Дурак космического масштаба. Цитаты
Автор: Марина ИвановаТрилогию «Дурак космического масштаба» Кристиана Бэда хочется разобрать на цитаты. Так пусть они здесь живут.
«Дурак космического масштаба»
«У человека всегда есть цель и предопределение. У одного – муху убить, у другого – мир спасти. Но для вечности – эти поступки равнозначные».
«У человека есть сто восемнадцать способов испортить себе жизнь. И сто восемнадцать выходов из трудных ситуаций, но все они против совести».
«Экзотианцы считают, что память о прошлом убивает».
«Ничего, и это пройдет когда-нибудь. Все проходит, только трупы иногда остаются. Особенно в вакууме».
«…он честный и добрый. А это и временем не лечится».
«...если бы богам хотелось, чтобы мы полностью повторяли родителей, они бы нас клонировали».
«У каждого в голове есть свой домик с дрессированными мышами. У кого-то мыши шустрят тихо, у кого-то устраивают концерты со стриптизом. А под белесой щетиной сержанта по личному составу Хокинса мыши построили город".
«…дети элиты – меньше, чем просто дети. Видели все, ничего толком не знают. И ни к чему не готовы, тем более – к борьбе со своими «хочу»».
«...отчего люди так мало ценят ЧУЖУЮ жизнь? Неужели дело не в воспитании и привычках – в крови? Мы, убийцы, все такие разные внешне...»
«Некоторым – сахара не надо, лишь бы ударить тебя ногой».
«У человека всегда есть цель и предопределение. У одного – муху убить, у другого – мир спасти. Но для вечности – эти поступки равнозначные».
«Ну, убежал бы... От себя-то не убежишь».
«...если над тобой смеются, а ты не можешь дать в морду – тоже посмейся. Над собой».
«...мы оба играли вслепую: он доверился моему росту, я – его глазам-рыбкам».
«Однако парни все равно будут болтаться в космосе. Потому что людям нужна новая информация. Даже с риском, что использовать ее мы не сможем. Наши гены жаждут изменений. Пусть из нас выживет один на тысячу – мы все равно полезем в самое пекло».
«…мой способ гробить здоровье тоже оригинальностью не отличался. Я начал размышлять. А это – причина большей части болезней, кроме инфекционных».
«Гарману в плане телоохранения можно было доверить кого угодно, он надежен, как старая добрая атомная война».
«Дисциплинарное взыскание в таком возрасте как раз пока без надобности: молочная совесть уже отвалилась, коренная еще даже не режется. Ты, Анджей, думаешь, испугался того, ЧТО сделал? Ты испугался того, что узнают».
«…любая военная служба – безумие. Потому что кровь притягивает кровь. И вырваться из этого кровавого окружения я уже никогда не смогу».
«…вокруг людей – не ангелы. Вокруг них те, кто потребляет энергию их трудов и мыслей. И потому вокруг военных – кровопийцы».
«...У приличного писателя, как бы прост герой ни казался, он и тонкий, и думающий...»
«Значит, была крыша – раз сорвало. Значит, был человек. Вот так и узнаем.
Некоторые рождаются людьми сразу. Как будто помнят, что можно, а чего ни в коем случае нельзя.
Некоторые вырастают в людей долго и мучительно. Но вырастают. Им хватает одной лжи во спасение, одного предательства. Они учатся, набивая шишки.
Остальные...
Что ж, остальные «держат» форму нашего мира, не дают ему сбежать, когда мы отводим глаза».
«…те, из кого не получается в конечном итоге ничего – особых порицаний тоже не нахватывают. Им не за что. Они – безынициативны. Ты же решил познавать мир, зарабатывая на каждой ступеньке. Ну и зарабатывай. Главное – чтобы не сломал шею».
«Вселенная – суровая мать. Ей сначала нужно доказать, что ты – существуешь. Что именно твое «я» способно влиять на ход событий и останавливать зло. Пусть даже ты будешь останавливать своим телом пули».
«…человеку всегда нужен иной, хоть чем-то отличный от него, чтобы ощутить себя правым, лучшим и более достойным.
В этом психологическая основа природы войн. Одни хотят казаться лучше других, более умными, прогрессивными».
«А любое незнакомое чувство мы поначалу воспринимаем как страх. Мы так устроены».
«Только трусы пытаются скрывать, что да, страх был».
«В голове крутилось столько мыслей разом, что я решил разом и выкинуть их из головы. На время хотя бы. А то лопну».
«…там – вакуум и искусственный воздух. Микробы в таких условиях не живут, только люди».
«Такие, как Джастин, слишком много знают, чтобы войны развязывать. Войны нужны молодым».
«…достаточно развитый человек воздействует на других, уже просто находясь рядом. Подобное в тебе притягивается к подобному, дрянь всякая постепенно отпадает, за невостребованностью...»
«Понимаешь, Бог, он, конечно, есть... А вот религий как бы и нет. Мы их придумываем. В меру недоразвитости. А когда недоразвитость немного отступает, просто изучаем устройство мироздания, ищем там свое место».
«Новобранцы занимались под руководством Гармана стратегией. Задача была на тему – как ничего не сделать, но добиться результата».
«…порой весь мир «не тянет» против прикосновения любимой женщины».
«…тот, кто дураком себя не ощущал – умным не станет».
«– Каждый из нас – слепок этого мира, слияние трёх начал. Темная сторона, светлая и то, что между. Подчиняться позывам темных эмоций проще всего. Положение «между» – эфемерное, сиюминутное. Оно существует только в конкретном месте в какой-то миг, потому что нельзя остановить тень. Тень – это время и воля».
