Сакура-ян, три-четверти-шестой лепесток

Лепесток три-четверти-шестой, подмоченный соленой водой

Время действия: пятнадцатое января, вторник

Место действия: исправительное учреждение (тюрьма) Анян, карцер

Сижу в карцере, никого не трогаю. Ну да, уже никого, кого надо уже... потрогал. И что самое приятное — меня тоже никто не трогает. И синяк начал желтеть уже, и мор... эээ... лицо не болит почти. А ведь тогда, в столовой, я на какой-то миг подумал, что все обойдется. Ну, а что?... Девки мутузят друг друга, я стою  у раздачи и ем чью-то сосиску - эти сучки пообедать-то мне не дали. Охранницы, забежавшие в столовую, ринулись в визжащую кучу-малу (а там и за волосы друг дружку таскали, и царапались, и кое-где через порванные тюремные робы уже и сис... ээ... тела проглядывать начали) и начали махать дубинками, а я тем временем успел доесть. Потом на меня, скромно стоящего, выскочила одна охранница, и, видимо, в запале махнула дубинкой. А я на автомате уклонился, провел прием и вырубил ее ее же дубиналом. Даже сам от себя не ожидал — хорошо все-таки меня в армии научили. Тут еще одна из охранниц, увидев это, кинулась ко мне, но я-то был уже вооружен!... В общем, и ее вырубил, и вторую дубинку подхватил. А дальше... в голове заиграла какая-то музыка, несложная, даже скорее ритм, типа танцев африканских племен, и я, перехватив дубинки на манер барабанных палочек, стал его отбивать, слегка пританцовывая. На чем отбивать?... Ну, так еще набежали, какие-то... Было весело! Правда, потом они все куда-то подевались, а столовую заполнил дым, оказавшийся слезоточивым газом... В этом тумане, пока я (и все остальные) кашляли и обливались слезами, мне и прилетело.

Интерлюдия: четырнадцатое января, понедельник, утро, штаб корпуса морской пехоты РК

В зале для совещаний присутствует все руководство корпуса. Последним входит генерал Им ЧхеМу, за ним адъютант несет ноутбук. Все встают и приветствуют генерала.

-Садитесь — говорит генерал — я собрал вас всех по важному вопросу. В выходные в новостях показали вот это видео... (адъютант запускает на ноуте сюжет новостей с дракой в столовой). В связи с этим предлагаю срочно обсудить три момента. Первое, самое простое и приятное: прошу выяснить, кто проводил подготовку сангсы Пак по рукопашному бою, и поощрить его, наиболее удобным в данном случае образом — отпуск, премия, грамота... решите сами.

Все кивают, один из офицеров записывает.

-Второе: нужно уточнить у этого инструктора, использует ли он в своей подготовке методики пун рю сон до, или сангса Пак изучала их... в другом месте.

Офицеры переглядываются, видя это, генерал говорит:

-Да-да, я, к своему стыду, тоже был не в курсе, но в данном видео сангса демонстрирует владение приемами пун рю сон до, в части битвы с двумя мечами (на экране, в закольцованном видео, ЮнМи орудует двумя дубинками). Мы рано списываем опыт предков в утиль! Это недопустимо, и, как видно, наше древнее боевое искусство (на экране Юна орудует салатницей) еще может очень пригодиться! К счастью, мне вовремя подсказали, так что теперь мы это исправим. Кто отвечает за рукопашный бой? Запишите — связаться с имеющимися в стране школами пун рю сон до. Взять у них методики, посмотреть, что можно применить у нас. Срок — месяц. 

Теперь другой офицер записывает.

-И третье, самое, к сожалению, печальное... (все настораживаются) Я обнаружил, что мы, в подготовке наших морпехов, нашей элиты, мало времени посвящаем бою в условиях загазованности, задымления или аналогичных... (на экране юна падает, роняя дубинки, и размазывает сопли и слезы) А ведь это практически постоянно будет сопутствовать бою в городской застройке! Подземные коммуникации, дым, да и просто слезоточивый газ — надо увеличить время подготовки по этим дисциплинам! Мы тут провели небольшой хронометраж...

Теперь докладывает адъютант:

-Сангса Пак провела почти идеальный бой без оружия и с использованием подручных средств. Нейтрализовав троих самых опасных противников, она грамотно заняла тактическую позицию у раздачи, и даже смогла подкрепиться, видимо, восстановив силы. Но в дальнейшем, хотя и была успешно проведена вторая часть схватки — сперва без оружия с вооруженным противником, потом — с противником, вооруженным аналогично, и затем — против нескольких вооруженных противников, она смогла продержаться всего 44 секунды, причем в газу — всего 4 секунды, после чего утратила боеспособность...

-Да! - прерывает его генерал — 4 секунды — это совсем мало, и потом, тут пошли тактически ошибки... ей надо было задержать дыхание и прорываться на выход, либо к кухне... Так что в этом плане нам нужно работать. Срочно.

-Но, господин генерал — осторожно говорит один из офицеров — ведь сангса Пак, она, по решению суда, как бы...

-Верно — говорит генерал — но не все так просто. Во первых, Верховный суд не утвердил приговор военного суда. Во вторых, как мне тут намекнули (он морщится от приемчиков этих гражданских), все это может... несколько измениться.

Офицеры снова переглядываются. Тут в дверь заглядывает один из секретарей и несмело говорит:

-Господин генерал, вас, из министерства...

-Переключай — говорит Им ЧхеМу и после звонка берет трубку телефонного аппарата — Здесь генерал Им ЧхеМу. Здравствуйте, господин министр!

Народ замирает, но генерал делает жест рукой, мол, все нормально, сидите, и продолжает разговор:

-Да, видел видео... да, как раз по этому вопросу совещание... что обсуждаем? Необходимые изменения в программу подготовки наших морпехов, господин министр!... да, вскрылись досадные упущения.... разрешите доложить вам лично, при подаче плана внесения изменений?... спасибо! В месячный срок! Обязательно!

