому пользоваться своей обширной библиотекой. Именно здесь молодой Грабовский впервые познакомился с работами профессора Розинга. И был потрясен тем, что узнал.  

ТВОРЧЕСКАЯТРИАДА     

Под впечатлением прочитанного Борис загорелся мечтой создать аппарат дальновидения, который сам же назвал телефотом.  

Он начал наугад собирать простейшие узлы, но вскоре почувствовал, что ему катастрофически не хватает знаний.  

Впрочем, не хватало и средств для самого скромного существования. Хоть и говорят, что “Ташкент – город хлебный”, но Борис голодал в буквальном смысле слова, притом, что “львиную долю” своих ничтожных доходов он тратил на приобретение деталей. 

Наконец, он сел на поезд и отправился в Саратов, где жила тетка Сусанна – родная сестра его матери. Это было весной 1924 года. 

Тетя приняла хорошо, одобрив его намерение заниматься изобретательством. Поняв, однако, что у племянника “кусочное” образование, она посоветовала ему брать уроки у знакомого репетитора Николая Георгиевича Пискунова. Это был человек разносторонних дарований. Выходец из купеческой семьи, он еще до войны окончил Саратовский университет, знал математику, физику, языки, профессионально сочинял музыку – несколько его музыкальных пьес были изданы.

Но получилось так, что ученик сам увлек своего репетитора идеей электронного дальновидения. В свою очередь, Пискунов предложил привлечь к делу своего бывшего ученика Виктора Ивановича Попова - лучшего в городе специалиста в области электричества и радиотехники.  

Так сложился маленький творческий коллектив, работавший исключительно на собственном энтузиазме. 

Грабовский ознакомил новых друзей со своими выкладками. Пискунов засел за расчеты, Попов – за чертежи и детальную разработку конструкции телефота.

Собирались в одном из помещений местного индустриального техникума.

Вскоре о талантливой тройке заговорили в городе. Ряд ученых Саратовского университета дали положительный отзыв на их работу. 

И вот осенью 1925 года Саратовский губисполком командировал изобретателей в Москву и Ленинград для консультаций у ведущих специалистов отрасли. 

Сбывалось то, о чем еще полтора года назад Грабовский мог только мечтать. 

В  ГОСТЯХ  У  МЭТРА     

Трое мужчин, нагрянувших без приглашения в одну из квартир дома номер 20 по 9-ой линии Васильевского острова, были готовы к любому повороту событий. 

Хозяин – моложавый брюнет с элегантной бородкой - и виду не подал, что удивлен нежданным визитом. 

Углубившись в пояснительную записку, которую смущенно вручил ему Грабовский, профессор воскликнул: 

- Да понимаете ли вы сами, какую махину собираетесь сдвинуть с мертвой точки! 

Затем профессор поинтересовался, запатентовали ли авторы свое изобретение. Гости лишь недоуменно переглянулись. 

– Никогда не пренебрегайте оформлением патентов, - посоветовал Розинг. - Ибо в мире техники, к сожалению, обитает немало любителей позаимствовать чужую идею. Впрочем, мы исправим это упущение, - и он позвонил по телефону в Бюро переписки, попросив срочно прислать к нему домой секретаря-машинистку Жигунову. 

Вскоре пришла миловидная девушка с короткой стрижкой. Розинг отрекомендовал ее – Лидия Алексеевна Жигунова, дочь известного, но, увы, ныне покойного архитектора, добросовестная и надежная работница. 

Лида села за машинку. Борис не мог оторвать взгляда от ее мелькавших пальчиков. ЖЕСТКИЕ  СРОКИ   

Совершенно бескорыстно Розинг взял провинциальных изобретателей под свое крыло. 

Как эксперт Комитета по делам изобретений и открытий СССР, он написал официальный отзыв на их работу, а затем переговорил с руководством Треста заводов слабых токов, возглавлявшего в те годы все радиотехнические предприятия страны. 

В результате Трест заключил с группой Грабовского договор, по которому на электровакуумном заводе “Светлана” должны были изготовить аппарат по чертежам изобретателей, а им самим выплачивать зарплату. Но условия договора были жесткие: на изготовление действующего макета первой в мире полностью электронной телеустановки отводилось всего три месяца! И всё же изобретатели были счастливы. 