«Дело в одной странной штуке, называемой обывателями равновесием. Состояние равновесия – основополагающее состояние вещей в природе. Только люди могут воображать, что события развиваются сами по себе или зависят от слишком многих факторов, чтобы мы не смогли учесть их все. Происходящее зависит от двух-трех, от силы – полудюжины узловых вопросов и решений».
«Дух наш принадлежит добру, ум – злу, душа – тени».
«Задумывают мятежи и войны одни – убивают других».
«По-настоящему сильный человек – злым не бывает».
«Ум моложе духа.
– Ум? – я сдвинул брови, не понимая, к чему это он.
– Только ум может оправдать все, что угодно».
«Смотрите: у ритуального кинжала – три грани. Всегда три. Но рука держит его... Боковые грани – острые. Это – ум и дух. Между ними – не режущая грань – душа. Она и между, и основание для любого из лезвий.
Дух и душа в союзе устремляют человека к тому, что не объяснишь умом. К состраданию. Ведь ум спросит: почему я должен за кого-то страдать? К жертвенной любви без требования взаимности. Для ума такая была бы странной. Почему, любя другого, не попросить чего-то и себе – спросит ум? Ведь это было бы разумно? И только дух не спрашивает. Дух – левая грань ножа. Неразумная. У нас говорят – левая. У вас бы сказали – правая. Это – неважно. А вот, – он коснулся другой режущей грани клинка, – грань ума. И снова душа – между. Душа и ум. Душа страдает – ум требует мщения, душа любит – ум требует взаимности...»
«…только когда мы смотрим, как дышат в солнечный день листья, целуются бабочки или носятся, размахивая лохматыми ушами, собаки, у нас в головах что-то щелкает, и мы начинаем осознавать, думать и чувствовать одновременно».
«Пока ты не на войне – для тебя эта война чужая.
И поэтому войны будут следовать за войнами. Как искупление. Потому что неосознание – это то, почему бывает война».
«Голос духа – слабый, временами неслышный, легко залить одурманивающими напитками и заглушить повседневными делами. И начать снимать фильмы про апокалипсис, изобретать защитные системы, вешать новые и новые замки, видеть военную угрозу в каждом шевелении соседа. Оттого, что подсознание наше все это время в ужасе ждет инспекции дремлющего до поры духа. Ждет наказания, понимая, что только мыслями и чувствами жить нельзя, иначе мы просто превратимся в животных».
«Между умом и духом – темные земли нашей чувственности».
«– Слушай, а что такое, в конце концов, этот «черт»?
– Черт? – Дьюп задумался. – Скорее всего, какое-то земное божество. Очень древнее. Время от времени – люди меняют богов, и превращают имена старых в ругательства. Вот и черт, наверное, такой полузабытый бог. Мы очень многое забываем, Анджей. Так много, что сразу и не поймёшь, «какие раны скрывает снег. Но весна рано или поздно приходит. И... – он улыбнулся. – Мы – вспоминаем».
«Последствия старых ошибок-I»
«...Вся беда в том, что мир, когда он настоящий, – напрочь лишён книжной соразмерности и стройности. Это всегда смесь необъяснимого, непередаваемого, откровенно тупого и жестокого. И этим он толкает пишущего к совершенно иному миру. Миру, устроенному логично. Пусть даже грязному, если речь в романе идёт о грязи.
В жизни – иначе. Как ни бейся – всё равно будешь совершать неоднозначные поступки: хорошие для одних, плохие – для других, умные для третьих и откровенно тупые для четвёртых.
Наш мир – живой. Пока он живой – в нём существует неоднозначность и незавершённость».
«Жестокости в мире и так хватает. Хотя она – самое нелогичное, что в нас есть. Звери не убивают без биологических причин. Это делают только люди. Только мы убиваем, нанося этим вред живым тканям собственной души».
«Похоже, совмещение несовместимого – вообще свойство любой жизни. Мы состоим, но не составляемся из отдельно взятых частей…»
«Что-то стоить может только память».
«Я его понимал. Он бы козла бритого принёс, только б не гнали».
«– Есть связи кровные, которые определяет тело, есть связи духовные, тело их не определяет. Они прочнее кровных».
«Такого дурака, который сейчас во мне бродил, мне бы сыграть никогда не удалось.
Я наконец «заметил» знаки моего покровителя и упал в кресло. То есть сел, но как-то немного упал – тоже».
«Я нахмурился – пора было линять. Этого медика мне не съесть, пусть бегает…»
«– Опыт будет, если ты мне объяснишь, как я ЕЩЁ мог поступить?
– Да, может, и никак. Если следовать твоим понятиям о совести. Но будь на моём месте кто-то другой, в этой же ситуации голову бы тебе уже оторвали...
– И какой опыт я должен тогда извлечь? Что голова дороже самоуважения?»
«– Ох, и вставят мне дома, – выдохнул я...
– А что они с тобой обычно делают? – поинтересовался эрцог...
– Один – разговаривает, другой – не разговаривает. Честно говоря – не знаю, что хуже. Жалко только, что в курсе – оба».
«В конце концов, каждый только и делает, что воюет против себя. Все двуногие – неврастеники и хэдова поросль, психи, больные химерами своих и чужих «надо».
Только солдат свободен. Ему обычно есть в кого стрелять, чтобы реализовать подростковые комплексы. Остальные стоят перед зеркалами, изучая петлю на собственной шее».
«Человек – суть две трусливые твари разом, вот в чём, оказывается, фишка. Но одна трусость всё равно сильнее другой».
«Вы перестали пить коньяк по утрам, леди? Отвечайте, да или нет?»
