Быть тварью

— Кто там? — спросила Джайя.

Дверь немного приоткрылась.

Джайя заглянула в образовавшуюся щель. Ее ровесник с любопытством смотрел на нее.

— Кхамбалия краски привез? — прошептал он, опасливо оглянувшись. — Он обещал.

— Я не знаю, — в ответ прошептала Джайя. — А что — это секрет?

— Мама Тила сказала, что новой даме отдыхать надо. Будет ругаться, если услышит, что я тут.

— Какой новой даме? — не поняла Джайя.

— Тебе.

— Я не дама.

Парень склонил голову к плечу, разглядывая ее.

— Нет, ты не мужчина, — подвел он итог своим наблюдениям. — Значит, дама.

Джайя открыла дверь пошире, втянула парня в комнату и плотно прикрыла дверь.

— А давай познакомимся, — сказала она. — Меня зовут Джайя.

— Ты красивая, — сообщил парень. — Я даже не знаю, как такую красоту нарисовать.

— Кхамбалия тоже почему-то говорит, что я красивая, — сказала Джайя. — А я никакая. Серенькая.

— Нет, — сказал парень. — Это кажется, что серенькая. Ты киммеритовая, а гребень у тебя сапфировый.

Джайя поневоле тронула волосы, в которых не было никакого гребня — ни сапфирового, ни черепахового, ни даже дешевенького костяного.

— Какой еще гребень? — спросила она.

— Его вряд ли кто видит, — заверил ее парень. — Люди — слепые.

— Понятно... — задумчиво произнесла Джайя. — Так как тебя называть?

— Люди говорят — Голубой Кит, — представился парень.

— Но на самом деле тебя зовут иначе?

— Да, конечно. Но люди — глухие и почти не слышат мое имя. Ну и назвать правильно не могут, это тоже, потому что и говорят плохо.

Джайя выслушала и это.

— Ага, — сказала она, уже не сомневаясь, что Голубой Кит, мягко сказать, тронутый. — А все-таки может назовешь свое имя? А то мне интересно. Или это секрет?

— Да никакого секрета, — сказал парень и произнес что-то такое, что нормальному человеку и не услышать. Люди, слыша его, скорее всего испытывали только смутное беспокойство.

Зато драконица, которая жила внутри Джайи и притворялась болью, встрепенулась и прислушалась.

— Ой, — сказала Джайя. — А повтори, пожалуйста. Я плохо расслышала.

Голубой Кит снова произнес свое недоступное человеческому слуху имя. Джайя, помедлив, повторила его.

— Ну вот, — обрадовался парень, — у тебя со слухом все в порядке.

— Да-а, — произнесла Джайя, — это, знаешь ли, такое имя, что испугаться можно. Если бы у меня было бы такое имя, я бы всем называлась бы именем уменьшительным. А то зачем на людей зазря страх наводить?

— А я не знаю, как уменьшить, — сказал Голубой Кит.

— Я тоже, — призналась Джайя. — Ты обидишься, наверное, если я скажу, как мне пришло в голову твое имя уменьшать.

— Неа, — улыбнулся Голубой Кит. — Говори.

— Барсик, — сказала Джайя.

Парень хихикнул:

— Здорово! Ты меня видишь?

И Джайя поняла, что он имеет в виду под зрением. То зрение, которым она могла отличить Драконов и Стражей от обычных людей.

— Нет, — призналась она. — Вот так не вижу. Просто слышу, кто это может быть. Можно мне в тебя заглянуть?

— Конечно.

Джайя взяла его руку. Рассмотреть человека в подробностях ей удавалось только так: прикасаясь к коже. И она сразу увидела внутреннюю суть того, кого несведущие люди называли Голубым Китом. Это был снежный барс, настоящий красавец, добродушный, сытый, но от того не менее опасный. И это было совсем просто разглядеть, и теперь, чтобы увидеть Барса, можно было не брать Голубого Кита за руку. Надо было только смотреть немного по другому, чем на Драконов, но раньше она не знала, что кроме Драконов и простых людей есть еще другие, вот такие. Наверное, тоже созданные колдовством, но колдовством не Хозяина.

— Вас много таких? — спросила она, не зная, стоит ли пугаться этого неизвестного колдовства.

— Таких как я — больше нету, — сказал Барс. — Но похожие еще остались. Ты слыхала о Детском Перевале?

— Нет.