После чего прощается и кладет трубку. Все выдыхают.

-Ну вот — говорит он — месяц, значит, проект должен быть готов через две недели. Пока согласуем, пока утрясем. Начальник штаба, эту работу поручаю вам, важность — вы понимаете.

Тот записывает.

-Все свободны — говорит генерал — если по этим вопросам будет необходима моя помощь или что-то еще — обращайтесь сразу же!

И, уже когда все офицеры начинают выходить, тихо добавляет: морпехи своих не бросают...

Я потом только сообразил — я слишком долго не занимался музыкой. Не сочинял ничего, не разучивал, да даже просто не играл и не танцевал. Как будто какой-то злой гений специально ограждает меня на протяжении пяти глав долгого времени от творчества, вот организм и счел этот случай удобным, чтобы заняться любимым делом.

Ну, потом нас растащили, умыли где-то (еще ничего не видно было, слезы текли ручьем) и развели по камерам. У меня удовлетворение после драки... эээ... то есть после танца под тот ритм уже прошло, но настроение было все еще хорошим, и, главное, такое спокойствие накатило. Я просто подумал — что, для меня так важно, чем меня, уже дважды лауреата престижных международных премий, будет пугать тут, в тюрьме для девочек, администрация?... Да вообще фиолетово! 

Ну, а после той беседы с госпожой директором института (гггг) стало ясно, что никому, в общем-то, и не нужно «жесткое» развитие событий. Наоборот — меня посчитали ценным ресурсом и хотят использовать. С одной стороны, это злило, с другой — мне не привыкать, и теперь можно постараться выстроить эти деловые отношения так, чтобы не оказаться в случае чего снова крайним, ограбленным и во всем виноватым. Это в тюрьме-то, спросите вы?... Ну, так был еще один разговор. После той дисциплинарной комиссии... На ней, кстати, я все рассказал, как было. Как меня хватали за руки, зажимали и толкали в спину. Как обещали научить каким-то другим правилам поведения, видимо, не совпадающим с требованиями администрации тюрь... эээ... института. Как угрожали избить, обезобразить, переломать пальцы, и прочее... Ну, а я на эти угрозы просто ответил, как меня учили в армии. Автоматически. Что и перенес потом на охранниц, в чем раскаиваюсь, приношу свои искренние извинения, и все такое. Похоже, с ними успели переговорить, так как про заявления от них о причинении мной ущерба речи не было вообще. На мою часть комиссия (начальница плюс замша плюс еще какая-то аджума) потратили мало времени, так как я у них был не один, потянули практически всех, кто участвовал в драке, но на меня посмотрели с особым смыслом, а замша, если мне не показалось, так и вовсе подмигнула. В общем, дали мне две недели карцера и пятьсот штрафных баллов. Как в Кирине, хе-хе... А вот вечером состоялся второй разговор...

Интерлюдия: тринадцатое января, кабинет президентшиПак ГынХе, в кабинете она и СунСиль

-Теперь по Агдан — говорит президентша - конечно, эта безобразная драка, да еще и утекшим видео, немного испортила нам дело...

-Разве? Мне кажется, наоборот, онни — удивляется СунСиль — ведь теперь нам гораздо проще будет заставить ее работать с моим агентством!..

-С этой стороны ситуацию рассмотреть я не успела — после паузы соглашается президентша — столько дел... Ты, наверное, права. Начальница тюрьмы провела с ней предварительную беседу, вот, посмотри, что там примерно выходит...

СунСиль недолго читает текст, напечатанный на листе бумаги, переданном ей президентшей:

-Одиночная камера... возможность написания романа мирового уровня, и даже не одного... отсутствие проблем с другими заключенными... занятия танцами, изо, и, по возможности, вокалом... Но это же прекрасно, онни! Насколько я понимаю, это все и так бы у нее было, мы же не хотели, чтобы она пострадала от других заключенных!

-Но... роман, поиск издательства?...

-Онни — весело смеется СунСиль — до пятого мая, до «Орини наль» даже Агдан не успеет написать роман! А вот повесть — успеет! И выйдет на свободу! Правда, она об этом еще не знает! И... - внезапно она замолкает.

-Что с тобой? - удивленно спрашивает ГынХе.

-Показалось... как будто у тебя вон там по кабинету черная кошка пробежала... - отвечает та.

Госпожа президентша оборачивается, но никого, конечно, не видит.

-Это от усталости. Я сама тут к вечеру иногда чего только не вижу... Так что ты говорила?...

-Так вот, повесть — СунСиль трет лоб, пытаясь вспомнить, что вылетело у нее из головы... -Да! Повесть! О наших, корейских тружениках, с переводом на иностранный язык!

-О наших тружениках? - госпожа президентша, видимо, устала, так как явно не понимает смысла идеи.

-Да!Агдан пишет повесть про простых корейцев, мой фонд ее издает и продвигает в мире, а ты подписываешь помилование для нее! И... еще для парочки девочек из Анян, чтобы никто не сказал, что только Агдан! Наверное, там найдется парочка действительно раскаявшихся в совершенных ошибках девочек?...

Теперь госпожа президентша думает минуты три.

-А ведь, действительно, как-то оно все одно к одному и выходит, повесть, твой фонд... Ты молодец, здорово придумала. Но... сможет ли она написать хорошую повесть? О наших простых людях?

-Я думаю, сможет — убежденно говорит СунСиль — талант у нее есть, премии зря не дают. И потом, даже если не выйдет, там же этот ее чеболь собирает подписи для петиции о помиловании? Так что запасной вариант у нас есть!

-Хорошо — соглашается президентша — значит, заказываем ей небольшую повесть, как будто для проверки. А ты сумеешь ее издать?

-Ну, не сам же фонд будет издавать — машет рукой СунСиль — заключим договор с каким-нибудь издательством, или, вон, с корейской электронной библиотекой СКИ (прим-внутрикорейский межуниверситетский ресурс, аналог платных библиотек), сейчас это модно.