А история в целом получилась грустной, ибо воплотить проект в готовое изделие в столь сжатые сроки было совершенно нереально. Между тем, через три месяца, ровно день в день, сотрудничество с изобретателями было прекращено. К этому времени была готова лишь передающая аппаратура.

Согласно сохранившимся финансовым документам, общие расходы Треста на группу Грабовского не превысили двух тысяч рублей, включая зарплату изобретателей. 

(Для сравнения. Примерно в тот же период другой ученик Розинга  - В.К.Зворыкин, эмигрировавший на Запад еще до революции, вел работы в аналогичном направлении. Президент фирмы “Радиокорпорация Америки” Дэвид Сарнов спросил его, какую сумму, по его мнению, должна вложить фирма в разработку телевизионной системы. Зворыкин ответил, что планировать следует порядка 100 тысяч долларов. Но фактические расходы составили свыше 50 млн. долларов, и Сарнов пошел на это!)

Неудача привела к тому, что небольшой творческий коллектив распался. Пискунов и Попов вернулись к своей прежней работе. Но Борис, воодушевленный поддержкой Розинга, и не думал сдаваться. 

Встречался он и с Лидой, познакомился с ее семьей.  

Борис решил вернуться в Ташкент и там продолжить работу над телефотом. Накануне отъезда он предложил Лиде стать его женой и ехать вместе с ним. 

Она согласилась. 

ЛАБОРАТОРИЯ  В  СТАРОЙКОНЮШНЕ    

В Ташкент прибыли осенью 1926 года. Здесь уже знали о его ленинградской неудаче. 

Но Борис был полон оптимизма. 

Молодая семья поселилась в старой части города. Хозяин сдал им балахану – комнату над давно не используемой конюшней. Борис был в восторге от непритязательного жилья, поскольку с разрешения хозяина строение можно было превратить в некое подобие мастерской и лаборатории. 

Переполненный свежими идеями, изобретатель принялся восстанавливать прежние связи. 

Реальную поддержку Борис нашел на научно-испытательной станции при управлении Среднеазиатского округа связи. Особенно полезным было знакомство с молодым сотрудником станции Иваном Белянским. Грабовский буквально покорил его своей верой в идею дальновидения. Правда, глубокими техническими знаниями Белянский похвастать не мог, зато он оказался превосходным переговорщиком и организатором. 

После некоторых колебаний решили обратиться за помощью к правительству республики, которое в то время находилось в Самарканде. Во время одной из командировок в этот древний город Белянский сумел попасть на прием к председателю ЦИК Юлдашу Ахунбабаеву. 

Беседа длилась более двух часов. Ахунбабаев дал указание взять шефство над изобретателями. Им выделили 1000  рублей для покупки деталей, а часть заказов разместили на предприятиях республики. 

Всё это время Грабовский вел оживленную переписку с Розингом. Ленинградский профессор по-прежнему помогал талантливому самородку дельными советами. Так, он писал: “Из своей практики я вынес убеждение, что надеяться на незыблемость патентов нельзя. Единственное средство – это непрерывно его развивать. Иначе всегда есть такие стороны у него, которые могут быть развиты другим лицом…”

Следуя этому совету, Грабовский послал новую заявку в Комитет по делам изобретений и открытий СССР, включив в число соавторов И.Ф.Белянского. 

Вскоре стало ясно, что на предприятиях республики изготовить катодные трубки и лампы требуемых качеств невозможно. 

Белянский отправился в Ленинград, к Розингу.  

Профессор снова принял самое живое участие в судьбе изобретения. 

Заказ был выполнен в течение месяца, при этом его качество на всех этапах Розинг контролировал лично, обязывая исполнителей переделывать работу при малейшем отклонении от нормы. 

УСПЕШНЫЕ  ИСПЫТАНИЯ    

Зимой 27-го года блоки телефота были готовы к экспериментам. 

Однако первые опыты принесли разочарование. Изображения движущихся предметов не получались. Грабовский заново компоновал схемы и узлы, менял источники и силу света… И вот впервые на экране размеров в 12 квадратных сантиметров появилось контурное изображение ладони с пальцами, затем силуэт головы, кивавшей то вправо, то влево. 