«Бессовестный человек, как вы понимаете, вообще малоуязвим физически».
«Иногда нужно именно разрубить, чтобы получить целое».
«– Думать нужно не только при решении тактических задач, а особенно внимательным следует быть там, где информация разжёвывается и кладётся в рот».
«Голова не то чтобы болела, но мозг чесался прямо под черепом!... Радовало одно: раз мозги болят, значит – они есть».
«…любая клетка человеческая устроена гораздо сложнее современного космолёта. А мы взялись ломать и достраивать геном, едва сосчитав в нём отдельные кирпичики…»
Семь запретов цивилизации
1. Нельзя не учитывать влияния психофизических факторов на изменения генома. Генетические нарушения могут быть следствием травмы или сильного испуга, массовых общественных настроений, войн и депрессивных процессов в экономике.
2. Нельзя нарушать живые поля человеческого тела разночастотными помехами искусственных полей. Нельзя вводить в живое тело работающие искусственные механизмы так же, как нельзя помещать живые клетки в специально созданные механические устройства.
3. Нельзя нарушать химию человеческого тела с помощью очищенной до мётвого состояния воды, пищи и предметов быта. Человек не способен без вреда для потомства питаться только искусственной и искусственномодифицированной пищей, носить химически синтезированную одежду и соприкасаться с такими же предметами жилища.
4. Нельзя превышать допустимую плотность человеческих поселений. Это приводит к депрессиям и физическому вырождению.
5. Нельзя утилизовать вблизи человеческих поселений продукты жизнедеятельности, не способные к разложению в природе.
6. Нельзя поощрять интрадукцию. Инвазивные виды растений и животных, переносимые людьми с планеты на планету, создают серьёзную угрозу для аборигенных видов. Инвазивные психические программы нарушают деятельность мозга на гормональном уровне. Позже эти нарушения закрепляются в генах.
(Инвазивными, называют виды живых организмов, которые в результате интродукции (заселения новых видов, привезённых из других уголков земли, в места, где они ранее не обитали) способны активно захватывать новые территории, вытесняя коренных обитателей).
(Что такое инвазивные программы? Несвойственные человеку виды воздействия на мозг. Пример. В канальном головидеовещании должно присутствовать только то, что навязывается человеку, как некий культурный смысл. Спонтанные потребности должны быть ограничены физическими местами их проявлений. Человек должен затратить определённые усилия для получения исключительно удовольствия – развлекательных программ, еды со сниженным индексом потребления. Все области развлечения должны контролироваться государством).
7. Нельзя вводить в широкую практику новые знания, не учитывая их взаимовлияние и использование в смежных областях. Любая новая теория, продукция, изобретение могут быть использованы в смежной области как оружие, яд или средство психического воздействия на человека.
И ещё. Самое главное. То, что не вошло в Хартию.
Программа жизни – первична во Вселенной. Она «звучит» в колебаниях атомов, силах взаимодействий звёзд, биении человеческих клеток.
И атомы, и звёзды, и люди – созвучны силам Вселенной, звучат в унисон с ними. Это и создаёт единые совместимые «линии» событий человеческого мира и Вселенских процессов.
Рождение сверхновой и рождение маленького человека могут быть процессами одной линии. Изменение в малом изменяет большое, как и наоборот.
Эйниты полагают, что эта всепроникающая программа способна связывать вселенную невидимыми нитями причинности. И человек при должной подготовке может влиять на причинно-следственные связи мировых процессов.
«Душа – это наша информация о мире. А дух – наработанная вселенной информация о нас».
«Вес был взят! Мерис держал малую, как мину с невыкрученным «запалом».
«Тело, соскучившись по нагрузкам, вело себя как застоявшаяся лошадь. Оно сказало мне «и-го-го» – и поскакало галопом. Ну и я тоже поскакал».
«Самомнение, полагал эрцог, одна из опаснейших форм духовного рабства. Чем выше мы ставим себя над миром – тем в более глубокой яме держит нас неизведанное. Чем уверенней мним хозяевами положения, тем глубже души проедены страхом. Высокая власть требует смирения, потому что с любой высоты придется когда-то падать».
«Ни разу не пожаловавшись даже самому себе – потому что судьбу не обманешь. Если бы он страдал в глубине души, его продолжало бы затягивать в паутину искусно расставленной ловушки. Такая ловушка душит наверняка, мысли о гибели заставляют нити судьбы обвивать жертву всё плотнее и плотнее, пока, вслед за агонией психики не последует агония настоящая».
«– Хочешь, чтобы тебя любили, и до сих пор не завёл собаку?»
«Мир, очерченный человеческой психикой, так невозможно мал, что, прикасаясь к его границам, можно уже только от этого прикосновения утратить осознание себя, как чего-то отдельного. Чего же мы так боимся смерти, раз это всего лишь утрата отдалённости от прочего мира – вот вопрос?»
«А вам... тебе часто бывает страшно?
– Теперь уже нет. Теперь чаще бывает стыдно».
«Всё, что не смерть, то уже судьба».
«Полагают, что насколько развит человек психически, такую картину мира он и в состоянии принять, ведь религия обязана объяснять нам пока не поддающуюся анализу часть реальности».
«– Кончится война – научишься ещё…
– Она не кончится, – сказал я. – Это мы кончимся».
«Везде был налёт едва заметного зажравшегося плебейства. Энергичного такого плебейства, с которым ни дорогие дизайнеры, ни специалисты по этикету ничего не могли поделать».