-На корейском языке? - продолжает уточнять ГынХе.

-Для начала — точно на корейском. Но! С ее знанием языков — спохватывается СунСиль - если она сможет сразу сделать перевод на парочку иностранных, будет только лучше. Все же мой фонд занимается продвижением корейской культуры в мире — и они обе смеются.

-Тебе придется потратить деньги на рекламу книги — говорит президентша.

-Заключим договор с промоутерами — СунСиль не видит проблем — тем более, к нам уже кое-кто обращался насчет того, чтобы связаться с лауреатом Хьюго, вот, считай, готова рекламная кампания — новая книга от лауреата мировой премии!

Теперь первой смеется президентша, радуясь, что проблема оказалась так изящно решена.

-Ну что же, значит, я дам добро, в таком варианте - подытоживает она — но ты все же найди для Анян преподавателя по вокалу. 

-Поищем — легко соглашается подруга — попробуем зайти с позиции помощи заключенным девочкам и их социализации...

Так вот, вечером, после комиссии, меня снова вызвали к начальнице, и та сообщила, что в целом наш план согласован на самом верху, но с замечаниями: нужен не роман, а повесть, с переводом на иностранный язык, про простых корейских тружеников. Нашим проще, подумал я, и с этим сразу согласился. А вот второе условие, что права на книгу будут мои, а промоушеном будет заниматься фонд Мир, меня несколько насторожило. Начальница пояснила мне, что это фонд специально создан для продвижения Халлю в мире, и совершенно логично, что новое произведение лауреата Хьюго будет идти через него. Сказали, что корейский вариант нужен как можно быстрее, а перевод на другие языки — по срокам на мое усмотрение. Не верят, что ли, что смогу написать?... Но начальница раскрыла и эту тайну, сообщив, что первого марта отмечается День провозглашения Декларации независимости Кореи, будут всякие праздничные мероприятия, и фонд хочет успеть выпустить книгу. Я прикинул — половина января, февраль... да мне надо-то пару недель, если мешать не будут. Кстати, насчет моих скромных требований — согласовали и отдельную камеру, и все остальное. Ну, не так уж много я и просил... Мало того, хоть по правилам тюрьмы в карцере ничего такого заключенным и не положено, но мне будут днем приносить ноутбук, который, правда, на ночь будет забирать к себе в сейф госпожа начальница.

-Ты же служила в армии, ЮнМи — сказала мне эта немолодая женщина — ты же должна понимать, что такое требования Уставов. Отсюда и наши правила, и твое обязательное наказание за их нарушение. Так что на эти две недели будешь в карцере. Что было бы, если бы ты напала в армии на вышестоящего начальника?...

Я, собственно, к тому времени уже понял, что могло все обернуться и похуже, и, если бы не мои премии... Конечно, мой текст они будут видеть в процессе написания, и даже смогут его спереть, но пойдут ли на такое? Скорее всего, нет, им нужен пишущий автор международного уровня, а не замкнувшаяся в себе девочка, это не тупые курицы из ФАН... Так что спорить не стал и заселился в карцер. Карцер оказался комнатой не больше трех квадратов, с приделанным к стене столиком, табуретом, парашей и краном с водой в углу. Под потолком лампочка, забранная решеткой, в двери — окошко, тоже с решеткой. В общем, та же одиночка, как та, в которой я сидел на карантине, только поменьше. В первый день мне ничего не принесли, и вообще никуда не водили, похоже, администрация все еще разбиралась с последствиями той драки... Так что я сидел, отдыхал, медитировал, думал, какую повесть мне написать. Первоначально хотел замахнуться на... нет, не на Вильяма нашего Шекспира, но на что-то серийное, популярное в моем мире. Но, раз просят короткую повесть, про тружеников... решил, что это будет «Старик и море». Гюго тут бы не зашел, а про, так сказать, наземных тружеников мне из бестселлеров что-то ничего в голову не пришло, а сказки и прочее фэнтези придется оставить на потом, гггг. Раз независимость и Корея — имена дам корейские, да чуть поправлю там, где про туристов, да название течения какое-нибудь местное подобрать, и все такое. Но! Первым делом мне нужен интернет, проверить, нету ли тут такой (или подобных) книг, а то хорош я буду. Так и передал через охранницу. Так что на следующий день меня после школьных занятий на час отвели в компьютерный класс и дали попользоваться компом. По запросам «Старик и море» и подобным - о старом рыбаке, выходящем в море в одиночку - книг, к счастью, не нашлось, так что в камере я спокойно сел за приготовленный для меня ноут (конечно, без связи и с почищенным диском). Сел, напряг свою абсолютную память, и начал стучать: «Старик рыбачил один на своей лодке в Восточно-Корейском течении вот уже восемьдесят четыре дня...»

Так и прошли у меня следующие две недели — я перенес текст, с правками, на комп, пару дней вычитывал и отглаживал его с учетом корейской аудитории, при этом на изо пытался изобразить персонажей повести и мелкие зарисовки - лодка, акулы, парус, панорама побережья (не с первого раза, но получилось). Поскольку это тоже было согласовано с администрацией, мне не мешали, хотя, конечно, с любопытством подсматривали в мои листы при случае. Я не скрывал, что пишу книгу (К чему? Все равно скоро напечатают), и девки, как маленькие, тянули шеи, пытаясь рассмотреть мои каракули. Ну, для начинающего автора, иллюстрирующего собственную книгу, сойдет, примерно так и сказала преподавательница по изо, правда, все же сделав это в вежливой форме. Параллельно я писал переводы на английский, испанский, русский и японский — уже по оригиналу, без всяких сглаживаний. 