Вскоре в лабораторию зачастили высокие гости. По всему чувствовалось, что дело идет к успеху.

И вот в феврале 1928 года при очередном включении установки на экране вдруг появилось четкое изображение головы жены изобретателя. 

На 26-е июля были назначены официальные испытания. 

Аппарат включили ровно в полдень в присутствии специальной комиссии во главе с профессором Златоврацким. 

На экране появилось изображение человека, его лицо, руки. Было четко видно, что он снимает и снова надевает фуражку. Все присутствующие узнали в нем Белянского. Эксперимент повторяли несколько раз. 

А 4-го августа Грабовский провел опыт в условиях улицы. По разные стороны от оживленного перекрестка в центре узбекской столицы были установлены электронные передатчик и приемник. И снова – полный успех! После включения на экране появились движущиеся изображения пешеходов, затем трамвая. Необычные кадры были сняты на кинопленку ташкентскими документалистами и затем демонстрировались в кинотеатрах перед началом обычных киносеансов. 

В эту счастливую для него пору изобретатель и помыслить не мог, какие тяжкие испытания ждут его детище впереди. 

ДОРОЖНЫЙ  “СЮРПРИЗ”

По ходатайству комиссии профессора Златоврацкого было решено отправить телефот в Москву для демонстрации перед научно-техническим советом экспертов ВСНХ РСФСР. Командировку в столицу получил и Грабовский вместе со своим верным помощником Белянским. 

Как драгоценный сервиз, изобретатели упаковали аппаратуру в два больших ящика, затем наняли арбу и лично сопроводили багаж до вокзала. На грузовом дворе с величайшей осторожностью погрузили ящики в товарный вагон. Сами же, полные радужных надежд, отправились в Москву скорым поездом, куда и прибыли намного раньше своего груза. 

Дня не проходило, чтобы беспокойные изобретатели не наведывались в контору станции. Наконец, им сообщили, что долгожданный груз прибыл.

Увы, в ящиках оказалась груда битого стекла и сорванные, деформированные трубки. Это означало, что о демонстрации прибора не может быть и речи, как и о его восстановлении здесь, в Москве, и что всё нужно начинать с самого начала. 

А буквально назавтра Белянский получил извещение о призыве на военную службу.

Отчаявшийся Грабовский уехал к родственникам на юг России. 

ЧЕРЕДА НЕУДАЧ 

Между тем, сложилось так, что для прохождения службы Белянский был направлен именно в Ленинград, где его зачислили лаборантом электротехнического факультета связи Военно-технической академии Красной Армии.   

Как раз в это время на факультете активно обсуждался вопрос о перспективах телевидения в военном деле. На исследования в этой области были отпущены определенные средства, вот только специалистов нужного профиля найти не удавалось. 

Узнав об этом, Белянский тут же доложил начальству о своем учителе Грабовском. Бойкий и красноречивый лаборант сумел до такой степени заинтересовать командиров, что Грабовскому тут же отправили депешу с предложением прибыть в академию.

Казалось, ну, наконец-то, судьба улыбнулась талантливому самоучке! 

Без промедления изобретатель примчался в Ленинград, располагая чертежами усовершенствованного варианта телефота. 

На факультете новичка встретили прекрасно. Тут же зачислили на должность инженера, выдали подъемные и даже талоны на питание в академической столовой. 

Однако уже назавтра руководитель сектора научно-исследовательской работы разъяснил изобретателю, что по утвержденному плану в лаборатории должна создаваться не электронная, а механическая телевизионная система. 

Аргументов самого Грабовского никто не хотел слушать.

Самое обидное, что эксперты академии, бегло ознакомившись с его чертежами, назвали телефот бесперспективным аппаратом.  

Это был достаточно краткий период в истории развития телевидения, когда в научных и инженерных кругах механическая система имела больше сторонников, чем электронная. Принципиальные недостатки механических передатчиков еще считались в тот период технически устранимыми. 

Расстроенный Грабовский решил ради интересов дела снова побеспокоить своего надежного заступника Бориса Львовича Розинга.

На Васильевский поехали вместе с Белянским, прихватив скромные гостинцы. 

А вот и знакомый дом.

Дверь открыла заплаканная жена Розинга – Александра Вильгельмовна, сообщившая потрясенным гостям, что Борис Львович арестован ОГПУ и сослан в Котлас. 