«Вот тебе и интуиция... Плюс минус пять минут – и ты уже сыграл бы совсем в другую игру... Он не сумел вписаться в кривую везения, не уловил нужный момент. Правы ли эйниты, говоря, что удача совсем не слепа?»
«– Воля людей свободна по определению. Тело может быть несвободно, разум может быть опутан предрассудками. Но воля границ не имеет… Воля выше, чем жизнь, иначе жизнь не имеет смысла».
«Знаешь, Энрек, нет во Вселенной никакого бога. Это вера наша создаёт его, а он потом создаёт нас. Вера делает твердь из небытия, жизнь – из пустоты. И эта вера – наш Бог. Мы порождаем создателя сами, чтобы он стал потом нашей опорой».
«Последствия старых ошибок – 2»
«Мир спасли? Так «спасателей» и рубят в первую голову. Зарубили бы и за меньшее».
«Гнев – не только поражает печень, ещё и горло. По крайней мере, эйниты так считают. Если сдерживаешь злость и не даёшь ей выйти словами через горло – можно заработать ангину. Или по шее получить».
«Собирался, мол, как-то Господь на пикник и долго выбирал, что с собой взять – варёный картофель и яйца или изумруды с алмазами?
Выбирал-выбирал – да и выбрал по красоте. Долго шёл он потом по джунглям, проголодался, устал. И вот нашёл красивое место, открыл корзинку…
И зачем, спрашивается, тащил эту тяжесть?»
«Я столько читал про то, как и за что мы тут воюем – смеяться уже не могу. Скулы болят».
«Энрек, как и я, был лошадью в шорах. Нам дают видеть исключительно у себя под носом. Говорят как правильно, и мы живём и делаем. Вот сейчас нам кажется, что правильно – воевать. Чтобы мы НЕ воевали – нас лечить, оказывается, нужно. Начиная с правительства. Связать военного министра и начать ставить ему укольчики в причинное место».
«… А вот иллюзии и химеры кормить своими нервами не стоит. Жрут дюже много».
«– Чувства живых существ имеют четыре основные ступени. Первая – физическая. Обоняние, осязание, зрение, слух. Ими наделены в большей или меньшей степени все живые существа. Вторая – эмоциональная. Радость, любовь, страх и прочие гормональные проекции тела на психику. Третья – ментальные. Их генерирует уже тело вашей мысли. Сострадание и сопереживание. Зависть. Алчность. Гнев. Четвертая – кармические. Чувства принадлежности к роду и виду человеческому. Стремление выживать в группе. И, наконец, пятая ступень. Вот тут мы пока имеем мало примеров. Но пятая ступень – опора высших наших тел. То, что независимые учёные склонны считать третьей сигнальной системой человека. Чувство восприятия без слов. Чувство равновесия во Вселенной».
«Я стоял. Небо пролезло-таки в позвоночник. Затылок тянулся и рос вверх, словно я дерево. А в груди горело сияющее пятно».
«– Изменился, – кивнул Абио. – Может быть, это хорошо.
– Почему – может быть?
– Многие мечтают жить без перемен. Так легче. Не двигаться, не изменяться, не воевать».
«…нет во вселенной добра или зла – одна свободная творящая воля. Воля. А добро или зло – лишь в самом человеке!»
«Нет тут сумасшедших. Человек – иной, чем вас учили. Иначе устроен. И учится человек – только сам у себя».
«Прав ваш грантс – мы слишком увлеклись словами. Свели мыслительный процесс к проговариванию, а восприятие мира – к словесным клише и штампам».
«Недаром во все века жгли именно книги. Голофильмы – глупы и мимолётны, они тревожат подсознание разрозненными образами, подсаживая потребителя на нужную линейку эмоций. Мыслей эти образы не генерируют. И не вызывают в памяти устойчивых мыслительных схем».
«Человек мыслит словами. Так он устроен. И лучше бы оставить ему только голо и видео, без этих проклятых слов. Сколько ни подсыпай глупости в печатные депы, даже случайно сталкиваясь между собой, слова могут порождать идеи. Они способны разрушить цивилизацию. Ведь свободомыслие – это свобода блужданий в словесных одеждах мира, а одежды рвутся легко. Слава Беспамятным, уметь читать слова ещё не значит уметь мыслить».
«Дарайя говорила, что если и была у аристократии какая-то генетическая перспектива, негативная информация давно разрушила её».
«…Я не понимаю, кому пишу. Ленивые тела и кривые души дороже теперяшним малого креста света. Они не желают больше учиться у книг. Время записанных истин прошло. Ловцы душ используют звуки и образы, в которых нет больше смысла. Ведь только слово несло смысл. И в начале мира людей – было слово. А значит – наши начала теперь разошлись».
«В содеянном виноват тот, кто способен увидеть дальше, а не слепой…»
«Но только сам человек является мерилом добра и зла в мире своих иллюзий».
«… И когда выпускаешь живущего в душе зверя, надеешься, что уж тебя-то сей зверь не тронет... »
«Бардак – тоже средство военного планирования».
«– Скажи, а это правда, что сильный человек обязательно добрый? – спросил я.
– Это ты сам для себя решай. Чаще добрый. Не потому что слабина у него такая, но чтобы не сломать этот мир».
«– Победить человека может только его собственный гнев».
«Если человек не чувствует натяжения нитей и не понимает, как действует извечный закон – жить труднее. Человеку кажется тогда, что жизнь полна несправедливостей: кто-то незаслуженно богат или облачён властью, кто-то умирает от голода. Жизнь вслепую, только по законам логики, жутко несправедливая штука».
«Время замерло. Вот так сознание и повисает в вечном покое. Пока тебя не выключат, как это самое поле, когда «бог из машины» вспомнит про свой рубильник».