А еще нам нашли-таки преподавательницу по вокалу, старенькую, но бодрую аджуму. К ней, уж не знаю почему, то ли про меня слухи пошли, то ли что, записалось много народу, но она (тоже, видимо, с подачи директора) сразу предупредила, что для желающих устроит прослушивание, и возьмется учить только тех, для кого в этом будет хоть какой-то смысл. Как там устроили прослушивание для остальных, я не знаю, не был, а меня эта аджума пришла слушать ко мне в карцер. У меня было отличное настроение, текст, считай, готов, все остальное со стороны администрации — в рамках договоренностей, ну, я и выдал после небольшой распевки «Аве Марию», не полностью, минуты на две с половиной. Теперь проблем с полным желудком не было, кормили в карцере меня скромненько (надо будет, кстати, потом попросить все же убрать острое из моего меню), и я показал, пожалуй, лучшее, что смог. Сразу ушел куда-то ввысь, без золотых снежинок, но вокруг отчетливо отдавало фиолетом, а когда вернулся в камеру — обнаружил плачущую преподавательницу и двух стоящих на коленях охранниц. Даже неловко стало.

-Не зря — сказала аджума, вытерев слезы — не зря я прожила свою жизнь... настоящее «серебро»... теперь, услышав такое, и умереть не жалко...

В общем, они тихо ушли, а этим же вечером меня вызвали к начальнице.

Время действия: двадцать девятое января,вторник

Место действия: исправительное учреждение (тюрьма) Анян, кабинет госпожи директора

-ЮнМи — мягко, гораздо мягче, чем обычно, говорит начальница — расскажи мне, что сегодня произошло?

-У меня были возрастные изменения в голосе, госпожа — отвечает та — и вот теперь они, видимо, завершились.

-Что это значит?

-Голос каждого человека меняется в молодости, госпожа, это связано с гормонами и проходит в разное время у парней и девушек. Исполнителям не рекомендуют до полной перестройки заниматься пением в полную силу, так как это может негативно сказаться на голосе, поэтому и в Кирин, и в агентстве я не напрягала его. А недавно он начал меняться на постоянный, и я, когда просила поспособствовать с учителем вокала, как раз это и имела в виду — обстоятельно поясняет ЮнМи.

-Госпожа БэУ, когда пришла в себя, сказала, что вряд ли она сможет тебя чему-нибудь научить. И вообще, стала требовать от нас тебя выпустить, так как «этот голос должны слышать все люди» - начальница грустно улыбается — пришлось отпаивать ее валерьянкой.

-Мы были в камере — отвечает Юна — там совсем плохая акустика, и я потратила на распевку всего пару минут. Уверена, что мне есть чему учиться, я, собственно, и сама еще не знаю полную силу своего голоса... Я была бы очень благодарна, если бы госпожа БэУ согласилась все же поработать со мной.

-Она согласится — говорит начальница — уверена, что она успокоится и возьмет себя в руки.  Я еще хотела поговорить о другом. Твоя повесть готова, так ведь?

-Вы же знаете, госпожа — с легким укором отвечает ЮнМи — я же сдаю ноутбук каждый день, как мы и договаривались...

-Да-да — отмахивается та — я даже прочитала как-то кусочек, очень трогательно. Так когда ты закончишь работу над книгой?...

-Собственно, корейский вариант, наверное, готов полностью, госпожа — подумав, говорит Юна — я даже подготовила небольшие рисунки, героев и по сюжету... По переводам работа еще идет, но вроде и время есть...

-Может быть, попробуем запустить корейский вариант? - аккуратно говорит начальница — если книга выйдет пораньше, это же будет хорошо?... Тем более, что надо еще тебе подписать договор с фондом, да потом им сколько-то времени на поиск издательства, печать и все такое...

-Я не против, госпожа — снова подумав, отвечает ЮнМи.

-Тогда завтра же я передам, чтобы с тобой связались нужные люди. А ты готовься. Боюсь, что все ближайшее свободное время у тебя займет госпожа БэУ — снова по доброму улыбается начальница тюрьмы.

Так и вышло. На следующий день еще до обеда приехал шустрый ачжосси с нотариусом, привез трехсторонний договор между мной, фондом Мир и институтом Анян (гггг), по которому фонд бесплатно, за счет собственных средств (!!!) находил издателя на принадлежащую мне повесть «Старик и Море» (в последний момент я поставил оба слова с большой буквы) и полностью вел все дела по изданию и продвижению книги, при этом договор с издательством должен был быть на сумму не менее 200 тысяч долларов (потому что повесть, а не роман), треть этой суммы отходила Аняну, остальное — мне, любимому. Похоже, они уже работали по таким схемам, так как и нотариус быстро оформил текст с рисунками на меня, и в договоре я не нашел, к чему придраться. Договор был подписан, и ачжосси уехал со своим экземпляром, сказав на прощанье, что в течение двух-трех дней с нами свяжутся. Ну, понятно было, что свяжутся с госпожой директором, а не со мной, так что я спокойно ушел, уже не в карцер, а в одиночную камеру. А вот госпожа директор, похоже, волновалась. И зря — через пару дней она сообщила мне, что все согласования прошли, и фонд начал работать.

Интерлюдия: второе февраля, кабинет президентшиПак ГынХе, в кабинете она и только что забежавшая СунСиль

-Онни, я буквально на минуту! Мы запускаем книгу Агдан, там все готово!

Госпожа президентша, очень уставшая, поднимает голову от бумаг:

-А? Что? А, та повесть... 

-Да, прекрасная история, онии! - щебечет подруга — и мне, и девочкам в фонде очень понравилась, так жизненно и трогательно, плакать хочется!

-Но, там все в порядке? - вяло, для проформы интересуется президентша — сюжет, и все такое?...

-Конечно, все хорошо! Правда, концовка такая... такая... - она заминается - Действительно, хочется сесть и поплакать... Я скинула тебе на почту, посмотри.

-Да у меня тут тоже — мрачно отзывается президентша, оглядывая заваленный документами стол — хочется сесть и поплакать... Хорошо, запускайте, почитаю, как будет время...

-Спасибо, онни! - СунСиль убегает.

