За кулисами оркестра. Сводная репетиция, прогон и концерт.

    После репетиций по группам оркестр вновь объединяется для сводной репетиции. На сводной репетиции дирижер более глубоко прорабатывает с оркестром исполняемые произведения. Главной целью в данном случае является улучшить звучание  и довести до оркестра свой замысел. Для  этого дирижер повторяет с коллективом  те места из сочинения, которые представляются ему наиболее сложными, вызывающими какое-то сомнение или   недовольство . Он  также нередко прибегает к словесным пояснениям, а иногда и «интеллигентно» ругается с оркестром. Вот некоторые примеры такой «ругани»:

Нам осталось две репетиции до позора;

Вы так фамильярно это играете, как будто лично с Прокофьевым пили;

Шостакович не был боксером, но за такую игру он воскрес бы, чтобы набить вам физиономию;

Если вы так еще раз сыграете первую цифру, я убью вас всех по очереди, похороню, отсижу и наберу новый оркестр;

Я обещаю вам трудоустройство в подземном переходе, и лично договорюсь с ментами и бандитами, чтобы вас не трогали. Но за прохожих не ручаюсь.

Не надо так терзать арфу и путать ее с пьяным мужем;

Ваше счастье, что в консерваторию ходят интеллигентные люди. А вот пролетарии встали бы со своих мест и побили бы вас.

Но все это, конечно, беззлобно. На самом деле дирижеры всегда любят своих оркестрантов и в равной степени делят с ними и успехи, и неудачи.

Важная  роль в репетиционном процессе принадлежит концертмейстеру оркестра. Не музыканты часто называют его «первой скрипкой», но музыканты такое имя никогда не употребляют. Для них первая скрипка – это тот, кто исполняет партию первой скрипки. Концертмейстер – правая рука дирижера, он помогает дирижеру объединять игру оркестра; нередко какими-то дополнительными жестами, например, взмахом головы или смычка, дает группе более точное вступление. В организационном смысле концертмейстер оркестра может выступать посредником между дирижёром и оркестрантами. Традиционно концертмейстер - одна из центральных фигур оркестра, в ряде случаев он берет на себя в той или иной мере руководство коллективом, вплоть до исполнения обязанностей дирижёра. Известны  концертмейстеры, систематически выступавшие в роли дирижёра, — например, многолетний концертмейстер  Венского филармонического оркестраВилли Босковски, который по традиции дирижировал  Венскими новогодними концертами).

Но в этом скрыта и определенная опасность для дирижеров, особенно молодых. Иногда концертмейстерам не нравятся выбранные дирижером темпы или они по другому представляют себе трактовку какого-либо сочинения. Случается тогда, что такой концертмейстер старается подмять под себя дирижера, навязать оркестру свое видение. Известен, например факт, когда молодой Евгений Мравинский пришел в прославленный Ленинградский филармонический оркестр. В этом, одном из лучших в мире коллективов, естественно, и концертмейстер был настоящим зубром. Первое время, как вспоминают, он постоянно вставлял палки в колеса молодому дирижеру и смычком показывал оркестру собственные темпы. Так продолжалось, пока Мравинский не проявил характер. На одной из репетиций, когда его, что называется, достало, Евгений Александрович подошел к концертмейстеру, выхватил у него смычок, переломил его через колено и попросил виновного удалиться с репетиции. Говорят, что тот извинился перед  дирижером и больше своих выходок не повторял.

Нередко дирижер на таких репетициях призывает к соблюдению дисциплины. Главное – не разговаривать и не играть во время словесных объяснений – это, скажу по моему опыту, очень мешает сосредоточиться, вносит в репетицию сумятицу – ведь музыкантов несколько десятков. Конечно, симфонические музыканты – люди серьезные и ответственные. Если они в паузах что-то говорят, то ясно, не обсуждают цены в магазинах или здоровье близких. Но все равно, дирижер просит, если что-то непонятно, обращаться непосредственно к нему, а не переспрашивать у соседа.

Иногда дирижеру немного не хватает времени, чтобы сделать все, что наметил и чего уже не сделаешь на генеральной репетиции. Тогда он просит оркестр остаться после репетиции на 15-20 минут. У нас  с этим проблем не бывает. Но вот мне доволилось работать с немецкими оркестрами, и однажды я обратился к директору оркестра с аналогичной просьбой. Он ответил, что лично не возражает, но должен проконсультироваться с представителем профсоюза, потому что тот заботится о соблюдении прав музыкантов. В данном случае инцидент был улажен, но могло быть и по-другому. Вообще-то я думаю, что такое происходит только в Германии, где очень любят закон и порядок. А уж бюрократия там – наша отдыхает. Мне однажды именно немцы  рассказали про себя такой анекдот:

Американцы прилетели на Луну. Видят – стоит избушка и на ней вывеска «Mondamt» (Управление Луны). Говорят: «Ребята, оказывается немцы уже здесь были». 

Но, справедливости ради, бюрократические дела там улаживаются быстро и крайне любезно.

Однако  вернемся к оркестру. Следующий этап – генеральная репетиция или, как чаще говорят музыканты (а также театральные актеры) – прогон. Это репетиция, максимально приближенная к концертным условиям. Концертная программа здесь проигрывается целиком, без остановок. Последнее – если не случается что-либо экстраординарного, требующего немедленного вмешательства.