«Кто из людей над чужой душой издевался – вот тот и есть людоед…»
«Только женщина может совместить в себе и своё, и наше. И направить. И остановить в себе. Взять силу обоих маятников. За то мы и не любим их, женщин».
«…генерал резерва был из тех реомоложенных, мозг которых так и не сумел подобрать ключи к подкорке собственных предрассудков».
«Внешне лендслер был спокоен, внутренне – абсолютно закрыт. К нам, по сути, просто внесли сейф».
«…смешно разматывать годы, жрать дармовое время и не учить себя ничему. И делать заносчивую морду, отпихивая зовущий звон бытия».
«А я понял, что нажил ещё одного врага. Я спас его унижением, а униженному не всегда нужна оплёванная кем-то жизнь».
«На предательство способен любой из нас. Не потому, что низость людей велика, а потому, что трудно преодолеть страх. Ты же помнишь, как тело поначалу наливается свинцом под дулом наведённого оружия? Умом ты понимаешь, что тяжелеет только тело, но это оно в этот миг владеет тобой, а не ты им.
– Локьё же – не первогодка!
– Есть и другие страхи, кроме страха смерти. Их ещё два, как минимум. Страх чужих мнений и самого себя. Они плохо подчиняются контролю разума».
«Если сердце мешает – брось его собакам».
«Мы не стали сбрасывать скорость до световой, положив на технику безопасности всё, что не катается».
«…не пора ли наплевать на утраченные иллюзии? – повёл плечами Колин. – Мир таков, каков он есть. И полагать, что люди определяют его законы, может только щенок, которому хозяин впервые налил в миску молока и тычет туда мордой».
«Слабаки не могут жить без богов. Они не в состоянии нести на своих плечах ответственность за свои деяния. В их добре или зле виноваты боги, больше никто! И правитель может творить что угодно, ведь всегда есть кого обвинить в неудачах. Религии во все века поддерживались правителями».
«Человек слаб. Ему так хочется немножечко власти, капельку чужой крови…»
«Мир устроен так, что лишь самые лживые и жестокие способны добиться власти. Душа ребёнка уязвима. Искалеченная в детстве или юности – она порождает цивилизацию жертв. Ей управляют силой и ложью».
«Любое государство устроено так, чтобы максимально успешно калечить своих будущих членов. Не покалеченному – государство без надобности. Здоровый энергетически человек никогда не бывает одинок внутренне. Не стремится в чужие сети. Он гость самому себе и миру, сам себе муж и жена».
«Стоящим во главе известно: дверца клетки должна быть закрыта так, чтобы пленники даже не подозревали, что в клетке может существовать дверь.
Зато мышам даётся на выбор целых четыре угла. А так же самые разнообразные тренажеры и кормушки – для «самореализации», а по сути – для кормления налогами государственной машины».
«Война – это наука уничтожать человеческие массы максимально быстро и эффективно. И выглядит она соответственно. Для тех, кто смотрит снаружи.
А изнутри…
«Это и есть допричинность. Когда внутри одного живого – оба взаимоисключающих начала сразу. Сросшееся и «да», и «нет».
«Белыми и чёрными камнями выложена дорога судьбы, и камней поровну для всех».
«Я был один, был конечен и пуст, как Вселенная, и так же был бесконечен и наполнен. И я был ОДИН».
«И боль пройдёт, когда научит тому, чему хотела научить. Но пройдёт она только тогда, когда разрежет тебя пополам, и ты станешь по-настоящему целым. Одним. Не одиноким, какими часто бывают люди, а одним. Целым. Мир неразделённый несёт в себе тьму и свет, мужское и женское. Тьма – мать наша, свет – отец. Мы – третье, мы соединяем и разделяем тьму со светом».
«– А никто и не знает, дар это или проклятье – любить и убивать одними руками, – усмехнулся Колин и похлопал меня по плечу. – Может, боги и задумали нас, чтобы это проверить».
«Победить можно только преодолевая себя».
«Если планка не стоит выше твоей головы – решения ты не найдёшь. Настоящего решения. Только пустое, формальное. Оно временно заткнёт дыру, но не изменит во Вселенной ничего. Вот потому супергерои раз за разом спасают мир, а мир, как свинья неблагодарная, изыскивает всё новых проводников зла. Нет никакого зла, мальчик. Зло – только в тебе».
«…гены реализуются в зависимости от развития эмоциональных и волевых центров человека. При снижении психических потребностей – падает и генетическое разнообразие».
«…война ведётся не по причине различия между нашими культурами и не во славу выживания наших народов. Война ведётся за пригодные к эксплуатации территории, для наживы одних и унижения других!»
«…нельзя научить человека быть человеком, можно лишь позволить страданиям воспитывать его дух».
«Девять – это полноценный кольцевой эгрегор, как тебя, надеюсь, учили. Это минимум для создания общего психополя, весьма агрессивного при таком негативном настрое».
«Девять – это полноценный кольцевой эгрегор, как тебя, надеюсь, учили. Это минимум для создания общего психополя, весьма агрессивного при таком негативном настрое».
«Мысль изреченная – есть ложь»
«Мир – сначала тонкое и невидимое, и лишь потом из замыслов и причинных связей рождается твёрдое и способное плакать».
«ПРОЗРЕНИЕ-1»
«Все войны на Земле начинаются с самых искренних заявлений о желании мира».
«Вот так стронешь камушек, и ты уже во главе лавины. И уже не важно, что ты делаешь и как – тебя просто несёт».