Я тем временем заканчивал работу над текстами на других языках, работал с рисунками, при этом час в день занимаясь вокалом с госпожой БэУ (она, действительно, отошла от первого восторга и нашла, чему меня учить). Всего час — больше, по ее словам, пока нельзя, для еще не устоявшегося голоса, да и тюрьма все же, от других занятий меня никто не освобождал... как ни странно, оказалось, что еще с пяток девочек имеют неплохие зачатки голосов (занимались мы теперь в отдельной комнате), и мне пришла в голову еще одна идея. Раз уж у нас есть кружок по вокалу, так почему бы к тому же изданию книги не выучить и не спеть песню, которую я когда-то слышал на семейных посиделках, еще маленьким. Пела ее какая-то дальняя родственница, пару раз всего. Вряд ли я бы вспомнил, но — абсолютная память...

Возле моря цвела и увяла
Наша первая с Хваном мечта.
Ах, зачем я ему позволяла 

Целовать молодые уста.
Хван, он гордый, а Чжу, он красивый
Я не знаю кому дать ответ.
Если да я скажу только Хвану,
Значит, Чжу в дар останется нет.
Шторм на море такой разыгрался,
В море ехать никто не хотел.
Хван, он первый на лодку взобрался,
И веселую песню запел.
Лодка дальше и дальше уходит 

Говорят между собой старики 

Что из моря никто не вернется, 

Не вернутся домой рыбаки. 

Все Восточному морю прощаю -  

Гибель Хвана простить не могу. 

Я у моря стою и рыдаю,
Потому что я Хвана люблю. 

Имена, понятно, я поменял... По идее, нужна певица постарше, тот же трот, можно было бы связаться с дядей Джоном, но я подумал - печальная песенка в исполнении девушек-заключенных, оно тоже в тему будет. Наша нелегкая судьба, и все такое... Ну, а потом можно и связаться. И госпожа БэУ, и начальница тюрьм согласились на это, правда, госпожа БэУ сначала не хотела отвлекаться на, по ее словам «детские утренники», но узнав, для чего это нужно, похоже, даже заинтересовалась. Как выяснилось из разговоров с ней, ее как раз уговорили помочь девочкам, попавшим в тюрьму, так что тема помощи детям для нее была очень близкой, и она, до того проработавшая всю жизнь в музыкальной школе, согласилась вести такой необычный для тюрьмы факультатив. Потом у меня зарегистрировали и забрали тексты на иностранных языках, а еще через некоторое время сообщили, что книга вышла в электронном виде, фонд ведет промоушен, а договор с издательством для печати на бумаге уже на согласовании, и есть много заявок.

Время: через несколько дней после публикации книги в электронной библиотеке.

Место действия: школа Кирин, учительская.

Учитель математики школы Кирин, зайдя на большой перемене в учительскую, обнаружил там практически всех своих коллег, которые с улыбками что-то обсуждали и, кажется, поздравляли с чем-то учителя литературы ПэДуНа. Та, мило розовея, отнекивалась, но все же было видно, что ей очень приятно.

-Что случилось? - спросил математик.

-Ну как же, коллега! Мы поздравляем госпожу ПэДуНа! Ее ученица в очередной раз  прославилась! Да вы что же, не читали?... - спросил его один из учителей.

-Эээ... что именно?

-Как же! Наша Агдан написала новую книгу! А госпожа учительница некоторым образом причастна к ее известности!

-Агдан?... Книгу?... 

-Ну, Пак ЮнМи, помните? Она потом еще в ФАН ушла, стала там айдолом, две премии — Гремми и Хьюго...

-А, помню! Которая отказалась от суннын, и концерт еще был...

-Да-да, она самая. А как же вы книгу не читали? Небольшая повесть, о рыбаках, ее сейчас везде рекламируют, но этакая, знаете ли, с философским смыслом...

-Да, очень философское произведение - вступает в разговор сама ДуНа — вы помните, если с первой ее повестью получилось не очень хорошо, началось все даже со спора, да и первый вариант текста был на английском, то эта книга, поскольку написана на корейском, читается легко, и заставляет задуматься...

-А что там был за спор, я что-то не помню? - интересуется один из учителей.

-ЮнМи критиковала корейскую литературу — улыбается ДуНа — говорила, что она скучная.

(Все учителя вежливо улыбаются, зная, что последует продолжение, но своем мнение по поводу корейской литературы оставляют при себе.)

-Мало того, она сказала... секунду, я запомнила ее слова... «Всё как-то уныло, много страданий, вечно какие-то беды. То заболеет кто-то, некстати, то утонет, не вовремя. В жизни у людей итак много проблем, чтобы ещё переживать чужие беды.». Мы тогда с ней поспорили, сможет ли она написать что-то, что отличается от такого описания. И результатом стали «Цветы...» и премия Хьюго! - Пэ ДуНа оглядывается с победным видом.

-Надо сказать — говорит один из учителей — что в ее новой книге тоже, не сказать, чтобы все было весело и радужно...

-А вы знаете — говорит учительница японского — я не совсем согласна. Хотя у Юны и у самой много поводов для... негатива (Ну да — думают учителя — скандалы в агентстве, суды, армия, ранения, дядя, дезертирство, каторга...), но в ней присутствует... уверенность в преодолении этих трудностей и... стоическое к ним отношение! Как это принято у нас, у корейцев... Простите, госпожа, если я не совсем верно говорю... — обратилась она к Пэ ДуНа. (Япошка, что ты знаешь о корейцах — думают учителя).

-Нет, почему же — благосклонно говорит та — вы, наоборот, очень точно подметили. Именно трудолюбие, оптимизм и стойкость, как главные черты характера корейского народа. Не зря фонд, занимающийся продвижением Халлю в мире, выбрал ее книгу! Мне кажется, она будет не менее популярна, чем первая. У девочки есть талант!

-Так что же, госпожа — в шутку говорит учитель рисования — может быть, и вторую книгу надо подать на международный конкурс?... У вас, помнится, есть связи, да и опыт теперь набран...