Если играется концерт для какого-либо сольного инструмента с оркестром и солист может присутствовать только на генеральной репетиции, то возможны остановки и проигрывание каких-то фрагментов. Но в любом случае, дирижер до этого уже встретился с солистом, обговорив и попробовав наиболее важные моменты исполнения, продирижировав под его игру.  Между прочим, в этом случае вся инициатива на стороне солиста – ведь дирижер с оркестром ему только аккомпанируют. 

Если программа исполняется не на «базе», а в другом зале, дирижер или его ассистент садятся время от времени на слушательские места и вносят коррективы с точки зрения акустики.

Итак, все готово к концерту.

Перед  концертом с оркестром происходит то же, что и перед репетицией. Музыканты приходят заранее, собираются в специальном помещении, разыгрываются и предварительно настраивают инструменты.  Сейчас для этой цели существует специальный электронный камертон. Он обычно стационарно установлен в том же помещении и включается минут на 5. Более точная настройка будет произведена уже на сцене.

В это время дирижер находится в своем кабинете, в который вход запрещен всем, кроме директора, инспектора и солистов, если таковые присутствуют в программе. Дирижер снова просматривает партитуры, что-то пробует – словом, готовится к концерту. Обычно волнуется.

После третьего звонка оркестр выходит на сцену. Лучше всего – с двух сторон, так красивее и быстрее. Но иногда такой возможности нет, а порой даже нет и присценного помещения – в этом случае приходится проходить через зал или боковые двери возле сцены.

Оркестр рассаживается. Оркестранты одеты в концертные костюмы, что создает очень красивую, торжественную картинку. Происходит настройка – по гобою, как на репетиции. Эти звуки для меня неизменно волнующие. Обратите внимание: на этом видео концертмейстер, как принято в некоторых оркестрах, перед концертом выходит последним, перед  дирижером., и кланяется. 

Но вот оркестр смолкает – и выходит дирижер. Он  занимает место на подиуме, а при его появлении оркестр встает. Дирижер пожимает руку концертмейстеру, таким образом здороваясь с оркестром и желая ему успехов, поворачивается к публике лицом и раскланивается перед ней. Затем , повернувшись лицом к оркестру, он жестом усаживает его, и концертная программа начинается. 

Между прочим, до середины XIX века стоять к публике спиной считалось неприличным и неуважительным к слушателям. До сих пор спорят, впервые Вагнер или Берлиоз повернулись лицом к оркестру. Но, кто бы это ни был, в искусство управления оркестром он внес исторический поворот, обеспечивший полноценный творческий контакт дирижёра с артистами оркестра. Ведь кроме рук, у дирижера есть глаза, мимика, пальцы рук – все это имеет значение при показе.  А дирижерскую палочку первым использовал австрийский дирижер Игнац фон Мозель в 1812 году.

Если исполняется циклическое произведение, состоящее из нескольких частей, то не принято в перерывах между частями аплодировать, а если такое случается, то раскланиваться. Также нежелательно между частями и настраиваться – делается это лишь в крайнем случае. И тому есть объяснение – ведь паузы между частями бывают точно выверенными и тоже играют роль в архитектонике и цельности всего произведения.  Кланяется дирижер только по завершении всего произведения. Но до этого он пожимает руки первому и второму концертмейстеру, благодаря таким образом оркестрантов,  и жестом поднимает оркестр. Если в произведении имеются удачно сыгранные соло, дирижер указывает жестом на солиста, тем самым предлагая ему поклониться публике. Иногда, в случае чрезвычайно понравившегося публике соло, дирижер даже выводит солиста вперед.

В антракте оркестранты могут покурить, попить водички, поговорить на разные темы. Ну и, конечно, попробовать какие-то сложные места из того, что будет исполняться.

После антракта процедура выхода оркестра и дирижера повторяется. Если исполняется концерт для какого-либо инструмента с оркестром, в антракте рабочие сцены уже совершили небольшое перестроение. Если солировать будет рояль – он выкатывается на передний план, если это какой-то другой инструмент – то для солиста будет приготовлен подиум. Дирижерский пульт  устанавливают за солистом, немного вполоборота, чтобы дирижер мог хорошо видеть и солиста, и оркестр. Настройка в таком случае происходит под сольный инструмент. Если это фортепиано, то концертмейстер подходит к роялю и берет на нем все то же «ля» первой октавы. Причем, никогда не видел, чтобы концертмейстеры брали этот звук иначе, чем оттопыренным указательным пальцем сжатой в кулак руки, а не так, как это делают пианисты. Ритуал у них такой, что ли?

После исполнения концерта солист благодарит дирижера за поддержку, пожимая ему руку. Благодарит он таким же образом и концертмейстера и через него – весь оркестр. Дирижер кланяется вместе с солистом, а оркестр поднимает только по его просьбе, которая, впрочем, следует всегда.

Обычно по завершении концертной программы оркестр исполняет несколько небольших эффектных пьес на бис. Если силы оркестра исчерпаны, а аплодисменты не смолкают, дирижер часто, раскланявшись, уводит оркестр со сцены за собой, показывая, что концерт совершенно окончен.

Теперь наступает волнующее время цветов, поздравлений, а нередко и дружеского банкета. Ведь, как сказал один мудрец, ничто так не сплачивает коллектив, как совместная выпивка и хоровое пение.