По воспоминаниям Белянского, эта новость что-то перевернула в психике изобретателя. К вечеру он заболел тяжелым нервным  расстройством и слег, а тем временем руководство факультета освободило строптивого новичка от занимаемой должности. 

Это случилось в 1931-м году, на самом пороге всемирного триумфа электронного телевидения. 

Грабовский вернулся в Ташкент, откуда в 1934-м году переехал с семьей в столицу Киргизии – Фрунзе. 

Он был свидетелем стремительного развития идей электронного телевидения, на основе которого в 1939 году в СССР началось регулярное телевизионное вещание. 

Но сам Грабовский уже находился в стороне от этого процесса, чьим пионером мог бы по праву считать самого себя. 

Ни его бывшие соратники, ни друзья, ни самые близкие ему люди, включая Лиду, от которой у него никогда не было никаких тайн, так и не узнали, в чем же кроется загадка его резкого и мгновенного разрыва с мечтой жизни. 

Загадка эта представляется тем более странной, что свою изобретательскую деятельность он продолжал с прежним упорством, сосредоточив ее теперь на других идеях. 

Он получил, наконец, высшее образование, закончив физико-математическое отделение Киргизского пединститута. Характерно, что за достижения в области изобретательства его освободили от экзаменов.  

К началу 60-х  на его счету имелось 12 авторских и свыше 50 заявочных свидетельств на изобретения. 

Но это еще не конец истории. 

Слава Грабовского, как одного из творцов электронного телевидения, была впереди.

В  ЗИМНИЙ  ВЕЧЕР

В начале 1961 года в руки Грабовского попала книга известного американского писателя МитчелаУилсона “Брат мой, враг мой”, выпущенная издательством “Иностранная литература”. Сюжет романа основывался на научной проблематике, и книга имела успех в кругах советской технической интеллигенции. Вот и Грабовскому ее посоветовал прочитать кто-то из коллег.

Был обычный зимний вечер. В маленьком домике на окраине Фрунзе царила тишина. Внезапно Борис Павлович оторвался от чтения и воскликнул, обращаясь к жене:

- Нет, ты только послушай, Лида! Автор в точности описывает наши ташкентские опыты! Он словно прочитал наши старые дневники! Помнишь, как на экране появилось изображение твоей руки?! И здесь всё совпадает до мелочей! Вот только приоритет автор отдает почему-то своим землякам, американским изобретателям! 

- Боря, но ведь это роман, - возразила жена. – Каждый автор имеет право на творческий вымысел. 

- На вымысел – да, но не на искажение конкретных фактов! – вдруг проникся боевым духом муж. – А ведь здесь и даты названы! 1929 год! И утверждается, что американцы совершили это впервые в мире! Но ведь мы это сделали годом раньше! Нет, Лида, дело тут не в моем честолюбии, а в приоритете страны! “(Мне за державу обидно!” – мог бы воскликнуть Грабовский, существуй в то время фильм “Белое солнце пустыни”.) Будь что будет, но я этого так не оставлю, напишу в Москву! 

ЗАПОЗДАЛАЯ  СЛАВА

Первая большая статья о Борисе Грабовском и его соавторах после длительного периода забвения появилась в “Экономической газете” в номере от 20 ноября 1961 года под заголовком “Правда о телевидении”. 

Затем материалы о неизвестном широкой публике изобретателе и его товарищах посыпались как из рога изобилия. 

В частности, в корреспонденции ЛенТАСС этого периода говорилось: “26 июля 1928 года должно стать одной из памятных дат в истории отечественной техники”.  

Позднее начали выходить публикации, адресованные зарубежному читателю. 

7-го марта 1964 года в “Вестнике информации”, выпускаемом ТАСС для Нью-Йорка, Лондона, Парижа и Токио, появилась заметка о давних опытах Грабовского и Белянского, ставшая настоящим откровением для большинства западных специалистов, связанных с созданием телевизионной техники. Многие высказывали сомнения, но советская сторона приводила всё новые и новые факты – архивные документы, копии патентов и т.д. 

Всего же в первой половине 60-х годов в советской и зарубежной прессе появилось около двухсот журнальных и газетных статей, отвечавших на вопрос о том, кому же всё-таки принадлежит приоритет в области создания электронного телевидения. 