-А вы знаете — задумчиво говорит учительница — я не думала об этом, но это отличная идея... Правда, как в мире воспримут книгу на корейском...

-Я читал в рекламе фонда, что готовится перевод на иностранные языки — говорит один из учителей — скорее всего, сама ЮнМи и готовит. Сколько там языков она знает?...

-Шесть или семь — говорит кто-то — девочка, действительно, талантлива...

Обсуждение продолжалось еще долго, но учительница литературы в нем участия уже не принимала. Она сидела, глубоко задумавшись, и прикидывая, как лучше поступить. Идея о новом конкурсе прочно захватила ее.

Чат, который никогда не спит:

***: вы видели это?... Агдан написала новую книгу! По заказу фонда МИР!

***: где?!

***: да все видели! Весь Сеул в этой рекламе, и по телевизору тоже (ссылка)

***: а мне вот интересно, как это, сидя в тюрьме, можно писать книги?!...

***: это же Агдан...

***: ну да, королеву нельзя ограничивать, особенно, если она пишет о своих подданных

***: а о чем книга? Я еще не читал. Про к-поп там есть?

***: нет, это вроде как даже про старые времена, я пока не совсем понял, о рыбаке, который выходит в море на промысел на своей лодке один

***: как-то не очень интересно

***: а ты почитай. У меня харабоджи заинтересовался, несколько вечеров читал. А потом достал старый-старый альбом и показывал мне фотки, еще черно-белые. Представляете, Сеул был весь деревянный! Они потом еще с такими же дедами книгу обсуждали, под соджу...

***: а при чем тут книга и старый Сеул?...

***: ты почитай, я тебе так не смогу объяснить...

***: погодите, так Агдан из Короны и Пак ЮнМи, автор книги — один и тот же человек?!

***: уууу, вы давно с гор?...

То же время, общежитие группы Корона.

Все девочки сидят в общей комнате, кто с телефоном, кто с планшетом, копаются в интернете.

-Это, значит, про рыбаков у нее книга? - спрашивает КюРи

-Ну да. Про любовь там ничего нет, я пролистала до конца — отвечает ДжиЕн

-А откуда ЮнМи знает... про рыбаков? - продолжает спрашивать КюРи

Все пожимают плечами с видом «Ну, это же Агдан...»

-И вообще, как это у нее в тюрьме есть время писать книги — негромко, но отчетливо ворчит ИнЧжон

-А что ей там еще делать? - снова отвечает ДжиЕн — на репетиции не надо, на съемки не надо, на хорео не надо, на гастроли не надо... Сиди, пиши...

Девочки вздыхают.

-И как это ей доверил написать книгу сам фонд Мир? Говорят, там руководителем — подруга госпожи президента — не выдерживает молчания ИнЧжон

-Я тоже ничего не поняла — говорит КюРи — пять лет каторги, и Фонд, и реклама книги везде... а вы знаете, что кто-то начал собирать подписи, чтобы Юну освободили? В интернете пишут.

Все переглядываются, догадываясь, кто может быть к этому причастен. Тут в комнату залетает БоРам, задержавшаяся после репетиции:

-Что сидите? А, книжку Юны читаете?... Я тоже просмотрела. О, а давайте сегодня ролы с тунцом закажем? - бодро заявляет она — что вы на меня так все смотрите?!...

То же время, дом Кимов. 

Перед экраном, где открыта электронная библиотека с книгой ЮнМи, сидит МуРан, близоруко вглядываясь в текст. Через некоторое время она не выдерживает и вызывает СанУ.

-Распечатай мне, пожалуйста, эту книгу — говорит она ему — ты знаешь, какой мне нужен шрифт для чтения.

СанУ смотрит, что за книга, и не задавая лишних вопросов говорит:

-Хорошо, госпожа, сейчас же дам задание. Вам один экземпляр?

-А ты знаешь - задумчиво говорит МуРан, покусывая по своей привычке дужку от очков — сделай мне, пожалуй, три... нет! Пять штук!

-Хорошо, госпожа — СанУ кланяется и уходит.

МуРан встает и идет вглубь дома, на повышенных тонах восклицая:

-Дед! Вылезай из своей мастерской, тебе надо это прочитать! Ох уж эта Агдан...

Неделю спустя, чат, который никогда не спит:

***: вы знаете, я после прошлого раза, когда говорили, как чей-то дедушка к книге отнесся,  рассказал хальмони про книгу Агдан. Она у меня уже старенькая, сама бы не стала ее читать, а так — стала. Я ей установил самый большой шрифт на планшете.

***: и что?...

***: да даже не знаю, как и сказать... я не заметил, когда, а как-то смотрю-сидит, плачет... говорю, что с тобой? Плохая книга? Она говорит-нет... а потом тоже достала старые фото, и начала рассказывать, как они с харабоджи встретились... оказывается, он после армии строил наш судостроительный завод, а она после армии (она была в санитарках) вернулась в Сеул, и они встретились второй раз, а первый был где-то на границе...

***: погоди, она у тебя в армии служила?

***: ну да, ее мобилизовали.... она, кстати, рассказала, что после того через пять лет перестали женщин мобилизовывать, но я не об этом. 

***: рассказывай

***: у нее на фото тоже в Сеуле все деревянные дома, а еще-то место, где сейчас заводы... там вообще пустой берег, и вот такие лодки, как в книге... она говорит, часть рабочих, чтобы было что есть, договаривались и ходили на лодках рыбачить... 

***: а как же Агдан мобилизовали?...

***: погодите, так это в каком году было? Откуда ей знать?

***: королева всегда интересовалась жизнью простого народа. А я думаю, что жизнь рыбаков за 150 лет не сильно поменялась.

***: а как вы думаете, кого она называет Морем — Имуги или самого Енвана?...

***: ой, только не начинайте снова...

То же время, одно из многочисленных ток-шоу на корейском телевидении.