«Ведь и совесть – штука резиновая, и даже честь, что вроде бы разрешает воевать только с равными себе, легко отступает перед обстоятельствами тварного мира».
«На шестой день меня, озверевшего от невозможности хоть что-то сделать, со скандалом выписали из госпиталя. Скандал устроила Дара».
«Неужели так сложно понять, что всё во Вселенной организовано по закону подобия?»
«– Все болезни, даже инфекционные, имеют психогенную природу…»
«– Потому что страсть к наживе – сродни наркотической болезни, – тихо сказала Айяна. – Как и страсть к власти. Всё это подчиняет мозг гормонально и разрушает ткани души. Наркотикам может противостоять только дух, но он полностью расположен в области непознаваемого. Мы до сих пор не сумели понять, что мы из себя представляем на самом деле».
«Дара говорила мне: не надо думать о людях плохо. Пусть они сами несут этот крест. Ты в праве не верить кому-то, но не думай о нём плохо».
«На то, что он скажет – можно класть дом, как на фундамент».
«– Сволочью когда-то называли переселенцев. В каком-то роде – все мы тут сволочь. Оторваться от корней, забыть кто ты – дело несложное…»
«– В определённом возрасте дети склонны покидать и родителей, и дом, где они родились. Вырастая, они так же склонны возвращаться и расширять территорию обитания своей семьи».
«Кое-что в себе можно, оказывается, просто переждать».
«– Война – процесс, имеющий значительную историческую инерцию. Он основан на естественной агрессии людей. Это биология человека, против неё не попрёшь».
«– Сама по себе война вечна, мальчик. Её порождают инстинкты, – вздохнул Дьюп. – Мало кому под силу преодолеть это в себе. Мы пока не сумеем найти многих сторонников развития без войны. Такой тип мышления слишком редок для нашей популяции. Приходится играть теми персонажами, которые есть».
«– Энергетический посыл первичен, – продолжал он. – Энергия идеи собирает вокруг себя группу людей, которая в свою очередь кормит эту идею своими мечтами, надеждами. Рождается синергетическое образование. Энергия перетекает в группу и в то же время питается от этой группы. Странный аттрактор, понимаешь?»
«– Энергетический посыл первичен, – продолжал он. – Энергия идеи собирает вокруг себя группу людей, которая в свою очередь кормит эту идею своими мечтами, надеждами. Рождается синергетическое образование. Энергия перетекает в группу и в то же время питается от этой группы. Странный аттрактор, понимаешь?»
«– Возможно всё. Просто запомни это. Мир вне нас. Его гибель – лишь наша иллюзия. Нужно просто иметь силы это увидеть».
«любое действие всегда несёт в себе и противоположный по задачам эффект. С одной стороны – нарушение способности к осознанному восприятию делало людей более внушаемыми. С другой – население легко заражалось теперь случайными идеями, проникающими прямо в мозг, лишённый естественного сторожа. Человеческая цивилизация стала похожа на стадо. С помощью доктрины потребления этому стаду давали смыслы для жизни».
«– А почему страсть к наживе – это наркотик? – спросил я...
– Одинаковая химия мозга».
«Мы питаем себя и группы сомышленников не только физически. Нам нужна психическая энергия для преддействий и волевых посылов. И мы добываем ее из крови, унижения и превосходства над другими. Прочие способы всё ещё требуют слишком больших энерговложений на входе».
«– Правды не существует, как чего-то постоянного... Она рождается и умирает каждый миг ради истины. Но истина теряет цельность на уровне физического проявления. Стоит подставить единственную ладонь, и она рассыплется на легионы правд».
«для обывателя отрицание веры – отрицание самого носителя этой веры. Плоха твоя вера, значит, и ты плох…»
«Живое тоже может быть мертвее мертвого, ведь ему не оставили выбора».
«Я посмотрел в окно. Там тоже была осень, и она уставилась на меня верной собакой, готовой гонять по резинобетону сухие листья».
«Чтобы сохранить <после обработки> хотя бы часть личности – нужно сначала эту личность иметь».
«Забавно, но все романисты древности были помешаны на войнах с внеземным разумом. А вышло, что с внеземным-то мы как раз уживаемся прекрасно».
«Мне хотелось шутить. Видимо, нервы наконец проснулись и начали охоту на печень».
«Делай добро – бросай в воду».
«Лучше, когда женщины умные и красивые – отдельно».
«...говорят, что просто находиться рядом с <такими> «глубокими в мире» людьми, <как Домато и эрцог Локьё> – большой подарок. Они дают настоящее чувство жизни более молодым».
«Религиозное учение строится на бездоказательных догмах. Чтобы пустить его в себя – нужно принять несколько положений на веру. Всё остальное может быть сколько угодно логичным, но в основе религий лежит слепая алогичная вера в чудо. А вера – путь для страха перед неизведанным, который словно цемент связывает потом всё в твоей жизни. Верой ты сам впускаешь в себя страх, а потом борешься с ним с помощью религиозного канона».
«Верить можно. Нельзя выстраивать обман из не присущей вере логики. Не нужно объяснять веру. Не нужно заставлять бога пить и есть. Вера – личное миропознание человека. Выстраивание веры на кирпичах логики – ложь».
«Все принципы и веры человека – внутри этого человека. Нужно найти их и сонастроить с тем, что ты видишь вокруг. Всё остальное – маски, россыпь лжи на кирпиче слепой веры в чудо».
«Человек неравновесная сумма сознательного и бессознательного. Там, где ты себя не осознаешь, нет и вранья себе. Но сознательно ты врёшь себе каждую минуту».