— Там есть особое место, Туманное место. Чтобы пройти через горы, там приносят в жертву детей. Не убивают, а просто посылают детей. И Туманное место что-то у детей забирает, а что-то дает. А как сделали тебя?

— Ты думаешь, меня сделали? — спросила Джайя.

— Я же вижу, что сделали, — просто ответил Голубой Кит.

Джайя вздохнула.

— Там... в Столице... живет один старый колдун. Он сделал такую машину... в виде трубы, или овальной рамки... что-то такое, не знаю, как объяснить. А потом собрал много детей и заставил их проходить через эту рамку. Очень много умерло, немного осталось в живых. А теперь колдун выбирает среди выживших того, кто сильнее всех.

— И ты сбежала... — понял Барс.

— Я надеюсь, они поверили в то, что я утопилась. В Столице часто девушки топятся. Хозяин посылал Зов, чтобы я вернулась, а это, знаешь ли, такая штука, что если жив — бегом побежишь, чтобы от этой гадости в голове избавиться. Я со сломанной ногой пыталась обратно вернуться, хорошо хоть сознание от боли потеряла.

— Вот как... — Проговорил Барс. Он помялся, а потом спросил: — А рисовать ты любишь?

— Нет. Я читать люблю.

— А я рисовать люблю. Тогда жизнь как-то понятнее становится. Посмотришь?

— С удовольствием, — заверила его Джайя.

Он распахнул куртку и из широкого внутреннего кармана вынул альбом, и они, сидя рядышком на диване, начали перелистывать страницы. Сначала Джайя не видела ничего, кроме цветастых небрежных пятен. Сочетание цветов было приятно глазу, но и только.

— А вот этот пейзаж хорошо получился, — сказал вдруг Барс, ткнув пальцем в одну из страниц. — Куст этот мне почему-то мешал, и я все думал, как от него избавиться. А потом смотрю — да зачем же от него избавляться, он здесь по делу.

— Погоди, — отодвинула его руку Джайя. — Куст, говоришь?

Не видела она никакого куста. Но драконица, оторвавшись от своих размышлений, фыркнула: «Ты не так смотришь!» — «А как?» — «А вот так!»

И рисунок стал совершенно другим: был в нем и куст, и птица около куста, и Джайя сразу смогла понять, что куст этот — ива, а вот птицы она не знала.

— Это сойка?

— Это сорока.

— Сороки вроде не такие.

— Здесь — такие.

И Джайя поверила, что сороки здесь именно такие: с голубыми крыльями и хвостом.

— Давай-ка сначала будем смотреть, — сказала она. — А то я неправильно смотрела.

И они закрыли альбом, а потом открыли, и теперь Джайя уже видела все, что нарисовал Барс:

Заснеженный вокзал, в туннель въезжает пыхтящий дымом паровозик конки;

Двое парней с длинными волосами читают одну газету;

Миловидная, хотя и немного вульгарная барышня;

Коза;

Еще коза;

Сорока и ива;

Паровоз, стоящий у перрона вокзала, машинист выглядывает из будки и разговаривает с рабочим, который держит в руке молоток;

Горшок с цветущим бальзамином;

Портрет Мамы Тилы;

Комната, в которой много раскладушек, на раскладушках лежат или сидят потрепанные жизнью люди.

И дальше чистые листы.

— Я тебя нарисую, можно? — спросил Барс. — Карандашом. А красками пока не буду рисовать, я не понимаю, как тебя красками рисовать.

— Ладно, — согласилась Джайя, и остаток вечера прошел так: девушка полулежала на диване и читала найденную в шкафу книгу, а Барс с ногами забрался на кушетку, рисовал.

Аннотация: Восемь лет назад древний колдун затеял грандиозный магический ритуал, унесший множество жизней, собираясь создать человека со сверхчеловеческими способностями. Теперь немногие выжившие «подопытные кролики», что-то получившие и что-то потерявшие в ритуале, ищут свое место в жизни. Можно ли быть человеком, если чья-то недобрая магия превратила тебя практически в нелюдь? https://author.today/work/15040

Примечания автора:

В цикл «Мир Книги» входят несколько романов, связанных вместе страной и миром, где происходит действие, но не связанных ни временем, ни общими героями:

«Приют Изгоев», время действия аналогично европейскому началу 17 века.

«Там, где Королевская Охота», конец 18 века (существует другой вариант, с иной композицией глав — «Лица и маски»)

«Кодекс Арафской дуэли», начало 19 века.

«Быть тварью», действие которого происходит во второй половине 19 века.

«Когда закончится война», середина 20 века.