Фильмы и герои Леонида Гайдая...

Эпигонство редко бывает успешным, но фильмы Леонида Гайдая – то счастливое исключение, которым поверяется правило. Если верно, что перед началом каждой новой работы Леонид Иович пересматривал одну из комедий Чарли Чаплина – специально, чтобы проникнуться, то перед нами редкий счастливый случай удачного эпигонства: Леонид Гайдай снимал немое кино в звуке.

Что в первую очередь характерно для немого кино? Жесты, движение, мимика. Делать субтитры под картинкой тогда ещё не умели – к тому же субтитры неизбежно отвлекли бы внимание зрителей от происходящего на экране, необходимость читать пространные тексты удлиняло и «утяжеляло» фильм... Актёры немого кино, в том числе и сам Чарли Чаплин – в первую очередь не актёры, а мимы: вспомним знаменитый чаплинский танец булочек из «Золотой лихорадки». 

Но то же самое характерно и для классических гайдаевских комедий: минимум текста и диалогов в сочетании со способностью успешно выразить мысль одной короткой, точной и ёмкой фразой, и подчёркивающие сюжет и характер героя движения, жесты, мимика. Две первые короткометражки Леонида Гайдая: «Пёс-барбос и необычный кросс» и «Самогонщики» и вовсе немые – первая полностью, если не считать музыкального фона, а во второй звучит лишь песня Труса, Балбеса и Бывалого. 

При этом звука Леонид Иович вовсе не чурался. В каждом его фильме обязательно присутствуют две-три сцены погони – всё же мы смотрим комедию, и два-три музыкальных номера. При этом перед нами вовсе не индийское кино, где: «Ой, мне так радостно, что хочется танцевать...» – поступки героев естественны, а каждый музыкальный номер оказывается органически встроенным в сюжет. 

Именно в этом заключается вторая причина успеха комедий Леонида Гайдая – в его успешных комедиях не бывает глупых героев. «Тупой и ещё тупее», «Семейка придурков» – с этим однозначно не к Леониду Иовичу. Его герой может попасть в необычную ситуацию – как, например, Шурик («Операция «Ы» и другие приключения Шурика»), так торопившийся подготовиться к экзаменам, что не заметил, как оказался в постели с симпатичной полуобнажённой девушкой. Может найти неожиданное решение – профессор из той же «Операции «Ы» явно не впервые сталкивается с «карманной рацией для передачи подсказок», а потому держит наготове генератор «белого шума»: «Профессор, конечно, лопух, но аппаратура при нём-м-м...». 

А вот сцена погони за Великим Комбинатором в «Двенадцати стульях». Насколько быстро и чётко герой Савелия Крамарова – одноглазый председатель шахматного клуба организует преследование. «Вы – направо, вы – налево, остальные – за мной». Нужно перемахнуть через забор – под его руководством обманутые шахматисты тут же сооружают живую лесенку из шахматных досок. 

Отсутствие глупых героев означает и отсутствие откровенно дурацких ситуаций – несмотря на лёгкость жанра, в успешных комедиях Леонида Гайдая... Обратим внимание на это слово – «успешных», поскольку есть и неудачные... Так вот – в успешных комедиях Леонида Гайдая всё всерьёз, без дураков. Вспомним «Кавказскую пленницу». Главный герой – всё тот же Шурик находит способ сбежать из сумасшедшего дома, с приятелем пробирается на дачу товарища Саахова (ах, какого жениха), усыпляет троих похитителей, освобождает Нину... Даже идея преследовать Нину и её похитителей на водовозной бочке – по горной дороге, идущей вниз под уклон, вовсе не глупа. Наконец, ухитряется так напугать товарища Саахова, что тот сам является с повинной к прокурору. 

Но всё меняется, стоит Леониду Гайдаю отступить от собственных правил, сняв классическое кино с диалогами: («За спичками»). И совсем уж самоубийственной оказывается попытка вывести в качестве героя дурака: («Инкогнито из Петербурга»), («Опасно для жизни»), («Жених с того света»). В неудаче последнего обыкновенно винят советскую цензуру, порезавшую всё, что только можно – но даже цензура не отменяет глупость главного героя, высокопоставленного чиновника, в один прекрасный день решившего жить по собственным бюрократическим правилам.

Или взять фильм «Опасно для жизни». Леонид Куравлёв «Афоня» великолепен в роли вора-«домушника», рецидивиста Жоржа Милославского из «Ивана Васильевича». И абсолютно несостоятелен «не верю» в роли Молодцова – мелкого служащего с обострённым чувством социальной ответственности, который вместо того, чтобы идти на работу, взялся охранять оборванный кабель. Впрочем, многие ли помнят эти работы Леонида Гайдая. 

P.S. Экранизируя чужую книгу, режиссёр – как и любой творческий человек, неизбежно пытается привнести в оригинальный сюжет что-то своё. Нередко в результате от оригинальной книги ничего не остаётся, что откровенно раздражает зрителей – ведь смотреть экранизацию идут в первую очередь читатели. Однако к Леониду Иовичу это не относится – экранизируя новеллы О’Генри («Деловые люди»), или Михаила Зощенко («Не может быть»), роман Ильфа и Петрова («Двенадцать стульев»), или пьесу Булгакова («Иван Васильевич») Гайдай всегда бережно относится к оригиналу. Что не мешает ему, по-своему, по-гайдаевски «оторваться» – хотя бы в тех же сценах погони в «Двенадцати стульях» и «Иване Васильевиче»...