«Главная проблема человека – раздвоенность. Он всегда хочет и не хочет сразу. И действует не по своей воле, а по воле инстинктов, моральных запретов, шор, иллюзий закона. Когда эти шоры не совпадают с истинным положением вещей, которое спрятано глубоко в подсознании, человек начинает мучиться и страдать».
«– Чувства – условность. Человека можно научить радоваться боли, стесняться радости. Если дрессировать долго, естественные маркеры чувств исказятся, не достучишься потом».
«Эмоции – путь к душе, но это ещё нужно в себе понять».
«Люди молятся не богам. Они молятся книгам, где записаны слова власти над вещным. В молитвах они воссоздают существующее положение вещей. И мир остаётся таким, каким удобно предержащим власть. Это ярмо может быть сброшено. Но страшно разбивать намоленный мир, как бы жесток он ни был. Ведь только у намоленного мира есть стены».
«Грань между собственной волей и причинностью – вообще неуловима большинством из нас».
«Между сознанием человека и пространством бессознательного в нём же – всегда лежит ужас непознанного. И этот ужас нужно заполнить построениями человеческого ума. Выстроить обитаемую Вселенную внутри себя. Какая разница, будет ли она совпадать с настоящей? Зато в ней можно будет жить».
«Мы не знали тогда, что запускает транспозицию генов, вызывающую сумасшедшую пляску мутаций. Этот механизм оказался психическим».
«Знание в свой срок открывает глаза в каждом. И тогда ответственность за сделанное и несделанное рубит голову открывшего глаза».
«Человек – это непознанное. Его тело невидимыми нитями вплетено во вселенскую паутину связей. Мы не понимаем природы этих связей, но выживать без них не умеем».
«Судьбы мира решают внутренне свободные люди, капитан. Не правители или прочие марионетки граты. Иногда проще быть плотником».
«…перекраивать картинку мира в своей голове – больно…»
«…мир – это те реалии, которые мы создаём в нашей голове. И наши возможности в нём зависят только от нашей веры…»
«ПРОЗРЕНИЕ-2»
«Душа твоя будет легкой и чистой, если за тобою идёт не твоя смерть. Но такой же чистой она будет в тот день, когда ты погибнешь лучшей для тебя смертью».
«Врут, когда говорят, что умирают с хорошими словами на губах. С матами умирают».
«…химеры имеют обыкновение вылупляться из яиц в самый неподходящий момент».
«Суэ лежала в ладонях Вселенной слишком далеко от войны. Здесь казалась неизлечимой даже нечаянная боль».
«Земную веру сгубил дискомфорт, как объясняли мне в эйнитской общине. Она призывала к воздержанию на фоне всеобщего неожиданного обжорства».
«Хотя и сейчас логика, по которой все достижения человеческой цивилизации есть «бесовщина и прелесть», – это самоубийственная для религий логика. По ней получается, что дьявол-прогресс в короткий срок дал людям всё то, о чем они тысячелетиями тщетно молились богу».
«Стихи требуют предельного напряжения души. У кого душа есть – может и получиться...»
«Ударить слабого вне рамок боевой задачи – больше, чем трусость. Это проигрыш во всех отношениях…»
«Это может показаться смешным, но сегодня тебя трясёт от пьяного восторга над каждым новым трупом, ты готов утянуть за собой столько алайских судов, сколько позволит мощность реактора, и на судах этих не люди – зелёные человечки… А завтра выворачивает на сухую, без слёз, если гибнут эти же человечки, которым ты позволил прирасти к сердцу»
«– Мир – не больше, чем игра сознания, – сухо пожал плечами Локьё. – Химера установленных точек отсчёта. И достаточно сдвинуть точки отсчёта, чтобы очутиться Беспамятные знают где. Наверное, когда-то мы сделаем это обыденным и безопасным. Но сейчас такая попытка – сродни прыжку в пропасть».
«Дети умнейших отцов часто оступаются на самом простом».
«– Правда – это внутреннее, – сказал вдруг Рос. – Только твоё. Во что веришь. Другой правды, пока ты живой, нет».
«Сознание должно принять, что реальность не такова, как ему кажется. Она другая. Разная. У неё – свои законы и свойства».
«И ты тот, кто тебе суть»… Азъ есмь. Состояние осознания себя в бытии»
«Рыхловатое неподвижное лицо, равнодушный взгляд насекомого, какой бывает у многократно делавших то, что и единожды выжигает человека до дна».
«Тебе надо напрячься и понять, что такое реальность, ясно? Чтобы тебе всё это башку не плющило.
– Ну и что она такое? – пожал я плечами.
– Только то, что в твоей голове, – отозвался Дьюп. – Твоя реальность – в твоей голове, моя – в моей. Нет ничего единого для всех».
«Я сидел неподвижно, бегали только мысли».
«...знание всего лишь расширяет границы непознанного...»
«У птиц и животных – очень понимающие глаза, ведь их жизнь коротка, и разбить одну иллюзию другой они часто просто не успевают».
«Я как верёвками привязан к идеям того, что из себя человек «должен». Как ему положено служить, любить, верить.
«Инспектор был чист и светел, как отслуживший дереву лист».
Но кто сказал, что я вообще должен хоть кому-то верить, если из каждой очередной веры вырастаешь, как змея из старой кожи?»
«Птицы – души людей. Они срастаются с небом и с новой болью входят в тела живущих.
Лишь боль встречает и провожает нас. И потому вернее всего мы распознаём текущее в боли – не в радости...»
«– Там я ставил на инстинкт и низшие эмоции. И поведение людей, таким образом, прекрасно поддавалось просчёту. В случаях, где я не мог знать мотивов, я воздействовал на биологические механизмы. На чувства, например».