В кадре ведущий и несколько человек, как молодые, так и пожилые.

-Сегодня мы поговорим о новой книге единственной гражданки Кореи, награжденной сразу двумя мировыми премиями, Пак ЮнМи, известной так же, как Агдан — говорит ведущий —  «Старик и Море». Прошу вас, господа!

-Спасибо — говорит самый старший гость, довольно пожилой на вид, но еще бодрый старик -Вы знаете, я с огромным интересом прочитал ее новую книгу. Вспомнил, так сказать, нашу молодость... Сейчас трудно представить, что не так уж и давно большинство из нас жили,  вы знаете, очень похоже на героя этой книги. Мы много работали, и вот теперь можно видеть ту Корею, которая у нас за окнами — все эти заводы, небоскребы, корабли, огромные города с неоновыми вывесками, дороги... 

-Как вам показалось, насколько точно передан дух того времени?...

-Вы знаете, достаточно точно. Хотя, конечно, ее герой одинок, а у нас все же был силен дух товарищества. После войны мы привыкли держаться вместе... Да и проще все было, это потом появились крупные корпорации, международные аэропорты, чеболи...

-Но — ненавязчиво перебивает его ведущий — в случае неудач, можно ли сказать, что вы не опускали рук и продолжали заниматься своим делом?...

-Конечно — даже удивляется старичок — а как иначе? Мы старались для вас, наших детей... 

-Давайте спросим у них — подхватывается ведущий — более молодое поколение, хотя, конечно, это те люди, которые сейчас тоже уже в почтенном возрасте... прошу!

-Вы знаете -  в разговор вступает человек, которому на вид лет 50 — когда я начал читать эту книгу, я просто хотел посмотреть, что нового может эта девушка написать, у меня не так много свободного времени. Но сам не заметил, как втянулся, и прочитал целиком. Хорошо, что книга не очень большая! - улыбается он.

-И как ваши впечатления? - спрашивает ведущий

-В начале я просто отвлекся на сюжет. Вы же знаете, там, в начале, все довольно неторопливо и спокойно... А потом... потом уже читаешь, перелистывая страницу за страницей...

-А дальше?

-А в конце... Даже не так — немного позже... вдруг вспоминаются некоторые моменты жизни... К моему возрасту, вы знаете, уже набирается, что вспомнить, и плохое, и наоборот... Правда, у меня в этот раз воспоминания были из тех, что не захочешь лишний раз припоминать...

-Но, что вы вынесли из этой книги? - помогает ему ведущий, видя, что тот несколько замешкался.

-Знаете, нам иногда нужно... вспомнить. Подумать о тех вещах, которые в обычном ритме жизни, в ежедневных заботах, как-то ускользают, на которые всегда не хватает времени... Но я соглашусь с уважаемым — мужчина слегка кланяется первому выступавшему — все-таки мы живем в таком темпе, с такой занятостью, ради наших детей...

-Давайте же теперь спросим у самых молодых — ведущий переходит к последним гостям студии — парню и девушке — что скажете, ребята?

Первым отвечает парень:

-Ну, я первым делом хотел посмотреть, что там Агдан в тюрьме написала... Сама книга как-то... не знаю... но потом все мои, я имею в виду родители, ей заинтересовались, и я тоже дочитал... 

-И как впечатления?

-Ну, как-то мрачновато. Я сперва подумал — вот так, всю жизнь?... Впахивать, извините, работать с утра до ночи, а потом раз, и все зря... - парень немного тушуется.

-А потом твое мнение изменилось? - помогает ему ведущий.

-Ну, я поговорил с родителями...

-И что они сказали?...

-Они, знаете, не стали меня как-то разубеждать, говорить вот эти правильные слова, которые говорят в школе... Они просто рассказали мне, какая у них была жизнь, в молодости... Без инета, телефонов, с черно-белыми телевизорами и новостями только из газет... 

-И ты все-таки поменял свое мнение?

-Вы знаете — парень собирается с мыслями — я понял две вещи: да, такая фиг... эээ... в жизни могут быть периоды, когда все складывается не так, как ты хочешь, но если у тебя есть семья, которая тебя всегда поддержит... вот это — важнее всего!

-А второе?

-Второе... я только тогда понял, как много для нас сделали наши родители, и особенно дедушки и бабушки, которые из разрушенной войной страны сделали такую Корею, как сказал уважаемый! Я хочу поклониться им за это!

Парень встает и кланяется, студия поддерживает его аплодисментами. После того, как они стихают, ведущий обращается к девушке:

-Ну, а что скажешь ты?

-Я тоже - говорит она — сперва хотела только посмотреть, что написала Агдан...

-Тебе нравятся ее песни? Ты ее фанатка? - допытывается ведущий.

-Ну, мне нравились ее песни — мнется девушка — но после этих скандалов... я просто хотела посмотреть...

-Так, и что было дальше — подбадривает ее ведущий?

-Мы прошлым летом были на море — говорит она — на экскурсии на побережье, где работали ныряльщицы хондо... Нам много рассказывали про них, и что их дети уже не хотят идти по стопам матерей... И я, когда читала, почему-то сразу вспомнила про них... ведь они тоже, почти круглый год, выходят в море, а ведь раньше не было этих.. гидрокостюмов и других приспособлений... И если наши рыбаки сейчас ловят рыбу совсем по другому (я знаю, у меня дядя ходит на сейнере), то эти женщины, наверное, до сих пор почти как в книге...

-Это очень интересно — говорит ведущий — хотя в небольших прибрежных деревнях, наверное, еще можно найти рыбаков, подобных описанному Агдан в книге, но ты права — основная масса нашей рыбы добывается сейчас совсем на других судах, а вот ныряльщицы хондо, все так же, как сто и двести лет назад, один на один с морем... давайте поаплодируем этим женщинам!

В студии снова звучат аплодисменты.

-Ну что же, дорогие гости — говорит ведущий — а теперь давайте обсудим...