Точку в затянувшемся споре поставил президент Международной ассоциации прессы по радиотехнике и электронике господин Э.Айсберг, автор широко известных книг “Радио – это просто” и “Телевидение – это очень просто”, неоднократно издававшихся и в Советском Союзе, который официально заявил:

“Нами тщательно изучена вся научно-техническая литература, касающаяся этих работ, и все относящиеся к этому делу документы, которые подтверждают факт осуществления Б.П.Грабовским и И.Ф.Белянским первой в мире телевизионной передачи с помощью электронных телевизионных устройств в 1928 году в СССР. Фактически вся стопроцентная телевизионная система, использующая трубки с катодными лучами, была предложена еще в 1925 году русскими изобретателями Б.П.Грабовским, В.М.Поповым и Н.Г.Пискуновым. Затем Грабовскому с помощью И.Белянского удалось смонтировать и окончательно доделать “телефот” (связь между передатчиком и приемником осуществляется по радио) в ташкентской лаборатории. В 1928 году они окончательно и успешно завершили свои опыты.

К несчастью, замечательное изобретение не было оценено по достоинству в годы, когда господствовала механическая система телевидения. Заслуги Грабовского в развитии электронного телевидения неоспоримы…”

Документы были рассмотрены комиссией ЮНЕСКО, Академией наук СССР, организацией Интервидения, рядом министерств и ведомств Советского Союза, которые также пришли к выводу о несомненном приоритете Грабовского и его коллег по затронутому вопросу. 

Казалось, ну, сейчас на наших изобретателей обрушится водопад славы, почестей и наград.  

Чем же отметила страна их выдающиеся заслуги?

В июле 1963 года Грабовский был награжден памятным значком “25 лет телевидения”. Несколько ранее он был премирован “ за изобретательскую инициативу, проявленную в 20-30 годах” разовой суммой в размере двухсот рублей, что примерно соответствовало полуторамесячному окладу рядового инженера. Наконец, в ноябре 1965 года Грабовскому и Белянскому было присвоено звание “Заслуженный изобретатель Узбекской ССР”. Вот, собственно говоря, и всё. 

После того, как приоритет Советского Союза в области создания электронного  телевидения был признан на международной арене, партийные власти, как, впрочем, и официальная наука, снова утратили всякий интерес к творческому потенциалу талантливого изобретателя-самоучки.

ОДИНОЧЕСТВО  ТАЛАНТА

Последние годы жизни Грабовский провел вместе с женой в небольшом домике на околице Фрунзе. Участок огибал тихий ручей, заросший камышом. Над этим ручьем Грабовский соорудил из досок и горбылей сарай, ставший его лабораторией, мастерской и научно-экспериментальной базой. Он был переполнен идеями и замыслами. Много сил отдал конструированию оригинальных очков для слепых, идеей которых загорелся еще в детстве. Разработал и построил собственными руками лодку без мотора, способную двигаться исключительно за счет энергии волн даже против течения, “жабры” для подводного плавания, малолитражный вертолет, планер с тремя крыльями… Среди других его разработок - несколько типов аккумуляторов и гальванических элементов, термитный патрон и граната с крыльями (даже человек с обычными физическими данными мог метнуть ее на расстояние свыше ста метров). Работая за письменным столом, он разгадал секрет конструкции плотов древних перуанцев и написал несколько научно-фантастических романов, так никогда и не издававшихся. 

Он пытался продвинуть свои изобретения и идеи, рассылал заявки и письма, но в лучшем случае получал вежливо-обтекаемые ответы.

Прошумевшая волна всемирной славы не принесла ему ни официального признания со стороны академических учреждений, ни материального достатка, ни привилегированного положения в обществе. Для местных чиновников он оставался “самоучкой”, “чудаком” и даже “городским сумасшедшим”. А в центре о нем, похоже, и вовсе забыли. Идеи замечательного изобретателя так и остались невостребованными. 

*   *   *   

Грабовский умер в январе 1966 года. Траурная церемония была очень скромной.

Характерно, однако, что это событие не прошло мимо внимания европейской прессы.

Французская газета “Электроник актюалите” откликнулась на него некрологом под символическим заголовком “Смерть пионера телевидения”.