«Он пытался пробиваться в жизни сам, но интересы семьи всё-таки понесли его проверенными путями – администрирование, госуправление, а потом и моральная генерация. Он был воспитан в жесточайших рамках морального закона, чувствовал малейшую фальшь в других, и, понятно, совершенно не замечал её в себе».
«Если у Роса морда была в синяках, то у этого с кожи уже сошло, но внутри осело и зацементировалось...Стержень, что ли, какой-то погнулся? Вроде и мышечные реакции медик при мне проверил. Но я видел – и в них что-то не то».
«Если душу можно вытряхнуть, значит, она должна втряхиваться обратно».
«После пустоты космоса зелень казалась чужой и немного страшной.
Страшной тем, что война может кончиться. Кому мы тогда будем нужны? Нам уже не влиться в зелёную беззаботность, не стерпеть постоянного покоя.
Война взяла себе наш покой. Внутри у меня законсервированный ядерный взрыв».
«Не каждый из нас умеет жить тихо, но умереть для многих. Не каждый уходит так, что люди теряют, но обретают боги. Не каждый кладёт себе самую меньшую цену, но её ни за что нельзя выкупить».
«Зрителей не было. За оцеплением маялась охрана обоих эрцогов да порученцы комкрыла, таскающиеся за ним, как моль за шубой».
«Память – дурной рассказчик, она любит окрашивать фактуру под цвет эмоций».
«Я вздохнул и подул на мошек. Вот так живёшь вслепую и по наитию. Видишь только яркий свет, на который несёшься, не разбирая дороги. И ругаешь богов. А надо просто иногда думать башкой».
«Я два года прикидывался табуреткой, и лишь в этот единый и долгий миг понял, что в какой-то момент начинают любить уже не ушедших, а себя, тоскующего по ним. А живое, что рядом, не видят, не замечают».
«Разговор – неудачная форма молчания. Он рождается, когда без слов ты ещё не умеешь чего-то понять».
«Реальность – всего лишь маска, надетая на сознание теми, кто растит и воспитывает нас. Мир иной. Совсем иной».
«– А что делает человека человеком?
– Только он сам.
– Как это?
– Если ты хочешь быть человеком, значит, будешь».
«Тот, кто говорит, что понял всё – не стоит затраченного на него времени. Когда-то я думал, что знаю, как устроен мир, но это естественно от семнадцати лет и примерно до тридцати. После такое проходит. И чем больше узнаёшь мир – тем бескрайнее бездна вокруг тебя и внутри».
«Пространство не может быть пределом для сознания. Все пределы лежат внутри нас».
«Похоже, незнание войны – это необязательно незнание смерти».
«Я потянулся и похлопал Вальтера Дерена по спине. Ничего, не сразу, но достучусь и до него. До себя – труднее».
«Впрочем, тут всё как раз понятно: слишком многие полагают, что жизнь трудна и нужно успеть отыграться на тех, кто не испытал ещё всех её «удовольствий». «Мы терпели, и вам положено» – банальная армейская истина».
«Я дёрнулся внутренне от накативших воспоминаний и понял вдруг, что о Лиине всуе не могу даже думать. Я с ней словно бы не сексом занимался – молился».
«Обычный человек – глух и к миру мёртвых, и к миру живых связей. Он слышит только себя».
«– Дерен, – прошептал я, – скажи, а как ты это понимаешь – что такое – воля?
– Воля – это власть. Над собой, над кем-то».
«В дверях уже стояли три медсестры и грозно молчали хором».
«Мы не способны видеть невиданного нами ранее, если ты помнишь, Аний. И это проблема нашего зрения, восприятия, но не устройства Вселенной. Однако в секунды страха и отчаяния человек способен прозреть многое, непривычное для него».
«Я проглотил свои мысли о снах так быстро, что едва не подавился ими».
«Человек вообще склонен обманывать сам себя. Это тоже в его природе – отодвигать неприятные истины в самые глухие отделы памяти».
«Было заметно, что оба «партнёра» ждут неофициальной части и не желают размениваться на выражения временно закаменевших лиц. Ведь никто не знает, напряжены в своей неподвижности камни или расслаблены?»
«Ему ли, моральному столпу Империи, не знать, что нравственным поступок делает лишь директивное указание считать его таковым. Ничто в мире людей не имеет собственной цены».
«– Кто бы меня успокоил? – комкрыла вздохнул, хватанул пустой шипучки, поморщился.
Он был готов воевать, но не «держать на себе весь мир пред чертой неизвестного».
«О чём они думали? Нельзя же умирать за власть!
– Можно, Дайего. Стремление к власти – один из базовых инстинктов людей. Он блокирует разум, когда игрушку хотят отнять».
«Человечество – страшный бешеный зверь. Они смотрят и не находят в нём человеческого.
Но они верят, наблюдают и ждут».
«...скажем, до этого эволюционно стимулировалось появление в популяции максимально разных по свойствам мозга людей, а сейчас стимулируется успешная одинаковость, некий общий положительный эталон».
«Пока вы пешки в моих играх, даже мои враги бывают раздираемы сочувствием к вам. А что ВАМ от моего сочувствия? Даст ли оно вам внутреннюю свободу?».
«Девочка, воспитанная взрослым половозрелым мужиком, и любить потом будет взрослых половозрелых мужиков, а не юнцов безголовых. А то, что бревно, так в среднем мужчина бревно из себя и представляет».
«Люди – продукт тех задач, которые мы перед ними ставим».
«Он верил, что найдёт в себе силы понять смысл происходящего, а значит, найдёт и решение».