Две недели спустя, штаб корпуса морпехов РК

В своем кабинете генерал Им ЧхеМу и его начальник штаба.

-Что с тем особым поручением, что я вам давал, по вопросу владения пун рю сон до? - спрашивает генерал.

-Мы вышли на старейшего мастера  в стране - отвечает начальник штаба — передали ему видео и всю информацию. Он сразу узнал знакомые движения, а, когда узнал, кто эта... девушка, очень взволновался, и сказал, что они десятилетия потратили на расшифровку единственного прошедшего через века трактата о пун рю сон до, но так и не поняли, что нужна еще и особая музыка. Сейчас он удалился для медитаций, и это, скорее всего, надолго.

-И?... - удивленный таким поворотом, спрашивает генерал.

-Понимаете — отвечает начальник штаба - мастер стар... очень стар... а вот с его лучшими учениками мы вышли на контакт, и они вполне готовы сотрудничать...

Генерал мгновенно понимает, о чем речь, и благодушно говорит:

-Ну, что же, пусть мастер постигает глубины своего искусства... Но сроки для внесения изменений в тренировочные методики те же - жестко заканчивает он — идите, вы свободны.

То же время, дом семьи Кимов

МуРан который день висит на телефоне, обзванивая подруг (своего возраста), еще оставшихся в живых. Разговор строится примерно по одному и тому же алгоритму:

-Привет, как ты там? Живая еще? Я перешлю тебе одну книгу, почитай... Шрифт как нам надо как раз... почитай, говорю, потом поймешь!

После чего через несколько дней, как правило, следует ответный звонок, который может затянуться и на час, и на два. В этом разговоре уже вспоминается далекая молодость, особенности жизни в портовых районах, бывает, раздаются всхлипывания... У деда тем временем пару раз собирались его знакомые того же возраста (увы, их осталось гораздо меньше, чем подруг у МуРан), с распитием некоторого количества соджу, совсем небольшого, здоровье не то. В обеих разговорах обязательно звучит — откуда она может это знать?!! и обязательный же ответ — это же Агдан, с пожатием плеч... Как с этими разговорами и встречами связано то, что подписи под петицией об освобождении Агдан стало собирать в пять раз больше волонтеров — непонятно.... Наверное, у этих хальмони и харабоджи есть дети и внуки?..

То же время, один из новостных каналов телевидения Республики Корея:

-А теперь новости культуры — говорит ведущая — как стало известно, новая книга писательницы Пак ЮнМи, известной также, как Агдан, «Старик и Море», вошла в шорт-лист престижной мировой писательской Букеровской премии. Эта премия раз в два года присуждается выдающимся произведениям литературы любого жанра, как написанным на английском языке, так и переводным. Напоминаем, что данная книга была издана при активном содействии фонда МИР, занимающимся продвижением Халлю под патронажем госпожи президента Пак ГынХе. Как заявляют эксперты, у книги есть все шансы выиграть данную премию в этом году! Это еще один успех Халлю на мировой арене, который говорит о...

То же время, чат, который никогда не спит:

***: слышали?! Книга Агдан, скорее всего, получит Букеровскую премию!

***: что это за премия такая, никогда не слышал?

***: ну, кто, может, и не слышал (ссылка)...

***: да как так-то? Сидит в тюрьме и получает мировые премии!!

***: даже вегугины склоняются перед талантом королевы

***: да не начинайте снова!

***: знаете, я тут посмотрела в интернете, оказывается, много в каких странах есть день пожилых людей... в Голландии, во Франции, в Испании... в Польше, США, Китае и Японии... а у нас нету... вот бы сделать... они ведь, правда, так много сделали для нас, и сейчас делают... извините...

***: перестаньте вы сравниваться с этими японцами! У нас тоже есть такой день, это день почитания предков, в апреле!

***: ну да, только мы почитаем мертвых, на кладбище, а во всех странах — своих живых стариков, кх-кх-кх

***: девушка, которая писала про день пожилых людей! Свяжитесь со мной по телефону (номер), я — представитель оппозиционной партии, у вас очень нужная инициатива, мы вас поддержим!

***: ой, я не знаааю... позвоню... наверное

***: пока вы тут праздники обсуждаете, книга Агдан бьет рекорды по продажам в мире

***: как это?... ее же даже у нас только напечатали?

***: вы, наверное, из сельского района?.. сейчас есть такие электронные библиотеки, в интернете, и с учетом того, что Агдан сразу перевела книгу на четыре языка, идет вал продаж в Южной и Латинской Америках, в Испании, Португалии, Франции и Японии. В Англии и Северной Америке похуже. А еще — в России (ссылки)

***: опять вы со своими японцами!

***: в России же нет моря?...

***: а книга продается. Русские, они как Агдан, кх-кх-кх, никто не может их понять

В одном из курортных городков на побережье Восточного моря, в небольшом кафе, недорогом, где-то в третьей линии от набережной, зимой собираются хондо, корейские ныряльщицы. Нет, не в одном городке, и не в одном кафе, просто именно тут летом было больше всего туристов, и поэтому и община хондо здесь была самая большая. Да и при частых зимних штормах на самом берегу было неуютно, ветрено и холодно. Паре десятков этих немолодых, да чего уж там — и не особенно красивых (зато мускулистых) женщин собирались тут каждый вечер, посидеть за чашкой чая (а то и за рюмкой соджу). Неизвестно, кто из них первый узнал о книге, может, дети подсказали, может, реклама помогла, но с одного из вечеров в кафе стали устраивать чтения. Самая молодая (или самая остроглазая) неторопливо читала вслух, а все ее старшие сонбе внимательно слушали. И здесь часто приходилось прерываться, пока слушательницы (или чтица) вытрут набегавшие слезы, или нужно будет промочить внезапно перехватившее от чувств горло. А недалеко, всего в квартале от кафе, как и сто, и двести, и тысячу лет назад, шумело зимнее Восточное море, богатое рыбой, но равнодушное к копошащимся на его берегах людям...