Швабода шлова

Вот не знаю, чисто местный исконно-посконный это менталитет или свойство всего человечества, но в других некоторых местах это успешно фиксят драконовскими методами, блин. Какого хрена у нас "общественно место" автоматически означает "место, где можно безнаказанно гадить", а "свобода" на родной русский почему то переводится как "вседозволенность".
Вот знаете, есть такой хороший анекдот:
"Почему, услышав выражение "В жизни нужно попробовать все" большинство сразу представляет алкоголь, наркотики и извращенный секс. И мало кто - восхождение на Эверест?"
Нет, ну вот серьезно. Городской парк? Общественное место? Ураа, а давайте там сломаем скамейку. Лес? Отлично, пожрем мясца с водочкой и оставим  после себя срач. О, ух ты, какая огромная пепельница у меня за окном!
Такая же картина в сети. Вау, человек выставил публично свои работы. Значит можно их поливать на все лады, а заодно и самого автора, а то че он думал, когда выходил на публику? Ух ты, девка в личном блоге фото выложила? Давайте обсудим ее фигуру и есть ли у нас эрекция. Обозвать еще надо обязательно. Не, ну а чего она хотела то? Общественное место.
Свобода слова однозначно и безоговорочно интерпретируется как неотъемлемое право обзывать, оскорблять, унижать, писать или говорит откровенную брехню.
Но прекраснее всего, что права хамов и быдланов усиленно защищаются общественностью. Вот выходишь в группу своей деревни, например. И читаешь пост, что кто-то во дворе паркуется, как мудак. И внизу куча комментов: "А что? Он имеет право! Двор общий!. А вчера вот тут, в комментах мне открытым текстом заявили, что даже полный мудила имеет право на высказывание своего мнения в самой хамской форме, а ты сядь, утрись и помалкивай. 

А начинаешь их мордой тыкать в их кучки - тут же начинаются обидки: "Мне что, вообще из дома не выходить и молчать?"
Да выходите вы, и в парк даже сходить можете, только донесите, блин, свое дерьмо до урны или сортира. Ну а если из вашего рта ничего, кроме помоев вылиться не способно - то да, молчите. Потому что, внезапно, ваша свобода заканчивается там, где начинается моя.